И наконец, Пурдзан рассказывал о неверных, которых Пророк велел встречать не иначе, как мечем по шее. Но, несмотря ни на что, неверные эти до сих пор живы, говорил Пурдзан, и все их хорошо знают.

Через пару месяцев вся команда во главе со свирепым карликом Шабелем была готова к джихаду. Шабель остался формальным главой команды, но титул Шейха уль-Джихад справедливо получил Пурдзан. Несколько хашей из отряда «Семург» смотрели на возвышение Пурдзана с иронией, но и с одобрением. На тайном совещании они посоветовали новому координатору джихада обратить всю команду в ислам.

Что Пурдзан и сделал, и предложил заодно пиратам новое самоназваеие: бедуины, кочевники космоса. Воины джихада. С тех пор "флот Шабеля" перестал торговать с блидами и начал нападать на них. Золото, платина и шарики-истребители были добычей в этой священной войне. Пурдзан, впрочем, не брезговал и обычным пиратством. Единственное, чего он не делал — это не захватывал рабов. Агенты Шабеля исчезли с невольничьих рынков, продав свои места агентам других капитанов, в первую очередь — агентам Кизяка.

Теперь "Тюрьма Кизяка" стала частью пурдзановского флота, а сам Мин-хан — пленником. Но о победе Пурдзана пока никто не знал. И Василий, пользуясь этим, замыслил отчаянную акцию.

"Тюрьма", лавируя между лун и угловатых ледяных обломков, приближалась к Колаксаю, огромному диску диаметром в двадцать тысяч миль. Василий впервые видел планету в форме диска. На переднем экране рубки была хорошо различима поверхность Колаксая, покрытая вполне нормальными материками и океанами.

— Как же все это там… Как же гравитация?

— Здесь все через задом-наперед, — ответил Пурдзан, — гравитация, там, даже законы судьбы. Они тут тоже не действуют. Приятное место.

— Не забывай, Пур, наша задача — выбраться отсюда. Потом, может, вернемся.

— Так точно, Гирей-ага. Джихад важнее.

В камерах корабля находились «узники» — бедуины, связанные колючей проволокой. Проволоку Хафизулла умело подпилил так, чтобы она рассыпалась мелкими кусочками при определенном движении тела, а до тех пор держала крепко. Оружие было спрятано в широких складках поясов, в голенищах разноцветных сапог, в волосах, даже в бородах бедуины припрятали мелкие клинки. В суть своего плана Василий бедуинов не посвятил: ему вовсе не хотелось, чтобы по всем мирам, в том числе и по его родной вселенной, носились пираты — как бы там они себя ни называли. Бедуинам было сказано одно: по знаку Василия рвать колючку и моментально убивать всех находящихся рядом блидов, не дав им пошевелиться.

За иллюминаторами проносились облака. Бесконечная долина уходила во все стороны, не оканчиваясь горизонтом, а просто теряясь в дымке. Откуда может взяться горизонт на планете, плоской, как блин?

Невольничий рынок находился в самом центре этого гигантского блина, в городе Хора. Корабль опустился на космодроме недалеко от города. Рядом громоздились другие корабли, среди которых Василий разглядел один конфедератский крейсер и пару византийских галер. Остальные корабли были незнакомой конструкции. Некоторые из них и вовсе не походили на корабли, а скорее напоминали нелепые эксперименты в области архитектуры. Между кораблей сновали извозчики, предлагая свои услуги. К тюрьме Мин-хана сразу подкатили три длинные клетки на колесах, предназначенные, видимо, специально для перевозки рабов. В клетки были впряжены неповоротливые животные грязно-белого цвета. Приглядевшись, Василий понял, что это — слоны, только совсем маленькие, величиной с крупного ишака. Каждую клетку тащило пять таких слоников. С ближайшей клетки спрыгнул возница, долговязый треух в розовом тюрбане и ярко-зеленых шелковых шортах. Василий и Мин-хан стояли на верхней ступеньке трапа, треух в три прыжка поднялся к ним и поклонился Мин-хану:

— Кизя… то есть, Мин-хан, конечно, извини, случайно вырвалось, — затараторил он по-русски, — три подводы тебе хватит, или еще парочку подогнать?

— Хватит двух, Цеба, — ответил Мин-хан.

— Но тогда по три кубика.

— Хватит двух, Цеба, — повторил Мин-хан, имея в виду на этот раз не подводы, а кубики.

Цеба попытался возразить:

— Два с полтиной, хан. Пустую подводу гонять…

— Цеба, ты похож на корейца. Мне очень нравится твое третье ухо, я его оставлю себе на память.

Мин-хан сделал вид, что тянется за ножом, треух испуганно замахал зелеными длинными руками.

— Ладно, ладно, хан, решено. Только кубики вперед.

— Запросто.

Мин-хан высыпал на ладонь из сафьянового кошелька четыре платиновых кубика и вручил Цебе. Потом развернулся и крикнул в темноту у себя за спиной:

— Братва! Выгружай жмуриков!

Местные могли узнать бедуинов в лицо, поэтому охранять заднюю подводу Василий отрядил Хафизуллу с Георгием, а на подножку передней вскочил сам. Мин-хан сидел на козлах рядом с Цебой.

— Не боишься, хан? — спросил Цеба.

— Тебя, что ли?

— Меня-то зачем? Жмуриков своих. Я же вижу, ты самого Черта взял, — Цеба кивнул в сторону Пурдзана, недовольно кряхтевшего в толпе «пленников», — охраны не маловато?

— Глазастый ты, морда зеленая. Ничего, они хорошо связаны.

— Щабель с ними?

— Удрал.

— Все равно поздравляю.

Щабеля среди «пленников» не было — воинственный карлик даже в шутку не желал ехать связанным через весь город. Ольгу тоже оставили на корабле, присматривать за Шабелем.

А город оказался так себе, хотя Василий понимал, что кому-то могут нравиться именно такие города — деревянные, двухэтажные, с узкими улицами, мощеными серовато-розовым камнем. Сам Василий привык к мрамору и граниту, к прямым сверкающим небоскребам Крезидхи и к разноцветным витым башням учебных корпусов Суфийской Коллегии.

Зато народ на улицах пришелся Василию по душе: вальяжные треухи в пестрых тюрбанах и шортах, сатиры, сверкающие серебряными рукоятками кинжалов, заткнутых за пояса, но в основном — люди, мужчины в комбинезонах из тонкой материи и женщины в полупрозрачных накидках, сквозь которые просвечивают стройные мускулистые тела. Василий истосковался по красивым женщинам — коренастые вульгарные девки бедуинов не вызвали в нем никаких чувств. Зато местные дамы, несмотря на некоторый избыток мускулатуры, были изящны и грациозны. Василий пожалел, что ему, скорее всего, не прийдется прошвырнуться по местным садам наслаждений. А может, здесь и вовсе нет таких садов? Даже это, видимо, не удастся выяснить.