Сколько пришлось идти — полкилометра или больше — Уля не знала. Но она наслаждалась прогулкой. Как давно она не была за городом. И как же красиво здесь зимой. Все такое белое. Похоже, накануне тут прошел хороший снегопад, и снег буквально искрился в лучах неяркого декабрьского солнца. И тишина. И ничего не слышно, кроме скрипа снега под твоими шагами.

Поселок оказался большой. Где-то совсем вдалеке даже виднелся шпиль церкви, но, возможно, она находилась уже в соседнем населенном пункте. За городом не только воздух другой, все другое, и в расстоянии можно запросто ошибиться. Уля достала из кармана телефон и сверилась с картой. Так, ей до ближайшего перекрестка, а там направо, и через четыре дома — конечный пункт ее путешествия. Усталости Ульяна не чувствовала, а вот чувство голода — да, подкралось. Сейчас бы чаю горячего с чем-нибудь вкусным. Например, с пирогами. А что, в деревне же должны печь пироги. А то зачем тогда дым из труб? В новогодние праздники нельзя думать о лишних калориях и всем таком прочем!

И Уля решительно зашагала дальше.

Дома по обеим сторонам улицы и в самом деле стояли добротные. Это больше даже походило не на деревенские дома, а на коттеджный поселок. Кирпич, сайдинг, спутниковые тарелки, крепкие заборы, гаражи, у которых стоят хорошие машины — в основном джипы. Похоже, мама права, тут и в самом деле… Что, жениха можно себе подыскать? Уля хмыкнула. Глупости это все.

Во-первых, Уля под категорию завидной невесты не подходит, а во-вторых — скорее всего, все эти мужчины уже давно имеют семьи — зачем иначе покупать такой здоровенный дом?

Интересно, каким макаром тут оказалась Настасья Капитоновна? Ульяна вдруг сообразила, что смутно представляет, как выглядит ее двоюродная бабушка. Мама когда-то показывала фото с их совместных встреч Нового года — Екатерина Дмитриевна последние годы всегда ездила встречать Новый год сюда, к Настасье Капитоновне. Но Уля лишь вежливо кивала на эти фото, особо не всматриваясь. Старушка как старушка. Кажется.

Вот и перекресток, на котором надо свернуть. Если дом, который ей нужен — четвертый отсюда, то вон… получается, вон та зеленая крыша — дом Настасьи Капитоновны.

Но остановилась Уля раньше, чем дошла до зеленой крыши.

Остановилась у третьего от перекрестка дома. Потому что не притормозить было невозможно.

Сначала Ульяна среагировала на звук. Он исходил из открытых ворот у дома, который соседствовал с домом двоюродной бабушки.

Шу-р-р-рх… Шур-р-рх… Шур-р-р-х… А потом Уле показалось, что кто-то поет — низким мужским голосом.

Оказалось, что ей не показалось. Потому что вскоре она увидела того, кто поет. Ну, пением это было назвать сложно — так, какое-то мелодичное бубнение. Но дело было не в этом. А в том, кто издавал эти звуки.

Уля сделала шаг назад, еще один — так ей было лучше видено Звуки «Шур-р-р-х… Шур-р-рх… Шур-р-рх» издавала лопата. За воротами, во дворе, человек — наверное, хозяин дома — чистил снег, раскидывая его лопатой. В общем-то, нормальное, наверное, занятие, обыденное даже, для тех, кто живет в своем доме за городом зимой.

Если бы не одно «но».

Уля полезла в карман и снова достала телефон. Ну, да, так и есть. За то время, что она не проверяла телефон, не наступило внезапное лето. На улице по-прежнему минус восемь. А в десятке метров от нее чистил снег, ловко орудуя лопатой, человек, одетый только лишь в одни трусы.

Уля несколько раз моргнула, будто пытаясь таким образом сделать эту картинку какой-то… какой-то более реальной. Но картинка не менялась. Только снега во дворе становилось все меньше, а сугробы по периметру — все больше.

Ради справедливости стоило отметить, что помимо трусов — вот будто этого одного факта мало, так они еще были в красно-белую полоску — на человеке были высокие и не зашнурованные ботинки и… красно-белый колпак Деда Мороза.

Уля тряхнула головой. Это вот… это вот как?!

И тут, наконец, мужчина с лопатой решил освоить новый фронт работ и повернулся к Уле лицом. Снял колпак, оттер им лоб, снова надел, перехватил лопату под мышку и направился к Ульяне. Она безотчетно отступила назад. Люди, которые в минус восемь чистят снег в одних только полосатых трусах, не внушали ей доверия.

— Здравствуйте, — произнес он, как ни в чем не бывало, опершись о черенок лопаты. От его плеч поднимался едва заметный пар. Уля вдруг осознала, что этот Дед-Мороз-нудист — очень крепкого телосложения мужчина. Широкие плечи, мощная грудная клетка, крепкие бедра широко расставленных ног. И руки тоже могучие.

— Вам не холодно? — выпалила Уля то, что ее сейчас занимало больше всего.

— Не, — он улыбнулся. У незнакомца оказались удивительно красивая улыбка и приятный низкий голос. Зачем подобным странным людям такие бонусы во внешности?! — Я баню топлю. Ну и заодно решил снег почистить, у нас вчера присыпало хорошенько. Ворота специально открыл, чтобы вас не пропустить.

— А? — маловразумительно отозвалась Уля.

— Ну, вы же Ульяна? Внучка Настасьи Капитоновны? — он для наглядности мотнул головой в сторону соседнего дома.

— Да.

— Ну вот, — удовлетворенно кивнул он, будто это все объясняло. — А что мы на улице стоим? Вы же, наверное, замерзли. Проходите в дом! — и он махнул рукой в сторону добротного кирпичного дома — один этаж и мансарда.

Ну да, это Уля замерзла. В зимних ботинках, пуховике и шапке.

А не человек в одних только полосатых трусах. Может, это их местный… ну, сумасшедший? Или он этот… как там их… морж?!

— Проходите, проходите, — он воткнул лопату в сугроб. — Там в доме открыто. А я сейчас дров в баню подкину — и тоже приду.

Он и в самом деле направился в сторону отдельно стоящего деревянного сруба. А Уля стояла и смотрела ему вслед, на то, как при ходьбе перекатывались аппетитные ягодицы в красно-белых полосатых трусах.

Он обернулся и замахал ей рукой.

— Идите, Ульяна, идите. Я сейчас, — а потом добавил: — Меня Захар зовут.

Любопытно, почему ей никто не сказал, что у бабушки Настасьи Капитоновны в соседях значится какой-то очень подозрительный, мягко говоря, тип по имени Захар.

Кем бы он ни был, этот Захар, а дом у него оказался очень приятный. Ульяна сама страшно любила именно такие интерьеры — дизайнеры их, как правило, называют скандинавскими. Светло, просторно, дерево, чуть-чуть камня — например, в гостиной был камин. И чуточку хай-тека — куда без него в наше время?

Ульяна сняла ботинки и пошла по светлому полу. Это, похоже, не ламинат, а настоящее дерево, крытое лаком. Ногам было очень приятно. Уля пошевелила пальцам в носках, прошла и поставила рюкзак на стоящий у стены между большими окнами диван.

Она расстегивала пуховик, когда снова стукнула входная дверь.

— Ну что вы, Ульяна, как не родная. Раздевайтесь, располагайтесь, не стесняйтесь! — у нее с плеч потянули пуховик, и Уле пришлось выпустить полы из пальцев. Она обернулась.

Завладевший ее пуховиком хозяин дома уже пристраивал одежду на вешалку. И сам он, слава богу, оделся. На нем были серые трикотажные штаны с широкой резинкой на щиколотках и темно-зеленая футболка. Выглядело вполне прилично. Но Уля пока не могла изгнать из своей головы мужскую фигуру в полосатых трусах и с лопатой в руках.

— Давайте шапку, — Захар протянул руку. — Сейчас будем чай пить. Или, может, пообедаем? Вы не голодная?

Уля сняла шапку, вместе с которой снялась и резинка для волос. Волосы вольно рассыпались по плечам.

— А где моя… в смысле… бабушка… Настасья Капитоновна? — задала Уля самый очевидный в данной ситуации вопрос.

— Я ее в церковь отвез, — Захар забрал у нее и шапку. — На службу. А потом она еще собиралась в наш Дом культуры. У них там сегодня отчетное выступление.

— Чего?! — Ульяна вытаращилась на Захара.

— Настасья Капитоновна в хоре поет, — как о чем-то совершенно обыкновенном сообщил ей Захар. — У них сегодня отчетный концерт хора. Аншлаг.

Уля не могла понять, он это серьезно? Или издевается?