– Прошу главу не отказываться от меня. Я была недостойна, принесла столько позора в семью. Но я с позором вернулась. Дозвольте остаться хотя бы наложницей вашего сына. Без него моей жизни не существует. Хоть на улице на цепь посадите, а не прогоняйте от него!

Сяо Тун в очередной раз подумала, насколько жутко то, что она готова делать ради спасения людей, которые ей должны быть чужими. Некоторые заклинатели скорее умрут, чем примут такой позор, для нее же это было неприятно, но не смертельно. Возможно, ей сложно будет смотреть в глаза тем, кто видел ее в таком состоянии, но сейчас все мысли были о том, как спасти Фа Ханга.

– И меня хочешь обмануть, тварь?! – не поверил Джинхэй Пинг, размахнулся и ударил по спине. Звук получился глухим, ему не хватило размаха в тесной комнате. Вэйшенг хотел броситься на помощь жене, но мать удержала его. Он и сам понимал, что вмешаться сейчас – значит сделать хуже. Им обоим нужно было это пройти.

Сяо Тун не пошевелилась и не вскрикнула. Джинхэй Пинг не успокоился и ударил еще дважды – снова по спине и по плечу. После этого заметил, как смотрели на него люди в комнате.

– Я не приму ее в семью! – прокричал он. – Все здесь только и ждете моей смерти!

Тут же, словно сам на себя беду накликал, схватился за грудь. Сяо Тун даже подумала, что он притворяется, но у Джинхэй Пинга лицо стало неестественно пунцовым, к нему тут же бросились прислуга, жена и младший сын. Старший воспользовался суматохой, чтобы оттащить Сяо Тун подальше от этого клубка.

Уже ночью Джинхэй Пинг лежал в своей спальне, с холодной мокрой тряпкой на лбу. Дышать было больно, он хрипел, но больше ничем не выказывал, насколько ему плохо. Когда объявили, что пришел старший сын, глава клана даже попытался встать, но не позволила сидевшая рядом супруга.

Джинхэй Вэйшенг выглядел растерянным. Отец опозорил его, избив жену у него на глазах. Опять. Отец умрет, а ему теперь с этим жить. Совершенно безобразная ситуация.

– Вы завершили обряд, пока я тут валялся? – спросил Джинхэй Пинг. Сын отрицательно покачал головой, печально опустил голову:

– Не могу пойти против вашей воли. Как и она. Она за дверями в дом, стоит на коленях и, кажется, намерена простоять так всю ночь и дальше, пока вы не простите ее.

Вэйшенг не ожидал от Сяо Тун такой покорности. И это волновало его. Что там, снаружи, сделали с ней, чтобы настолько сломать?

– Выйди, – попросил супругу Пинг. – Я не буду подниматься. Не волнуйся.

Женщина послушалась, но, проходя мимо сына, попросила:

– Не нервируй отца.

Она прикрыла за собой дверь, некоторое время было тихо.

– Почему ты выбрал ее? – спросил отец, глядя в потолок. Сын прошел в комнату, встал на колени возле кровати, покорно опустив голову.

– Там, в пещере, где прятались дети… Все были напуганы. С этим чудовищем даже не каждый заклинатель мог бы справиться. Там были взрослые мужчины. Но именно она просила дать ей оружие. Я сначала даже подумал, что это красивый мальчик. Будь это мальчик, я бы просто взял его в клан. Но девочку захотел сделать своей женой. Никогда не видел настолько смелых и отчаянных…

– Жена не должна быть смелой. У каждого в клане свои задачи.

– Но жена должна быть поддержкой мужу.

– Ты недостаточно смел, чтобы тебе понадобилась поддержка? – проворчал Пинг, все еще не глядя на него.

– Нет… Не в этом дело, отец. Я много читал, много видел. Клан Джинхэй не всегда жил в мире и не всегда будет жить в мире. Если мне нужно будет уйти, если я умру – я хотел бы, чтобы было кому его доверить.

– У тебя есть братья, – напомнил глава, швырнув в сына тряпкой со лба. Вэйшенг стерпел, встал, положил тряпку обратно отцу на лоб.

– Я полюбил, отец.

– Да нет никакой любви, – возразил глава клана. – Есть чувство блаженства, но оно быстро проходит. Ты не мог полюбить ребенка.

– Я и не говорил, что ребенка. Я не переставал удивляться ей все время, пока она была в клане. Она была особенной. Я не привык к такому. Даже когда она сбежала, я был зол, но подумал, что женщина, которую я люблю, поступила бы именно так. Я не знаю, что со мной. Но все закончилось хорошо – она снова тут. Мы почти завершили свадьбу.

– Надо было убить ее, – бросил Джинхэй Пинг, поворачиваясь на бок.

– Я умер бы следом.

– Я знаю. Иначе знал бы, что с ней делать.

Голос у старика был спокойный, словно он и в самом деле собрался умирать. Все так же, не поворачиваясь к сыну, он спросил негромко:

– Пробовал ли ты ее?

Вэйшенг хотел возмутиться, но отцу нельзя было перечить.

– Да.

– Так и знал, что не вытерпишь. Чиста ли она?

– Да, отец.

– Хорошо. Пусть стоит дальше там на коленях. Позже можешь прийти и сказать ей, что я прощаю, но запомни, не раньше часа Овцы. До тех пор пусть все видят ее смирение.

– Отец, она будущая хозяйка, а вы ее позорите.

– Не раньше часа Обезьяны, – изменил решение глава. – После можете закончить ритуал. Я ее никогда не приму, но сколько мне осталось? Развратил мой клан, который я столько времени держал в порядке и благочестии.

Решив больше не спорить, Джинхей Вэйшенг поклонился, хотя отец и не видел этого, и потихоньку направился к двери, оставив старика ворчать себе под нос.

– Убедись, что ее больше никто не посмеет называть потаскухой, – напомнил Пинг, снова со стоном поворачиваясь на спину.

Мать стояла сразу за дверью, она даже не смутилась, когда Вэйшенг посмотрел на нее с осуждением: нехорошо подслушивать важные мужские разговоры. Особенно когда сын говорит о жене. Но хозяйка клана ничем не выдала, что слышала, тихо вернулась в спальню и прикрыла дверь.

Сяо Тун и в самом деле стояла на коленях напротив главного входа в дом главы. В ее глазах не промелькнуло даже тени надежды, когда Джинхэй Вэйшенг вышел оттуда.

– Я ведь не убила его? – спросила она обеспокоенно.

– Его убиваешь не ты, а возраст и старческое здоровье. Прости, но тебе придется остаться тут на некоторое время.

– Хорошо, это самое меньшее, что я заслужила, – согласилась Сяо Тун, которая и не думала, что будет просто.

Лин Ху никак не мог вдохнуть, легкие не слушались. Он вообще не мог поверить, что все еще был жив. Из носа хлынула кровь, но засохла раньше, чем он сумел ее остановить. Только что ему казалось, что он умирает, но вот он уже стоял, прислонившись спиной к стене. Он смог наконец вдохнуть, во рту стоял привкус железа. Даже царапин не было, а ведь совсем недавно его сильно ранило. Сейчас одежда спереди на груди была разорвана в клочья, на коже кровь, но ран не было.

Фуцанлун топтался в пещере перед ним в драконьем обличье, пританцовывая на месте. Казалось, он был рад даже больше, чем Лин Ху, который никак не мог прийти в себя. Заклинатель рукавом вытер лицо от пота и крови.

– Как это случилось? – спросил он. Фуцанлун словно и не услышал его, продолжая пританцовывать. Он приблизился к Лин Ху, большой лапой приподнял его лицо, заглянул в глаза, осмотрел кожу. И оскалился, довольный собой.

– Но ты тоже хорош, – признал он. – Другой умер бы от такой техники.

– Почему я жив?

– Потому что я был рядом и смог тебя залатать.

– Это значит, чтобы мне не умереть, вы должны быть рядом и успеть меня восстановить?

Было темно – от порыва ветра все свечи потухли, на улице стояла ночь. И все же очертания этой громадины были видны. Дракон поистине огромный.

– Да. Именно так.

– И если вы решите от меня избавиться, то просто не будете возвращаться.

Дракон засмеялся:

– Человек. Ты представляешь, скольких людей погубила эта техника? Потому что они не могли перенести ожидания, пока я вылечу их. Потому что умирали в момент. Ты представляешь, как редко мне встречаются заклинатели с подобными телами?