Вот тогда Захар отчетливо ощутил, что — все. Что он вообще не чувствует к Милане ничего. Ничего из того болезненного клубка безответных чувств, что жили в его груди, подобно клубку змей, лет, наверное, шесть. Принципиально отпустило Захара, когда он пришел после Академии работать в «Балашовский». Просто как-то вдруг раз — и понял. Что в мире есть много вещей, гораздо более интересных, чем Милана Балашова и ее отношение к нему — каким бы оно ни было. Потом, когда Милана стала плотно заниматься семейными делами, они много времени проводили по работе вместе. Захар устраивал себе испытания — мог приобнять Милану за плечи, чего себе раньше не позволял, поцеловать в щеку. И — ни-че-го. Отболело. Отсохло. Но окончательную жирную черту он подвел на свадьбе Миланы и Марата.

Будьте счастливы, ребята. Я вас искренне люблю — как сестру и брата.

И вот снова. Состояние, когда твои мысли постоянно крутятся вокруг одной и той же женщины, и ты все время думаешь — где она, с кем она, что делает — оно Захару было знакомо. И возвращаться в него Захар совершенно не хотел.

Но ведь… это ведь может быть совсем другая история.

Ошарашенный этой мыслью, Захар словно очнулся. И наконец тронул машину с места.

Захар ехал и думал. Думал и думал. Он ведь не знает, что это такое — когда история играется в двое ворот. Когда не только ты о ком-то думаешь, но и о тебе тоже. Постоянно. И хотят тебя видеть.

Не для того, чтобы масло в машине поменять. И не для секса. И даже не для того, чтобы ножи поточить. Ну, или, в самом поганом случае — поведать мозги десертной ложечкой, что Захар позволял делать только матери.

А вдруг — просто. Просто она лежит вечером в постели — и тоже думает о нем? И вспоминает мечтательно. И еще думает о том, как бы еще с ним и в какой позе. Неужели девушки об этом не думают? Да ладно!

Но ведь не только про позы вспоминается. А о том, например, как она здорово умеет слушать. Интересно, если ей про бонитировку почв рассказать — как быстро она сольется? А он сам? Сам Захар очень быстро слился, когда Ульяна стала говорить с ним так, как он совершенно не ожидал. Как юрист. Четко, ясно, по существу вопроса. По делу. И хрен что возразишь.

Да, она по всем пунктам права. По фактам права. Все на самом деле выглядело так, что они покувыркались — и разбежались.

И ничего в этом особенного не было.

В этом было неправильно все.

Захар повернул под шлагбаум на территорию своего жилого комплекса. Итог прост. И его — их, итогов — два. Во-первых, Ульяну забыть теперь точно не получится. А во-вторых, надо все исправлять. Если уж он со своими внутренними «хочу — не хочу» упустил подходящее время, придется начинать все заново.

В конце концов, я помню, как ты стонала подо мной и послушно раздвигала ноги. И работать нам как-никак теперь вместе. Никуда ты, Улюшка, не денешься.

— Ульяна Романовна, я вас премии лишу!

— За что?

— За вопиющее нарушение трудовой дисциплины, — назидательно ответил Юрий Валентинович, входя в кабинет. — Ночь уже на дворе, а она все с бумагами сидит.

— Ну, положим, не ночь… — Уля с хрустом переплела пальцы и перевела взгляд на угол монитора. — А, да. Почти.

— Вот именно. И это форменное безобразие.

Ульяна улыбнулась. И слова, и эта шутливая отповедь значили только одно — шеф ею доволен. И эти слова — комплимент. И она была собой довольна.

— Ну что, Уля Романовна, порвем завтра всех?

— Рвать-то вы будете, — Ульяна взяла в руки стопку листов и встряхнула. — А я так — патроны подавать.

— С такой помощницей-то что бы не порвать, — на лице Самсонова не было ни тени улыбки. Но Ульяна уже научилась определить, когда шеф доволен. Сейчас он был очень доволен. — Все, хватит, Ульяна.

— Да я просто решила еще раз все проверить перед завтрашним утром.

— Проверила?

— Да.

— На сколько раз?

— На два. Сейчас как раз на третий.

— Житие мое… — вздохнул Самсонов. — Третий — последний, поняла меня?

— Поняла.

— Имей в виду, я завтра узнаю, во сколько ты ушла с работы.

— Через полчаса меня здесь не будет, Юрий Валентинович.

— Верю, но проверю.

За Самсоновым закрылась дверь. Ульяна встала и с наслаждением потянулась, потом повернула голову и посмотрела на документы на столе. Да, не больше, чем полчаса работы. Они должны быть завтра готовы на сто процентов. Впрочем, как и всегда.

— Ну что, вы со щитом или на щите?

Ульяна повернулась и одарила спрашивающую Ирину недоуменным взглядом.

— И правда, чего я спрашиваю! — рассмеялась Ирина. Тогда, при знакомстве, она была для Ули Ириной Вячеславовной, но теперь уже — просто Ирина. — Ты смотришь точь в точь как Самсонов, и это меня пугает.

— Пойдем заедать твой страх обедом? Я голодная — жутко!

— Что, вы с Сатаной там никого не съели?

— Уголовный кодекс запрещает есть людей.

— То есть, вас останавливает только это?

— Иногда мне кажется, что да.

Уля была очень рада, что у нее с самых первых дней работы в новом коллективе сразу же нашелся такой человек, с которым она, можно сказать, подружилась. Они с Ириной сошлись быстро — близкий возраст, одинаковое отношение к работе, Ирина тоже была не замужем и обладала схожим чувством юмора. Сейчас, когда Ульяна отработала в «Балашовском» уже два месяца, можно было сказать, что Ирина для Ули оказалась настоящим подарком.

Есть с кем пообедать. Есть с кем поболтать. И есть у кого получить самую полную информацию о том, что происходит в «Балашовском». И о том, что за люди в нем работают. Особенно — что за люди им управляют.

В последнем себе Ульяна признавалась с неохотой. И старательно убеждала себя в том, что корни ее дружбы с Ириной в том, что Ира — очень приятный человек, во внутреннем табеле о рангах в «Балашовском» у них примерно схожие должности — Ира трудилась заместителем директора HR-службы. И вообще — что обладать всей полнотой информации о «Балашовском» — прежде всего полезно для работы. Но правда была такова, что когда разговор заходил о некоторых людях — Ульяне было очень трудно скрывать свой интерес. Речь шла о владельцах — Артуре и Милане Балашовых. Об их отце, Антоне Балашове. О Марате Ватаеве. И о противном Захаре Мелехове.

Первые несколько недель Ульяна была так занята вхождением в курс дела, что о Захаре получалось почти не думать. А когда мысли о нем все же прорывались — Ульяна убеждала себя, что очень рада, что Захар принял ее предложение, и что все к лучшему… И все в реальности оказалось совершенно не так!

Ира рассказывала, что Захар мало бывает в головном офисе, а если и бывает — то, как раз, как правило, зимой. Весной, с началом посевной, Захар исчезает из офиса и появляется редко, наездами.

Все время он проводит там, на местах, где создается основа благополучия «Балашовского».

Ульяну это поразило. Она практически с ужасом приняла тот факт, что Захар не только директор по производству, но и член совета директоров и совладелец! То есть, у него имелось некоторое количество акций «Балашовского». Если вспомнить начало их знакомства, в это верилось с большим трудом. Но это был факт. Просто Уля считала, что люди такого уровня, как Захар Мелехов, должны сидеть в больших солидных кабинетах и оттуда управлять вверенным ему хозяйством. Но не в случае Захара. Она не очень представляла, что он делает там — когда его не бывает в офисе «Балашовского». И теперь уже не узнает никогда, наверное.

А еще под его управлением была отдельная, находящая в пригороде, лаборатория, которая занималась инновационными разработками в области сельского хозяйства — это была самая общая формулировка. Что там делается на самом деле, знал, наверное, только сам Захар и сотрудники лаборатории. Ну и еще, скорее всего, Артур Балашов и Марат Ватаев. И все. Коммерческая тайна, ни больше, ни меньше.