— И только что ты назвал ему мое настоящее имя в качестве своего рода уловки, чтобы поразить его своими способностями прорицательницы?

Она улыбнулась; — Имеет ли значение, откуда прорицательница черпает свои знания, если она говорит правду?

Я обдумал все, что она мне рассказала: — Ты знаешь, что Аксиотея на самом деле Бетесда, но знает ли она, что Метродора на самом деле Исмена?

Она рассмеялась: — Из всех людей в Египте только ты один знаешь, что меня когда-то звали Исмена. И что заставляет тебя думать, что это мое настоящее имя? Что ты на самом деле знаешь обо мне, Гордиан? Думаешь, я всегда была служанкой в таверне недалеко от Коринфа?

— Но что ты здесь делаешь? Какой странный путь привел ведьму из Коринфа в такое место?

— Был ли мой путь более странным, чем твой, Гордиан? Мы прибыли в одно и то же место в одно и то же время.

— Артемон говорит, что когда-то давно ты обучалась, чтобы стать Пифией в Храме Аполлона в Дельфах.

— Тебе трудно в это поверить?

— Немного.

С ее лица исчезли все следы насмешек. — Откуда я родом и как здесь оказалась, не твое дело. Ты толком ничего не знаешь обо мне, римлянин, и я предлагаю тебе ничего не болтать обо мне, и ты знаешь, что для тебя это лучше. Здесь я не Исмена, а Метродора. Запомни это.

Я кивнул. — Бетесда, - сказал я. — Она действительно за этим занавесом? Почему я не могу ее увидеть?

— О, ты можешь ее увидеть, римлянин. Но ты не должен с ней разговаривать … пока.

— А, почему?

— Это станет очевидным, когда ты ее увидишь.

Я снова шагнул к занавесу, но Исмена схватила меня за руку, останавливая.

— Есть цена, которую нужно заплатить.

— Чего ты хочешь от меня, ведьма?

— Говори тише! - прошипела она. — Конечно, никакая цена не будет слишком велика, чтобы снова увидеть Бетесду. Отдай мне самое ценное, что у тебя есть.

Я непонимающе посмотрел на нее, потом понял. Я полез в мешочек на поясе и вытащил ожерелье с рубином.

— Если я отдам его тебе, чем я смогу заплатить Артемону в качестве выкупа?

— Я слышу звон монет в этом мешочке.

— Их будет недостаточно.

— Тем не менее, если ты хочешь увидеть Бетесду, ты должен отдать мне рубин. Сейчас же! Она протянула руку.

Я перевел взгляд с сурового лица Исмены на занавешенный дверной проем и обратно. Я почувствовал желание вернуть рубин в мешочек, оттолкнуть ее в сторону, раздвинуть занавеску и войти. Но я вспомнил смертоносную магию, которой Исмена владела в Коринфе, а также то, что до сих пор она ни разу не использовала ее, чтобы причинить мне вред. Я был бы дураком, если бы в ее лице нажил бы себе еще одного врага. И разве узреть Бетесду, спустя столько времени, не стоило затраченных усилий?

Я вложила ожерелье с рубином в раскрытую ладонь Исмены. Она поднесла драгоценный камень к висячей лампе. Красные блики заиграли на ее лице.

— На этом камне лежит проклятие, как и подозревал Артемон, но я найду способ снять его. Твоей платы достаточно, римлянин. Ты можешь пройти за завесу. Ступай тихо и ничего не говори. Я буду стоять прямо за тобой.

Занавешенный дверной проем открывался не непосредственно в соседнюю хижину, а в проход между ними. Маленький темный коридор был загроможден сундуками, коробками и грудами одежды, сложенной до самого потолка, Как я предположил все это было еще одной добычей Исмены. Через беспорядок по обе стороны прохода все-таки можно было пройти, но мне пришлось поворачивать то в одну, то в другую сторону, чтобы продвинуться вперед. Но все вещи приглушали звуки, так что шум в одной из хижин был едва слышен в другой. Ветер который начал подниматься, со свистом гуляя по соломенной крыше у меня над головой, также заглушал любой производимый мной шум.

Тем не менее, когда я приблизился к другой занавешенной двери, похожей на ту, через которую я только что прошел, я услышал голоса из комнаты за ней. Сначала я услышала мужской голос, такой тихий, что не смог различить ничего, кроме пола говорившего, а затем у меня екнуло сердце - голос, который я узнал бы где угодно, хотя она тоже говорила так тихо, что я не мог разобрать слов.

Я потянулся к занавеске, намереваясь отодвинуть ее в сторону, но Исмена, стоявшая позади, остановила мою руку. Прижав палец к губам, она покачала головой, затем подняла ладонь, показывая, что я должен оставаться на месте и ничего не предпринимать. Медленно и бесшумно она раздвинула занавеску, но только на ширину пальца, и показала, что я должен приложить один глаз к узкому отверстию и посмотреть.

Даже когда Бетесда стояла ко мне спиной, я сразу узнал ее по длинным черным волосам, а также по тому, как она стояла, расправив плечи и запрокинув голову, глядя на более высокого мужчину, стоявшего перед ней. Я без труда узнал Артемона, чье лицо было отчетливо освещено лампой, висевшей над ними.

Всякий раз, когда я думал о Бетесде с тех пор, как она пропала, я представлял ее такой, какой видел в последний раз, в зеленом платье, которое подарил ей на день рождения. Я был немного смущен, увидев, что на ней было надето что-то совершенно другое - разноцветное платье из какой-то богатой ткани, блестевшей в теплом свете лампы, стянутое на талии кожаным поясом, украшенным драгоценными камнями и серебряными медальонами. Мне редко доводилось видеть шелк, особенно в таком количестве, но, несомненно, именно из него была сделана эта одежда. По словам Исмены, в заточении с Бетесдой обращались как с принцессой. Она и одета была, как принцесса.

Артемон заговорил снова. Прижавшись к узкому отверстию, я едва смогла разобрать его слова.