Его челюсть щелкнула, а взгляд упал на землю. Как будто он что-то скрывал.

Я открыл было рот, но прежде чем успел его расспросить, вошли Василий и Саша.

"Вы готовы?" — спросил Василий, и мне потребовалось все мое самообладание, чтобы не огрызнуться на него.

Вместо этого я закрыл глаза и помолился.

Мои солнцезащитные очки скрывали большую часть моего лица. Мое черное платье развевалось на ветру.

Красные розы покрывали черную блестящую шкатулку. Пустая шкатулка. От Адриана больше нечего было хоронить. На гроб бросили еще один букет красных роз. Цвет был резким на фоне блестящего черного, напоминая мне кровь.

Пролилась кровь. Кровь потрачена зря.

Я уставился на дату, вырезанную на причудливой табличке в нише.

Дата его смерти. Вскоре он превратился в еще один склеп. Это будет холодный камень, такой же, как и его воспоминания.

Небо потемнело, и большие облака двинулись, зависая надо мной. Первая капля дождя была всего лишь отверстием. За ним последовал еще один, затем еще один, пока не превратился в постоянный топот. Люди медленно расходились, прячась в укрытия. Рассеянно я заметил, как Василий открыл зонтик, чтобы укрыть жену и детей.

Саша раскрыл зонтик и сделал два шага ко мне, укрывая от дождя. Стук стал громче. Вокруг меня начали быстро образовываться лужи, и я смотрел, как вода окружает меня. Сырость просачивалась сквозь платье и проникала в кости.

Утопление.

Это было похоже на утопление среди живых.

Четырнадцать дней после аварии. У моих братьев тоже были вопросы, а у меня не было на них ответов. Понятия не имею, как я туда попал. Понятия не имею, как я пережил взрыв, не оставивший от него никаких следов. Это не оставило мне ничего — ни воспоминаний, ни улик. Ничего.

Ничто больше не казалось реальным.

Не гроб. Не шипастые розы, обвивающие его. Не те люди, которые стояли вокруг могилы.

— Нам пора идти, — пробормотал Саша. Были прочитаны обряды, даны последние благословения, сказано последнее прощание. От всех, кроме меня. Я стоял неподвижно, глядя на место вечного покоя, покрытое цветами. "Тебе нужно отдохнуть."

Вот только кошмары и голоса приходили, когда я спал. Шепот. Призраки.

Я сглотнул, наблюдая, как гроб исчезает в гробнице, пока я не перестал его видеть. Мои руки дрожали. Мои виски пульсировали. Но это было ничто по сравнению с сжиманием моего сердца. Удушающая боль, затягивающая меня все глубже и глубже в темную пропасть.

Комок в горле увеличивался до такой степени, что стало невозможно дышать. Пока я ничего не почувствовал. Просто онемение, которое распространилось по моим венам. Молчание стало тяжелым, но я принял его. Это было лучше, чем тот шепот, который я слышал во сне. Мучает меня.

Прохладный ветерок пронесся по кладбищу, впитывая дождь в мое платье, прилипшее к моим ногам. Я чувствовал, что задыхаюсь. Не хватило места. Не хватало кислорода.

Не хватало места и живым, и мертвым.

У меня перехватило дыхание, и страх прокатился по моей спине. Я никогда не боялся, зная, что мои братья всегда будут рядом, чтобы спасти меня. Но теперь я боялся, что эти демоны непобедимы. А тайны, оставленные Адрианом, были наказуемы.

— Татьяна, пойдем, — повторил Саша. Еще один судорожный вздох наполнил мои легкие.

Черные костюмы медленно исчезли, унося с собой свои черные сердца. Море мужчин преступного мира пришло выразить почтение. Русский. Итальянский. Американский. Канадец. Колумбийский. Черное море, частью которого я всегда был. Как бы мои братья меня не приютили.

Мои глаза метнулись к брату, увидев его сквозь туман горя. Было такое ощущение, будто меня здесь не было. Но тогда я был.

— Нам пора домой, сестра, — тихо сказала Саша. Я не хотел возвращаться домой. Я не хотел оставаться один. Тем не менее, я чувствовал себя чертовски одиноким, независимо от того, где я был и с кем был. Если не считать чертовых призраков, преследующих меня. В моих мыслях они процветали. Меня пытают. И когда я спал, мой разум бунтовал. Я не мог понять свои сны… воспоминания… или паранойю. — Ты останешься со мной.

Я молча покачал головой. Я не мог позволить кому-либо услышать мои сны. Я не мог никому об этом сообщить.

Мой разум тут же восстал, вспомнив сон прошлой ночи.

Я так улыбнулась, что у меня заболели щеки. Но это было хорошее чувство.

«Послушай, Адриан. Наш ребенок, — просияла я, подняв взгляд с больничной койки и встретив взгляд мужа. Вот только на меня смотрело недовольство. Инстинктивно я подвинулся, прикрывая ребенка.

"Адриан?" — нерешительно спросил я. «В чем дело?»

— Я же тебе говорил, — прошипел он, делая шаг вперед. Потом еще один. И темная, надвигающаяся тень нависла надо мной, украв мое счастье. «Я же говорил тебе, Татьяна. Нет детей."

— Но это благословение, — прохрипел я хриплым от эмоций голосом.

«Нет, это проклятие», — проревел он. «Ядовитый шип».

Его лицо исказилось. Я не узнал его. Его рука обхватила мое горло, сжимая. Жестче и жестче. Мои легкие схватили.

«ПП-пожалуйста». Мое тело дрожало. Я держала ребенка на руках, но чувствовала, как силы покидают меня. Мне не хотелось ронять свое новорожденное чудо. Упираясь локтем в ребра мужа, я сопротивлялась. Я был николаевцем. Мы сражаемся. Мы никогда не сдаемся.

Затем большая рука Адриана схватила моего ребенка за горло, и ужас, не похожий ни на один из тех, что я когда-либо чувствовал раньше, пронзил меня.

Но прежде чем он успел сделать одно сжатие.

Хлопнуть.

Мертвые глаза.

«Татьяна».

Я вздрогнула, подпрыгнув на месте. Мое тело дрожало. В моих ушах гудело. Адреналин струился по моим венам, как будто кошмар был реальным. Руки моего старшего брата легли мне на плечи и сжали, как будто он пытался передать мне часть своей силы. Этого было недостаточно.

Мой разум мучил меня. Может быть, я была сумасшедшей, как наша мать.

— Тебе придется попрощаться, Сестра. Голос Василия раздался позади меня. Прошло всего две недели. Как можно было попрощаться за две недели? Мне нужно было больше времени. Мне нужны были ответы.

"Расскажите нам, что вам нужно." Саша попробовал другую тактику. Я не стал оборачиваться, чтобы увидеть их. Я боялся, что они увидят в моих глазах что-то, что выявит моих демонов. «Все, что вам нужно, это ваше».

Я не ответил. Вместо этого я позволил боли и сомнениям гноиться внутри меня. Боль прожгла мои вены, оставив меня опустошенным и растерянным. И я был уверен, что это как-то связано с аварией.

Вот только я, черт возьми, не мог вспомнить.

Так что я остался стоять на своем месте.

— Я буду тут же, — выдавил я. — Просто подожди меня в машине.

Они обменялись мимолетными взглядами, затем Василий кивнул, и они покинули меня. Их шаги затихали с каждым шагом, который они делали по вековому камню кладбища Сент-Луис, оставляя меня наедине с призраками и мертвецами.

С ним .

долго смотрела на слово «муж и друг», ища что-то. Что-то пронзило мой разум, но оно отказалось выйти вперед.

Моя кожа покрылась мурашками. Мой взгляд уловил движение в мою сторону. Высокая фигура стояла возле машины, руки в карманах и пристально глядя на меня. Оно коснулось моей кожи, и по спине пробежала дрожь.

Мои брови нахмурились, и я поморщился от боли. В нем было что-то знакомое. Я видел его раньше. Я был в этом уверен, но не мог вспомнить, где именно.

Кто он? Подумала я, поднеся руку к щеке и нежно массируя исчезающий синяк. Его глаза проследили за моим движением и потемнели, когда под его щетиной подбородком дернулся мускул.

Кто был этот человек? Он казался знакомым. Важный.

Теперь мне хотелось, чтобы мои братья остались, чтобы я мог спросить их. Мужчина был высоким. Выше большинства мужчин, включая моих братьев. Одет во все черное и серое пальто до колен. Он выглядел элегантно. Темный. Опасный. Привычный.