— Нет! — крикнула Света, силясь освободиться. — Мне сказали, что папа умер в поезде от рук Евгения Скалозубова! Как и оба моих брата!

— Ваши братья, да, были мятежниками. А вот отец искупил свою вину кровью. Кто же вам рассказал всю эту ерунду про него?

— Не ваше собачье дело!

— Ох, ну и манеры у вас, Светлана… А ведь Евгений спас вас, вынес на руках и передал мне, чтобы я помогла вам стать его верной слугой.

И женщина мерзко ухмыльнулась.

— Что⁈ Вы хотите, чтобы я служила Скалозубовым? Ни за что! Лучше убейте!

— Увы, вашего мнения никто не спрашивал, — покачала головой женщина. — Мой хозяин сейчас занят. К его возвращению мы сделаем из вас достойную леди!

Света сжала челюсти и заскрипела зубами. Последняя фраза заставила ее облиться холодным потом.

И внезапно ее руки и ноги начали двигаться.

— Что?.. Нет!

— Да! — воскликнула женщина и хлопнула в ладоши.

Вдруг одеяло отлетело в сторону, и Света охнула, когда увидела себя под ним.

— Не самый приятный, но самый простой способ сделать из вас лучшую слугу из всех возможных.

Света сглотнула. Ее руки и ноги опутали тончайшие нити, и каждая уходила вверх, где они цеплялись за перекрытия. Кончик одной из них спустился с потолка, и его поймала женщина.

— Время у нас есть, — сказала она, накручивая нить на палец. — Значит, сначала поучимся кланяться.

Она потянула за нить, и Свету подбросило на ноги. Она попыталась вырваться, но нити затянулись только сильнее.

— Б… больно! — простонала она, делая поклон.

— Конечно, ведь вы сопротивляетесь, Светлана Александровна! Расслабьтесь. У нас впереди еще несколько часов усердных тренировок…

Она снова потянула за ниточку, и Света сделала шаг. Потом другой…

— Сначала поклоны, затем поведение за столом и искусство светской беседы, — говорила женщина ей в спину, пока Света, крича во все горло, выходила из комнаты. — Под конец, думаю, мы перейдем к танцам. А пока умываться. Светлана Александровна! И прекратите дергаться, иначе останетесь без ноги!

Казань полностью скрылась за плотным слоем дыма, и как лейтенант Бессонова не старалась рассмотреть происходящее внизу, у нее ничего не получалось. Сквозь поволоку проглядывалось лишь зеленое сияние Монолитов, которых уже насчитывалось под сотню. При этом сверкающих клинков ликвидаторов становилось все меньше и меньше.

Поднялся грохот. Что-то сверкнуло и обшивка дирижабля задребезжала. Собравшиеся на капитанском мостике еле удержались на ногах.

— Фронт прорван! — зарычали в рации, а потом все потонуло в какофонии чудовищного скрежета и ругани. Через несколько секунд связь и вовсе отрубило.

Ее пытались восстановить, но ничего не вышло. Там внизу творился настоящий кошмар.

Висящий в небе Нексус пылал так, как никогда прежде. И Бессоновой казалось, что он сейчас смеется над ними.

Наконец, Николай Иоаннович Годунов засадил целый стакан виски и разбил его об пол.

— Ждать больше нельзя. Это полный разгром…

Бессонова не слышно выругалась. Вот этого она боялась больше всего. Да и чего греха таить — все они страшились этой минуты. Осталось последнее средство, ради которого их и послали облетать все самые мощные Осколки в стране.

На мостик зашел капитан Салтыков и встал у иллюминатора — прямо напротив Нексуса. Пожиратель уже вымахал до такой степени, что окружал его голову бледным, сверкающим нимбом. Вкупе с отсутствующей челюстью Салтыкова это выглядело крайне зловеще.

— Ликвидаторы отступают, — послышался его голос из шлема, который он всегда носил с собой. — Командование сообщает, что есть еще время на перегруппировку. Сейчас подойдет резерв, и тогда…

— Нет. Ликвидаторы бегут, нексов все больше, а резервисты — молодняк, который ляжет сразу же, — покачал головой Годунов и снял трубку внутренней связи. — Начинаем операцию «Забвение». Зависнуть над центром!

Салтыков дернулся, но ничего не сказал. Бессонова снова выругалась. Начинается.

— Лейтенант, приведи ее, — бросил наследник престола. — Капитан, подготовьте «ресурс». Сто человек. Еще двести готовятся.

Бессонова козырнула и, прихватив с собой двух парней, бросилась вон. Капитан тоже — он пошел на другой уровень, где уже отпирали замки отсеков с «ресурсом».

Два перехода, и вот лейтенант у камеры, где держали жуткую женщину, у которой не было ни имени, ни возраста. Знали ее под кодовым именем «Забвение», хотя кто-то придумал ей кличку Обливион.

Глупо было задавать вопросы о том, кто она такая. Некс. Урод и враг рода человеческого. И этот враг — единственный, кто способен решить исход битвы в их пользу.

Бессонова потянулась к связке ключей, и вдруг из-за двери послышалось:

— Мои услуги наконец-то требуются Его Высочеству?

Сказано это было с еле уловимой долей радости.

— Сука… — буркнула Бессонова и открыла дверь. — Да. Выходи.

Фигура, закутанная в черное, прошла мимо. На ее обескровленных губах горела легкая улыбка. Повязка все еще скрывала глаза, и не дай бог поглядеть в них хотя бы мельком.

Через минуту на мостике зазвенели кандалы, и порог перешагнула их незаменимая «сотрудница». Вся команда тут же повернулась в ее сторону, на миг повисла тишина.

Стоило Обливион приблизиться к Годунову, как Бессонова расстегнула кобуру. Если сука попытается снять повязку раньше времени, то у лейтенанта есть секунда, чтобы выпустить ей мозги.

Убить не убьет, но остановить остановит. Уже был прецедент.

— Мне сказали, что вам нужны мои услуги, Ваше Высочество? — спросила страшная женщина и, звеня цепями, склонилась в реверансе.

— Да, — ответил Годунов. — Через минуту все будет готово. Спускайся.

— А вы не хотите… поучаствовать? — спросила она, мерзко улыбнувшись. — Ведь тот, кто выносит приговор, должен сам занести меч. Кажется, ваш дедушка любил эту фразу, не так ли?

Годунов дернул щекой. Бессонова слышала, что его дед, покойный император Владимир Годунов, и вправду любил эту фразу. Преступников из числа аристократов, он всегда казнил лично.

— Да как ты смеешь, сука⁈ — зашипела она и сжала кулаки.

— Нет, она права, — покачал головой Николай и проследовал к выходу с мостика. — Раз мне доверили это дело, значит, я сам буду жать на спуск. Пошли.

У лейтенанта еще сильнее зачесались руки от желания выпустить говорливой суке мозги! Она еще и лыбится во все тридцать два зуба!

По металлическому полу застучали сапоги, и их группа спустилась на первый уровень, где у капитана Салтыкова уже все было наготове.

Стоило Бессоновой войти в помещение, как порыв ветра заставил ее поежиться. Запахло гарью и розами.

Николай же смело шагал к раскрытому люку, на краю которого выстроили сотню мужчин. Все они стояли на коленях, руки связаны, а лица скрывали черные мешки. Парочка из них лежала на полу и дергалась, пытаясь освободиться, но крепкие руки гвардейцев не давали им даже вздохнуть.

«Рота смертников», — пришло на ум Бессоновой, когда она встала за спиной Обливион и вытащила маузер из кобуры.

Маньяки, серийные убийцы, педофилы, насильники… Короче, самая гнусная мразь, которую они вытащили из тюрем, лагерей и ссылок, чтобы они стали питательной средой для демонической магии.

И все члены аристократических семей с магическим даром.

— Прошу, — сказала нексонианка, подставляя Бессоновой руки. — Помогите мне.

Она бы лучше помогла ей попасть на тот свет, но ничего не оставалось как расковать нексонианку. Потирая запястья, страшная женщина направилась к смертникам, а потом, остановившись, подставила затылок наследнику престола.

— Прошу, Ваше Высочество. От вас требуется только открыть мне глаза. Я сделаю все быстро. Совсем скоро Казань будет ваша.

Годунов вздохнул и одним движением сорвал повязку. Только черная ткань упала на пол, как все попятились — все, кроме Бессоновой, которая приставила ствол к затылку Обливион.