— Любимый, неужели ты не соскучился по мне? — в голосе девушки прозвучала обида.

— Лала, мне некогда было скучать.

— И ты даже ни разу не вспоминал обо мне? Не привез никакого подарка своей любимой девочке?

— Лала, — довольно резко ответил Варрен, которого уже начало раздражать присутствие девушки в его купальне, — прошу, оставь меня. Я устал с дороги.

Она быстро поднялась и нервным шагом удалилась, хлопнув при этом дверью. Варрен посмотрел ей в след, не понимая, почему его сейчас не волновали прелести этой красавицы, которые так зазывающе просвечивались сквозь тонкую ткань. Он ничего не мог понять, что с ним происходит. И дракон молчал, он даже не слышал отголосков его ворчания, словно он исчез.

Своим появлением Лала сбила его настрой отдохнуть в тишине и спокойствии. Варрел поднялся, вытерся и прошел в свою комнату, где его ожидала чистая одежда. Если бы сейчас Лала оказалась в его спальне, он мог бы просто выгнать ее насовсем из дворца. На ее счастье, девушка обиделась и ушла к себе. Варрел лег на постель и тут же заснул.

К ужину его разбудил верный Берелл, который сообщил, что лекаря доставили во дворец и он ждет в комнате на первом этаже. Варрел быстро оделся и поспешил в кабинет отца. Там уже собрались майорды, с нетерпением ожидающие лекаря. Но вместо Гелария в кабинет вошел взволнованный страж и сообщил, что лекарь мертв.

Доррвен подскочил со своего места и поспешил в приемную комнату, по дороге отдавая приказ вызвать верховного лекаря. Варрел и остальные последовали за ним.

Лекаря нашли лежащим на полу комнаты. Его рот был обожжен до черноты. Рядом с ним валялся кубок, из которого, судя по всему, пил Геларий.

— Что с ним? — спросил Доррвен у подошедшего верховного лекаря.

— Отравление драконьей ягодой, — ответил тот, осмотрев труп и обнюхав поднятый кубок. — Кто-то дал ему выпить настой.

— Кто был у него? — грозно спросил Доррвен у стражей.

— Приходила только служанка, которая принесла фрукты и кубок с вином.

— Где она? Найти и привести сюда.

Через долгие мгновения ожиданий вошел главный страж и сообщил, что служанка найдена мертвой.

— Мой господин, она повесилась в своей комнате, — был доклад.

— Узнать, с кем она общалась, откуда взялся настой из драконьих ягод, — гремел голос императора.

Что же такое выяснил лекарь, что его смогли убить даже во дворце самого императора?

— Верховный, что успел сообщить тебе лекарь? — спросил Доррвен, когда вернулся в своей рабочий кабинет.

— Я не успел поговорить с ним. Слишком долго мне докладывали, что он прибыл ко мне с важными известиями. Он только успел переступить порог моего кабинета, как за ним пришли ваши стражи.

— Он с кем-нибудь еще общался, пока ждал приема?

— Нет, мой господин. Он молчал, не хотел никому доверить свою тайну.

Неожиданная смерть Гелария рождала слишком много вопросов, которые требовалось разрешить. Но было еще слишком много проблем, которые требовали разрешения в первую очередь. Из доклада верховного лекаря следовало, что чернь уже начала отступать. Появилась в городах, расположенных на побережье, куда прибывали корабли из Утерры.

Государство Утерра было самым близким к Ормарру, всего в одном дне пути быстроходными кораблями. Здесь были первые очаги, потом оттуда она растеклась по империи. В Утерре чернь прошла по прибрежным городам, куда убегали жители Ормарра, спасаясь от страшной смерти.

Болезнь оставила без своего страшного внимания Лердену, которая находилась слишком далеко от Ормарра и Утерры, в шести днях пути по водам священного Океана. Королевская семья Лердена сразу же закрыла все порты, куда могли прибыть зараженные чернью.

В Арпалле, находящейся в двух днях пути, страшную болезнь остановили сразу, как только появились первые заболевшие, прибывшие из Ормарра и Утерры. Лекари создали настои и вливали в них магию жизни.

Везде, где в империи начиналась болезнь, видели чужаков, похожих на жителей Утерры, которые общались с местными жителями. Там, где проживали выходцы из Арпаллы, болезнь проходила без смертей, оставляя за собой ослабленных жителей. В некоторых селениях чернь не смогла проявиться во всей своей силе. Было решено отправить с Арпаллу делегацию с просьбой оказать помощь.

К себе Варрел вернулся уже поздно ночью. Он не успел погрузиться в сон, как дверь, которая разделяла его спальню и комнаты Лалы, тихонько отворилась и она проскользнула тихой тенью к нему, подошла к кровати и замерла в ожидании. Варрел долго смотрел на ее застывшую фигуру и думал, хочет ли он пускать ее к себе. Потом молча поднял угол одеяла, разрешая любовнице присоединиться к нему.

Девушка змейкой нырнула к нему, прижалась своим жарким соблазнительным телом к его груди, покрывая его лицо, шею, грудь поцелуями. Варрел повернулся на спину, позволяя любить себя, одновременно ощущая, что впервые ничего не чувствует к этой красавице. Его простое мужское желание сегодня не сопровождалось стремлением обладать Лалой. Просто он позволял любить себя, чтобы снять мужское напряжение. Сердце и душа снова не отзывались на ее ласки и нежные слова.

Лала была в бешенстве, не в силах изменить отношение Варрела к себе. Она каждый день в их разлуке представляла, как он вернется и набросится на нее с голодным рыком необузданного самца и она своей страстью сможет еще сильнее привязать его к себе.

Девушка давно поняла его сущность — взять самое лучшее, яркое и держать при себе. Она уже давно не обижалась, когда он не отвечал лаской на ее нежность, не отвечал на ее страстные поцелуи, но позволял целовать себя. Главное, что она была с ним и он прогнал из-за нее всех постельных женщин, опасаясь их мести Лале.

Провожая Варрела в поход, Лала надеялась, что он соскучится, осознает ее важность в его жизни и когда вернется, наконец, жениться на ней. И ей было плевать, что этот шит-чонов* (прим. — шит-чон — демон) Оракул отказывался назвать ее невестой Варрела. Он будет ее мужем, не зря же она прошла через все унижения в своей жизни, когда ее в 14 лет привезли в Утерру из Лердена и она оказалась в доме удовольствий, пока не попала на глаза Джерону на рынке рабов в Утерре, где он купил ее, как экзотическую птицу и не привез к себе во дворец только с одной целью — подарить ее Варрелу. Слишком большую цену затребовал с нее Джерон в обмен на обещанную свободу, которая полностью вместе с ее жизнью принадлежала Джерону, слишком большие задачи поставил перед ней — стать женой Варрела. Да и сама Лала не собиралась отступать, она влюбилась в это каменное изваяние, не имеющее сердце, так, что хотелось плакать, когда он проходил мимо нее, даже не посмотрев в ее сторону. Лала была готова валяться у Варрела в ногах лишь бы он приласкал ее своей сильной рукой, взял с собой на пир, не отправлял в свою комнату после их бешеной страсти.

Хоть она была уверена в надежности амулета, но все равно опасалась, что Варрел может снять его. Амулет был заряжен не только на отвод сторонних женщин, но и на невозможность постороннему человеку снять его. Это могла сделать только она сама. Старая ведьма заверяла ее, что и Варрел не сможет снять, все его существо будет сопротивляться.

Увидев амулет на шее Варрела, ее сердце взорвалось счастьем, но тут же его ответная безразличная реакция поразила девушку. Словно она была ему неприятна, чужая, таким холодным безразличием и даже раздражением повеяло от него и это заметили все, кто встречал отряд. При всех он унизил ее, прошел мимо. Потом выгнал ее из купальни, а раньше он сам бы затащил в воду и потребовал ее ласки. Что с ним произошло? У кого узнать? Воины Варрела не будут разговаривать с ней. Они слишком преданы принцу. Узнать у него самого? Но не сделает ли этим только хуже? Вспомнит ли он об их прежних отношениях? Он вернулся совсем другим, она чувствовала своим сердцем, что больше не будет, как прежде.

Лала до самой ночи ходила по своим комнатам, ожидая возвращения Варрела от отца. Когда верная ей служанка сообщила, что он прошел в свои покои, она выждала двести ударов сердца, потом тихо открыла смежную дверь и прошла к нему в спальню. И снова она была неприятно поражена, когда он слишком долго думал, пускать ее к себе в постель или нет. Она уже хотела развернуться и убежать к себе, когда он поднял одеяло. Амулет был на месте. Она могла бы снять его, но не стала. Она должна убедиться, что он работает и Варрел равнодушен к другим женщинам.