– Эта штука стоит здесь, сколько я себя помню, – сказала Сильвия. – Редко-редко кладут новые предметы или что-то переставляют.

– За твоим домом в лесу тоже такая есть.

– Та появилась недавно. В тот день, когда папа отвез Грэма в хижину. Никто не должен был об этом знать, но они как-то разнюхали.

– Не поверишь, что я обнаружил среди вещей в лесу. Мое пресс-папье, целое и невредимое.

– Ты его забрал?

Говард покачал головой:

– Там оно в безопасности. Мне даже показалось, что в том месте от него есть толк. Только не спрашивай почему.

– И не собираюсь. Странно, конечно, что Говард Бартон вдруг стал принимать на веру подобные вещи… Что же дальше? Вступишь в Общество плоского созвездия?

– Дальше меня ждет приключение в сарае.

– Уверен?

– Такой шанс нельзя упустить.

Они снова вернулись на тропу и, пройдя вдоль обрыва, вышли к заднему двору. Сильвия направилась к передней двери и скрылась за ягодными кустарниками.

Там, где задняя стена дома плавно переходила в отвесную скалу, никакого двора и вовсе не было, лишь узкий скалистый выступ возвышался над морем. А вот и окно чердака, где Говард провел ночь, устроившись в кресле. По самому краю можно пройти, главное – не смотреть вниз. Каменные блоки были шероховатыми, раствор между ними сидел глубоко – хватало возможностей, чтобы зацепиться. Давным-давно здесь поставили металлическое ограждение, чтобы никто не упал с обрыва, однако с одной стороны оно проржавело и теперь болталось на высоте сотни футов над поверхностью воды. Спуститься к пляжу по склону не сумел бы даже опытный альпинист.

Вновь ступив на траву, Говард пробежал мимо грядок с листовой свеклой к сараю, спрятался за углом и глянул в сторону дома. Все тихо. Впрочем, мистер Джиммерс мог опять схитрить и просто притвориться спящим, чтобы Говард выдал себя, но ведь Сильвия предупредит, если что…

Говард присел на корточки у сарая и еще раз посмотрел на дом. Затем, передвигаясь боком, поспешил к запертым раздвижным дверям. Ключ подошел, и замок легко открылся, словно был смазан. Говард быстро достал навесной замок из петель, дернул одну створку, и та, скрипнув ржавчиной в знак протеста, немного отъехала. И тут же остановилась. Он толкнул вторую створку, жалея о том, что под рукой нет машинного масла, и в любой момент ожидая услышать крик Сильвии.

Дверь скользнула чуть-чуть дальше первой, и в проем между ними можно было пролезть. Вспомнив о приключениях в музее духов, замо́к Говард взял с собой и, просочившись внутрь, задвинул дверцы, оставив между ними лишь небольшой зазор, сквозь который проникал свет.

Через щели вдоль крыши тоже попадало достаточно света, чтобы рассмотреть аппарат мистера Джиммерса. Сделан он был из дерева, латуни, меди и кожи – однозначно порождение викторианской эпохи и начального периода индустриальной революции. У него имелись ножные педали и трубы от органа, расположенные вдоль широкого колеса со спицами, словно взятого от гигантской швейной машины. Наверху стояла линза «рыбий глаз». В целом от устройства веяло каким-то волшебством в духе сказок о Румпельштильцхене. Наверное, именно такой и представляли «машину» мастера из захолустья. На гигантском деревянном сооружении была вырезана простая надпись: «Гильдия Святого Георгия, 1872». Опять Джон Рёскин.

Говард покачнулся на пятках и сосредоточенно прищурился. Хотя ему было известно, что малоуспешную гильдию основал Рёскин, что это говорило о самой машине? Впрочем, название гильдии само по себе наводило на мысли, и на память пришел недавний разговор с Сильвией. Как же так вышло, что она понимает Говарда и его желания намного лучше, чем он сам?

Вот он, затаился в сарае мистера Джиммерса и раздувает вполне безобидные вещицы до безумных тайн в духе Джиммерса и дяди Роя. Выходит, тоже заразился всем этим? Правда, осознание проблемы никак не помогало. Испытывая одновременно вину и любопытство, Говард протянул руку и крутанул медный руль. Тот начал с легкостью вращаться, без какого-либо трения, как будто и вовсе не думал останавливаться.

Свет в сарае вдруг переменился. Линза над автомобилем начала тускло светиться. Говард закрутил руль еще быстрее, и свет стал ярче. Руль завибрировал. Говард разрывался между двумя вариантами: то ли остановить его, пока дело не зашло слишком далеко, то ли дойти до конца, до самого сердца этой тайны. Руль продолжал крутиться. Послышалось гудение пчел, затем тихое бормотание, словно в комнате собралась поболтать целая толпа механических человечков.

Над машиной образовался бледный туман, в котором кружились мелкие частицы наподобие пылинок. От вибрации сарай зашатало, и автомобиль, раскачиваясь на рессорах, начал медленно и ритмично постукивать в стену, точно стиральная машина при отжиме. От шума и суматохи у Говарда закружилась голова. Он вдруг заметил, что на потолке светятся звезды, едва заметные и размытые, как при сумерках.

Дымка от автомобиля сгустилась до округлого пятна, похожего на крошечную человеческую голову, и из длинного деревянного коридора послышались громкие шаги. На туманном лице проступали черты, а любопытство Говарда моментально превратилось в страх. Существо подмигнуло с таким видом, словно и само не ожидало здесь оказаться. Рот начал совершать жевательные движения. Машина все грохотала о стену, и от этого звука Джиммерс мог проснуться и запаниковать. Шум бормотания слился в единый голос, низкий и властный, хотя и его заглушал стук автомобиля.

Кто-то прокричал имя Говарда, и он потянулся к рулю, чтобы остановить аппарат, но тот просто с силой задел его ладонь, продолжая свободно крутиться. Под головой формировалось тело. Вот жилет, карманные часы на цепочке… Призрачные очертания увеличивались в размерах, будто надвигаясь издалека. Завывал ветер, хлопали крыльями птицы, слышался шорох страниц старой книги. Когда руль замедлил ход, существо начало меркнуть, свет потускнел, а от голоса остался лишь утомленный шепот, который превратился в жужжание пчел. Говарду стало плохо от духоты и пыли, и он повалился на мешок с мульчей.

Снаружи кто-то бешено дергал двери сарая. Наконец они со скрипом разъехались. Машина все еще стучала, но уже не так громко. Сквозь открытые двери внутрь просочились солнечные лучи, ночное небо под потолком рассеялось. В сарай вбежал мистер Джиммерс. Он ухватился за руль и остановил его. Странные звуки разом исчезли, и туманная голова испарилась.

Будто негатив, отпечатавшийся на веках, в воздухе зависло плоское лицо. Говард поморгал, присмотрелся и понял, что оно нарисовано на гофрированной стене сарая – словно отпечаток с призрачной пленки. Постепенно лицо тоже померкло и исчезло.

После сна в кресле волосы и одежда мистера Джиммерса были растрепаны. Он смотрел на Говарда с видом школьного учителя, думающего о розгах.

– Что ты здесь устроил? – Сильвия с улыбкой глядела из-за плеча Джиммерса на замерший аппарат. Она решила сама отругать Говарда, чтобы Джиммерс не успел ничего вставить. – Сарай ужасно трясло, мы даже из дома услышали. Мистер Джиммерс, это что у вас, граммофон какой-то? – Она бросила невинный взгляд на устройство.

– Да так, ничего. – Джиммерс замахал рукой, выводя Говарда и Сильвию из сарая. – В смысле, ты права. Это граммофон. Точнее, один из первых телевизоров, работает на энергии эфира. Очень хрупкое приспособление, так что не надо к нему лезть. Еще сделают что-нибудь неправильно… Ты как вообще сюда попал? – внезапно спросил он, уставившись на Говарда.

– Извините. – Говард вернул ему ключ. – Проникновение со взломом. В основном из любопытства. Можете вызвать полицию.

– Из любопытства, – спокойно повторил мистер Джиммерс, закрыв сарай на замок и напоказ бросив ключ в карман рубашки. На лице мелькнула улыбка, как бы намекавшая на то, что против любопытства он ничего не имеет. – В этот раз обойдемся без полиции.

Говард почувствовал себя по-настоящему виноватым. Сейчас, когда он выбрался на дневной свет, в реальный мир, казалось, что таинственное приключение в сарае произошло давным-давно. Что же он там увидел? Призрака?