— Базара нет! — тут же засуетился таксист и, выбравшись из машины, перехватил у Валерки большую клетчатую сумку. — А что случилось-то, Оль?
— Ираиде утром плохо стало… — мама в очередной раз коротко поведала о происшествии, дядя Гоша выругался, извинился, затем принялся сетовать на криминогенную обстановку, жаркое лето, провал в экономике и чуть ли не на мировой заговор.
Все это я уже не слушал, пусть в дороге обсуждают, чтобы веселее было. Так что я постучал по крыше «Волжанки», помахал всем ручкой, и машина, надсадно взревев разболтанным газовским движком, поползла со двора.
— Вадик, а куда мы идем? — Серега наконец-то не вытерпел, а то я уж было испугался, куда делось его детское любопытство, молчал весь наш завтрак. Наверное, постеснялся такого количества народу на кухне. — И что за дело? Это с приставками? Они у тебя в сумке, да? А я смогу поиграть? А Ромку, Лешку Суворова и Диню с собой можно взять?
— Тебе можно, ты мой брат, — кивнул я. — И то без перегибов, лучше на свежем воздухе погулять с друзьями. А остальные, даже если они хорошие парни, могут поиграть и за деньги. Это бизнес, Серега, мы так деньги планируем зарабатывать. Чтобы ни ты, ни я, ни наши родители ни в чем не нуждались. Понял?
— Понял, — сказал Серега, потупившись, и вздохнул.
Ничего удивительного, он же ребенок, и ему, конечно, обидно. Перед друзьями ведь не похвастаешься. А с другой стороны, даже в их возрасте уже именно так познаются друзья — не тот товарищ, у кого приставка и велосипед красивый… Пусть с детства фильтрует свое окружение, потому что во многом желание поразить и сыграет потом против него. Вот только на сей раз я этого не допущу.
— Вадик! Вадик! — я повернулся на звук и увидел Ваньку Слюсарева, переодевшегося в выцветшую рабочую робу и машущего мне грязной тряпкой. — Пять минут еще, ладно? Я салон дочищу, а то вчера фрукты возили азербайджанцам, засрано все… Думал, успею. Извини, дружище.
Я кивнул — мне это даже на руку. Успею заскочить к Нике и извиниться, что не встретил ее вчера. Она, конечно, уверен, и так все хорошо понимает, но… Просто хотелось ее увидеть, а тут возможность нарисовалась.
— Пойдем, Серега, проведаем Нику и сразу назад, дела делать.
Брат понимающе улыбнулся и захихикал, я сделал вид, будто этого не заметил. Пускай веселится. Мы зашли в соседний подъезд. Странное чувство — с каждым метром до квартиры Ники я словно бы замедлялся. Как будто не хотел говорить прямо сейчас. Впрочем, я понял. Раньше, в той жизни, я не объяснялся с женщинами. Я с ними попросту не считался — снял в клубе, развлекся, и никто никому ничего не должен. Да и с постоянными так же было. Я их спонсирую, а они не выпендриваются. Так что теперь у меня своего рода дебют.
— Привет, — младшая Катька, открывшая дверь, раздувалась от осознания, что к ее сестре пришел парень. Серега улыбнулся однокласснице, но та гордо его проигнорировала. — А Ника дома!
— А это хорошо! — в тон ей ответил я, улыбнувшись.
— Я рада, что ты пришел, — сказала Ника, появившись из своей комнаты, которую она делила Машей. Катька, насколько я знаю, жила в родительской комнате. Плотненько у них было.
— Сразу хочу извиниться… — начал я, и Ника меня перебила.
— Может, зайдете на чай? Расскажешь, как съездили. А у меня тоже новости есть, — и она интригующе улыбнулась.
— Слушай, сейчас не могу, — решительно сказал я. — Надо все сделать, ковать, пока горячо. Еще и у Дюса бабушка в больницу попала…
— Знаю, — кивнула девушка. — Нам наша бабушка рассказала. Ужасно как… Бедный Дюша. Вы только поддержите его.
На душе у меня что-то скребнуло.
— Он справится, — сказал я. — Ну и мы, конечно, поможем. Извини, побегу. А вот вечером, перед моим дежурством, обязательно нужно встретиться. Я сегодня поговорю с Утюгановым, хочу вместо себя Саню порекомендовать.
— А у меня хорошая новость, — видно было, что Нике не терпится рассказать, и она выдохнула с облегчением, хоть и попыталась это скрыть. — Маньяка поймали!
Она шепотом выпалила эти слова, поглядывая на Серегу, который что-то рассказывал Катьке, пока та притворялась, будто не слушает. А я… я просто дар речи потерял. Что-то все-таки я изменил в этом времени, раз история пошла по-другому. Громко, может быть, сказано, но в рамках нашего города это действительно история. Целая маленькая вселенная.
— Отлично, — только и смог выдавить я. — Кто это оказался?
— Я точно не знаю, — Ника прямо-таки светилась, настолько огромным было ее облегчение. — Маша сказала, что задержали подозреваемого, против него есть улики. Она даже сейчас ездит по городу, что-то выясняет. Но говорит, что вроде как это он. Ну, тот, кого взяли… Вчера свою последнюю жертву убил, девочку откуда-то из нашего микрорайона. А уже вечером его и схватили. Кстати, спасибо, что ты обо мне позаботился… Я сначала обиделась, что ты не приехал, что Колю с Максимом прислал. Но потом поняла, что ты даже в Ярославле обо мне думал.
— Я не мог по-другому, — и все-таки я смутился. Правда, немного. — А теперь…
Она быстро поцеловала меня в губы, пока не смотрят Серега и ее младшая сестра, но Катька как чувствовала! Разом подняла взгляд, тут же вытаращив глаза!
— Ника, пригласи уже парня с братом в дом! — раздался рокочущий бас главы семейства. — Что вы там в дверях жметесь?
— Мы уже ушли, — шепнул я и отступил назад. — До встречи!
— Они уже ушли! — повторила Ника и, улыбнувшись, закрыла дверь.
Ванька уже отмыл машину от фруктов, и оба Слюсарева меня как раз ждали в заведенной «Нюше». За рулем был старший, Виталий Егорович. Иван оперся о короткий капот фургончика, увидел меня, сразу подался вперед, неловко позвал в машину.
— Здравствуйте. Нам к школе, от Папы Карло мебель заберем, — я пожал мозолистую ладонь старшего Слюсарева, умостившись на пассажирском сиденье рядом с Серегой, а Ванька отправился в грузовой отсек, где оставались еще два продранных кресла. Раньше это была пассажирская модификация, но ее превратили в грузовик.
Виталий Егорыч плавно тронул машину. У «Нюши» был весьма характерный звук двигателя, в салоне пахло по-особому, как это было в старых машинах. Дерматином, смазкой, выгоревшей пластмассой — и ко всему этому подмешивался аромат азербайджанских фруктов.
— Ну и как, — почему-то недовольно и как-то с вызовом спросил Слюсарев-старший, — хорошо платит Жогин?
— Смотря как договориться, — уклончиво ответил я. — Пока нормально, а дальше видно будет.
— Вон, взял бы еще Ваньку лучше своим водителем, — покачал головой Виталий Егорович. — А то полячка наша совсем разваливается уже. Надо бы новое что-то брать, «Транзит» какой-нибудь. Да вот где денег таких взять? Прогорим, чувствую, скоро, на что Никитку растить будем — хер его знает.
— «Газель» можно, — на автомате сказал я. — То же самое, что «Транзит», только наше.
— Это что за зверь? — удивился Слюсарев. — Ни разу не слышал.
Кажется, я ошибся, и в Нижнем Новгороде пока еще не начали выпускать самый популярный отечественный фургон. Вот только вряд ли сильно промахнулся — к середине десятилетия они уже точно начнут бегать по улицам.
— Новая газовская разработка, — я махнул рукой. — Скоро пойдет в серию, я в «За рулем» читал.
— Пойдет она, как же, — процедил Виталий Егорович сквозь зубы. — Как и новая «Нива», наверное. Много грузить-то надо?
— В пару-тройку заходов должны справиться, — я оценил объем грузового салона. — И завтра еще нужно будет оставшееся забрать, я Ване сказал уже.
— Жируют, *б твою мать! — выругался Слюсарев-старший.
— Виталий Егорович, здесь ребенок, — я взглядом указал на вытаращившего глаза Серегу. — Давайте без боцманских загибов, пожалуйста.
— А я не просил его брать, — сварливо ответил Слюсарев. — С гаишниками сам будешь, если что, расплачиваться?
— Легко, — я пожал плечами. — Но если вам что-то не нравится, можете остановить машину, мы выйдем. Желающих подзаработать в достатке, найдем, к кому обратиться.
