Я огляделась вокруг. — Вы все не против предоставить нам немного конфиденциальности, пожалуйста? — все разошлись, но Джон остался на своем месте. — Ты тоже, Джон, — он открыл было рот, но я прервала его. — Пожалуйста.

— Ладно, ладно, — пробормотал он и оставил нас одних.

— В чем здесь проблема? — я спросила Нико тихим голосом, чтобы никто нас не услышал.

— Я хочу знать, ты хочешь его .

Я покачала головой. — Как друга, да, — я позволила словам впитаться в себя. Сделав шаг вперед, мои руки протянулись, схватили между пальцами его пиджак и потянули его ниже. Он был слишком высоким. Он наклонил голову, и я подняла глаза, чтобы встретиться с ним. — Я знаю, что это временная мера, — пробормотала я. Что-то мелькнуло в его чертах, но он быстро это скрыл. — Но ты не можешь просто стереть всю мою жизнь. Джон — друг. Я уже говорила тебе это. Мне и в голову не приходило говорить тебе, чтобы ты избавился от своих друзей, — когда он ничего не сказал, я продолжила. — Я злюсь, что ты бросил это на меня, не посоветовавшись со мной, и я злюсь, что ты ударил моего лучшего друга, но, пожалуйста, запомни одну вещь. Я никогда не буду делать что-то только для того, чтобы тебя разозлить. Вчера я почувствовала, что он тебе не нравится. Даже если бы я знала о свадьбе и отправила приглашение, я бы не пригласила его, не поговорив об этом с тобой.

Наши взгляды встретились, мой голос был твёрд, но внутри всё дрожало. Было важно, чтобы он понял, что я никогда не стану им манипулировать. Он вздохнул и протянул свободную руку.

— Ты собираешься сломать меня, не так ли?

Что-то изменилось, и я не была уверена, что именно. Я тихо рассмеялась.

— Я, конечно, надеюсь, что нет, — я посмотрела его профиль. — Значит, ты согласен, что Джон может остаться? — тихо спросила я.

— Да, твой друг может остаться, — это было похоже на получение подарка рождественским утром.

— Нико? — я нежно сжала его руку.

— Хм? — безжалостный человек ушел, а человек, который проник мне в душу, вернулся.

— Больше никаких сюрпризов, как сегодня. Хорошо?

— Клянусь, — сожаление или что-то в этом роде, передало выражение его лица. Мой инстинкт подсказывал мне подтолкнуть его к этому, спросить, есть ли еще что-нибудь, что ему нужно мне сказать, но прежде чем я открыла рот, он опередил меня. — Хороший план, — он поцеловал меня в щеку. — Ты выглядишь великолепно, — мое тело потеплело от его комплимента и тепла в его взгляде. — Теперь давай поженимся, любовь моя.

— Хорошо, — как дура, когда он так на меня смотрел, я рисковала сделать все, что он потребует.

Нико кивнул Медведю, я думаю, это был невысказанный сигнал о том, что Джон готов остаться.

— Все хорошо? — спросил Кассио, переводя взгляд с нас двоих.

Я кивнула, и Джон подошел. — Ты собираешься помыться?

— Ага. Твой телохранитель, — он наклонил подбородок к Медведю. — Этого требует.

Джон пристально посмотрел на Нико, и я быстро сделала ему выговор. — Джон, не начинай больше никакой ерунды. Или я позвоню твоей матери.

Он закатил глаза. — Это работало всего десять лет назад, — проворчал он, но направился в дом. Нико ушел и занял свое место в конце очереди, украшенной красными розами на каждом конце.

— А теперь давай поженимся, — Грейс починила поезд сзади, а Элла велела детям идти вперед и бросать на землю лепестки цветов. — Прежде чем разразится еще одна драка.

Я полностью согласилась. Сегодняшний день не мог закончиться так скоро. А потом… Господи, я не могла думать о сегодняшнем вечере, иначе я бы растаяла в луже.

«Канон Пахельбеля» возобновился, и Кассио предложил руку.

— Как твое полное имя? — спросила я у Кассио, обхватив его рукой.

Все взгляды были обращены на нас, пока мы шли по импровизированному проходу, окруженному цветами. День начался тяжело. Но отсюда могло стать только лучше. Верно?

— Кассио Кинг, — ответил он. Я сбилась с шага и споткнулась бы, если бы меня не поймал Кассио.

Боже мой! Меня поймали, а я даже не знала?

Глава двадцать три

НИКО

я

избил лучшего друга Бьянки в день нашей свадьбы.

Она простила меня.

Я заставил ее выйти замуж.

Она простила меня.

Хотя я не думал, что она простит меня, когда мой план осуществится. И все же я все равно прошел через это.

Почему?

Потому что я пообещал своей сестре, когда она истекала кровью у меня на руках, что заставлю этого сукина сына заплатить. И Бьянка была единственным слабым звеном, которое я нашел. Чтобы сделать это личным.

Женщина для женщины.

Его дочь для моей сестры.

Это было неправильно. Это было несправедливо. И я никогда, черт возьми, ничего не хотел так сильно, как Бьянку. Мое сердце грохотало в груди, как никогда раньше, с каждым шагом, который она делала ко мне. Я навязал ей этот брак, но это не уменьшило моей глубокой привязанности к ней. Да, было это невероятное желание и похоть, но еще сильнее была нежность.

Я намеренно попросил Кассио проводить ее к алтарю, зная, что для него будет большая честь, если он узнает, что они братья и сестры. Это было меньшее, что я мог сделать.

Всем было известно, что Бенито всегда хотел дочь. Чтобы выставлять напоказ, хвастаться, использовать для выгодной торговли и расширения своей власти. Он не знал, что он у него есть, но скоро узнает.

В тот момент, когда я заключил свой брак, я намеревался сделать это известным.

Когда Бьянка попросила больше не делать сюрпризов, мне так хотелось ей об этом сказать. Но это будет означать провал, нарушение обещания.

Священник заговорил, и моя рука нашла открытую кожу на ее спине. Я должен был чувствовать ее кожу и нуждался в ее близости ко мне. Когда появился Джон, я потерял самообладание, и меня съела ревность. Эти двое были близки и имели связь с детства. Я поверил ей, когда она сказала, что у нее никогда не было с ним романтических отношений, проверка биографических данных подтвердила это, но чувство ревности было трудно контролировать.

Бьянка наклонилась к моей ладони, даже не осознавая этого. Она нервно закусила нижнюю губу.

Когда пришло время произносить наши клятвы, Бьянка повернулась ко мне, и с поразительным осознанием я понял, что она сдерживает свои хныкивания, покусывая нижнюю губу. В ее глазах сияли самые красивые и мягкие эмоции, которые я когда-либо видел.

Дрожащая, мягкая улыбка на ее лице была ударом под дых за предательство, которое я собирался совершить.

Ты все еще можешь все исправить, прошептал мой разум.

Но я этого не сделал.

Если бы я отпустил ее, она бы убежала и никогда не оглянулась. Я хотел ее — владеть, обладать, разрушать. Так что она будет разорена ради кого-то другого.

Она станет моей местью и моей фантазией, сбывшейся.

Я взял обе ее руки в свои и произнес слова и обещания, которые намеревался сдержать.

Я надел ей на палец новое кольцо с сине-красным бриллиантом. Надежда и кровь. Алмазные камни были редкостью, но и она тоже. Бьянка надела на меня вольфрамовое обручальное кольцо. Она уставилась на кольцо, и единственное указание на то, что ее что-то беспокоит, — это сдвинутая бровь.

— Что такое? — прошептал я, наклоняясь.

Ее глаза цвета коньяка встретились с моими, одна слезинка скатилась по ее щеке, и я не удержался и собрал ее губами.

Наши лица сблизились, ее мягкое дыхание доносилось до меня. Она нервничала, ее грудь вздымалась вверх и вниз, ее грудь прижималась к моей груди. С этой женщиной всегда так было. Разногласия между нами вспыхнули, как фейерверк 4 июля.

Ни одна другая женщина никогда не заставляла меня желать чего-то большего. Бьянка заставила меня жаждать безусловной любви, принятия и всех ее прикосновений. Прикосновение любовника.

— Просто ощущения другие, — тихо пробормотала она.

Ее глаза стали темнее, темно-карими, в них пылало желание, и они стали такими же, как и мои. Священник произнес последние слова, и еще до того, как он объявил нас мужем и женой, мои губы прижались к ее губам, скрепляя вечный договор.