Я ударил дверным молотком. Шум эхом отозвался в тишине. Ответа не последовало. Я снова поднял молоток, но прежде чем успел его опустить, изнутри послышался звук отодвигаемого засова.

Дверь открылась, и я оказался лицом к лицу с самым странным смертным, которого я когда-либо видел.

Долгое время мужчина, открывший дверь, стоял там, уставившись на нас. Он посмотрел сначала на меня, затем перевел взгляд на Джета, а затем на спутника Джета, после чего я увидел вспышку узнавания в его глазах с тяжелыми веками, и лицо мужчины расплылось - я не могу придумать лучшего способа сказать это - в широкой улыбке.

Тело мужчины была довольно темным. В этом не было ничего необычного, поскольку многие египтяне были родом из региона, близкого к восходу солнца, и, как следствие, приобрели слегка опаленный солнцем вид. Странным казался не цвет его тела, а сама его кожа, потому что она была сухой, чешуйчатой, почти как у рептилии. Там, где она отражала блеск лампы, казалась самого темного из всех возможных оттенков зеленого цвета. Его лицо выдавалось вперед в форме того, что можно было описать только как морду, с маленьким носом и очень большим, широким ртом. Его ухмылка растянулась от уха до уха, обнажив два ряда необычайно острых зубов.

Поскольку он, казалось, не был расположен говорить, я заговорил сам: — Меня зовут Гордиан.

Какое-то время он продолжал меня изучать: —  Римлянин?

— Да, но живу в Александрии. Оттуда я родом. Мальчика, путешествующего со мной, зовут Джетом. А другой мальчик ...

— Да, его я знаю. Это один из наших местных парней.

— Он привел нас сюда в поисках ночлега.

— Неужели? Действительно,так? Тогда добро пожаловать в гостиницу «Голодный крокодил». Я ее хозяин. — Он поклонился.

— А «Голодный крокодил» это ты сам? — Спросил я, решив пошутить.

— Еще бы, дас-с-с-с! — прошипел он. Я почти ожидал увидеть язык рептилии, мелькающий между его тонких губ, но он держал язык во рту, скрытый за рядами острых зубов. — Ты можешь себе представить, как у меня появилось такое имя?

В замешательстве я открыл было рот и заикнулся

— Потому что я ужасно голоден! Я всегда голоден. И знаешь, что я ем?

Его ухмылка нервировала. Прежде чем я успел ответить, он достал пару медных монет, держа их между указательным и большим пальцами, и освятив их на мгновение светом лампы, прежде чем устроить грандиозное представление, кусая их по одной, как будто они были сделаны не из меди, а из золота, и он хотел их проверить. — Я всегда голоден до таких вот штучек!! И всегда ими не насытюсь. Если хочешь переночевать, то должен мне дать такие же. — Он прижал ко мне свою ухмыляющуюся крокодилью морду.

— Что ж, мне придется это сделать, - сказал я, стараясь не вздрагивать.

— Но эти монетки, конкретно для мальчика, который привел тебя сюда. Вот, мальчик, возьми их у меня.

Мальчишка протянул правую руку и разжал кулак, показывая две монеты, которые уже лежали в его крошечной ладошке. Крокодил добавил свои две, бросая их туда по одной.

— Этотебе вознаграждение за то, что привел мне клиентов.

Мальчик ухмыльнулся: — Спасибо! И теперь у меня их четыре!

— Да-а-а! Дважды два будет четыре. Ах, какая красота! Да ты богач!

Я нахмурился. — Джет! Разве я дал тебе не три монеты, когда послал искать проводника?

Он посмотрел на меня и скрестил руки на груди. — Да. И две из них я отдал ему.

— А другую?

— Разве я не заслужил ее …  как ты это назвал, трактирщик? Вознаграждение!

— Да, все, что мы делаем, должно быть вознаграждено. Ты прав! — Он погладил Джета по голове темной чешуйчатой рукой. Ногти у него были темные, тусклые и такие же заостренные, как и зубы. — Этот малыш похож на своего хозяина, голодный и жаждущий получить такие, как эти. — Он указал на монеты, которые местный мальчишка теперь крепко сжимал в кулаке. — А теперь беги домой, сорванец, и позволь мне поприветствовать моих новых гостей.

Мальчик повернулся и побежал. Я смотрел, как он покидает полоску света, отбрасываемую лампами, и исчезает в темноте.

— Не стойте здесь на пороге. Заходите внутрь!

Мы вошли в тускло освещенный вестибюль. Крокодил закрыл за нами дверь.

В заведении было очень тихо. — Гостиница пуста? — спросил я.

— Вовсе нет, вовсе нет!

— Значит, все остальные гости уже в постелях?

— Вовсе нет! Они в общей комнате, наслаждаются обществом друг друга.

Я огляделся. Вестибюль выходил в коридор, но проход вел только в глубокую тень по обе стороны. — Я не вижу общей комнаты, — сказал я.

— Она внизу. Там прохладнее, особенно в летнюю жару.

— Сейчас еще не лето.

— Там всегда прохладно, независимо от времени года. Хорошо и прохладно в общей комнате под землей. Пойдемте, я покажу вам. Он указал на дверь, которая вела на спускающуюся вниз лестницу.

— Мне нужна комната только на ночь, для меня и мальчика. Мы можем поделиться с другими, если это будет дешевле ...

— Здесь нет дешевых номеров. Все номера одинаковые.