— Вы с ним близки? Между вами любовь?

Я вздохнул и протянул свою чашку: — Да.

Артемон налил нам обоим еще вина: — Я никогда не знал своего отца. Когда я рос, я знал, кем он был, но этот человек не хотел иметь со мной ничего общего. Он отрицал все, связанное со мной. Он отверг меня. Отрекся от меня.

Я заморгал. Вино начало размывать границы предметов, так что даже земля подо мной казалась мне ненадежной: — Я не знаю, что сказать, Артемон.

— Благодари богов, что у тебя есть отец и что он тебя любит.

Я кивнул.

— Я никогда никому не рассказывал того, что только что рассказал тебе, Пекуний.

— А почему рассказал мне?

Он пожал плечами. — Не знаю! Ты человек, который вырвал зуб льву.

Мы оба улыбнулись.

Под действием вина заботы, сковывавшие меня, как железные кандалы, казалось, немного ослабли. Я был рад передышке, какой бы временной она ни была. Но как же Артемон? Какие заботы охватили его? Кем он был и откуда пришел? Какие мечты вдохновляли его? Какие кошмары терзали его во сне? Этой ночью, сидя в хижине, которая скоро превратится в пепелище, он почувствовал потребность излить душу. Я изобразил сочувствие и внимательно выслушивал. Даже в моем одурманенном вином состоянии я понимал, что чем больше я узнаю о похитителе Бетесды, тем выше будут наши шансы выжить и сбежать.

— Я расскажу тебе кое-что еще, чего никто не знает, - сказал он. — Я близнец.

— Это факт?

— Это так. Вы, римляне, произошли от близнецов, не так ли?

— Ромул и Рем были основателями города. Я не уверен, что у Рема были дети до того, как Ромул его убил.

— Близнец, убивающий близнеца – только представь! Какое странное начало для расы, которая хочет править миром.

— Я проигнорирую это оскорбление моего народа, - сказал я. — Итак, Артемон и Ромул -  оба близнецы. Есть ли какой-нибудь знаменитый вождь или полководец, на которого ты не похож?

— Что ты имеешь в виду?

— Мужчины сравнивают тебя с Александром.

— А-а-а, они?

— Или с Моисеем, например. Я сам сравнил тебя со Сципионом Африканским, когда на днях разговаривал с Менхепом. Теперь я нахожу, что ты больше похож на Ромула, чем я мог себе представить.

— В отличие от Ромула, я не убивал своего близнеца, - тихо сказал Артемон.

— Вы оба росли вместе?

— Да.

— Ваш отец отверг вас обоих ...?

Вопрос был неделикатным. Артемон опустил глаза и ничего не ответил.

Я воспользовался неловким молчанием, чтобы сменить тему. — Ты говоришь, что планируешь взять с нами Чилбу, но не Мангобблер. А как насчет … Метродоры?

Он слабо улыбнулся. — Что делать людям из банды Кукушонка без своей прорицательницы? Конечно, она поедет с нами ... по крайней мере, часть путешествия.

— А как насчет … другой женщины? — спросила я с дрожью в голосе.

Артемон поднял бровь.

— Я имею в виду пленницу; ту, которая прячется в хижине с Метродорой.

Он нахмурился: —  Метродора рассказывала тебе о ней?

Я пожал плечами: — Все мужчины знают, что она там, даже если большинство из них никогда ее не видели, м за нее положен выкуп.  Я начал думать, что она легенда или призрак, вызванный Метродорой.

— Девушка вполне реальна, уверяю тебя, - сказал он, поджав уголок рта.

— Она действительно так красива, как о ней говорят?

— Почему ты такой любопытный, Пекуний?

— А, какой мужчина не был бы таким? За исключением ведьмы, я не видел ни одной женщины с тех пор, как ...

— Если тебе случится увидеть Аксиотею во время нашего завтрашнего отъезда, я советую тебе отвести глаза. В любом случае, ее лицо будет закрыто вуалью.

— На нее опасно смотреть?  Она что, ведьма, как Метродора?

— Ей не нужно произносить заклинания, - пробормотал он. — Ее сила больше этого.

— Ты говоришь о ней, как о царице, - сказал я.

Его глаза загорелись. Речь была невнятной: — Царица? Нет. Пока нет. Но я мог бы сделать ее такой. И я сделаю! Если бы только она позволила мне ....

Он потянулся к кувшину. На дне оставалось всего несколько капель. Он вылил их в свою чашку, затем отшвырнул кувшин в сторону. Тот ударился обо что-то твердое и разбился вдребезги.

Я вздрогнула. Артемон уставился на меня поверх края своей чашки, внезапно насторожившись: — Если тебе не хватает женского общества, Пекуний, наберись терпения. Когда все это закончится, у тебя будут средства предаваться любым утехам, какие ты пожелаешь. Ты ведь веришь мне, не так ли?

— Конечно, верю, Артемон.

Он кивнул: — Это было последнее вино. Я должен вернуться к работе. Приятных снов, Пекуний.

Я оставил его в его хижине корпеть над свитками и картами.