— Я не думаю, что кто-нибудь из нас наслаждался такой вкусной едой с тех пор, как мы покинули Александрию, - признался я.

— Так получилось, что среди нас появились очень хорошие повара.

— Не думаю, что я когда-либо ел с такой тарелки. Довольно изобретательно.

— О, у нас также есть несколько очень квалифицированных мастеров и по тарелкам.

— Если эти люди такие опытные, то почему ...?

— Почему они здесь, вместо того, чтобы жить нормальной, законопослушной жизнью, заниматься своим ремеслом в нормальной деревне? Тебя это интересует?

Я кивнул.

— Но ты спохватилась прежде, чем закончила вопрос, поэтому, я надеюсь, ты понимаешь: это не те вещи, которые тебе следует задавать какому-то конкретному мужчине. Но я вижу, что у тебя пытливый ум, Пекуний, а любопытство в умеренных количествах - добродетель. — Он сделал паузу, чтобы съесть кусочек рыбы, затем продолжил. — Мы с тобой молоды, Пекуний … моложе большинства присутствующих здесь мужчин. Они повидали в жизни больше, чем мы. Будь ты свободный или раб, жизнь каждого человека полна опасностей - болезней, смерти близких, лишений, голода. Когда у человека наступают тяжелые времена, его лучшим выбором может быть вариант - оставить свою старую жизнь позади и посмотреть, что может предложить другая жизнь.

Это был самый изящный аргумент, который я когда-либо слышал для того, чтобы заняться бандитизмом. Я был настроен скептически, но держал рот на замке. Джет, с другой стороны, внезапно заерзал от возбуждения.

— Но кому из мужчин вообще может быть не интересна бандитская жизнь? — выпалил он. Я заметил, с каким благоговением он смотрел на Артемона.

— Его голова забита всякой ерундой, - сказал я.

— Как и голова каждого мальчика, да? — Артемон взъерошил волосы Джета. — Но мальчик прав. Не каждый мужчина присоединяется к нам, потому что сбежал от горя или лишений. Некоторые приходят к нам просто потому, что им этого хочется. Им надоела законопослушная жизнь, и они выбросили ее, как ты выбрасываешь пару туфель, которые тебе жмут. Жизнь, которую мы ведем, устроила бы не каждого мужчину, но для тех, кого она устраивает, никакая другая жизнь уже не подойдет.

Некоторое время он молчал, сидел прямо на сундуке рядом со мной и ел, откусывая небольшие кусочки и тщательно пережевывая, прежде чем проглотить. Я оглядел поляну и увидел, что у многих мужчин манеры были не лучше, чем у свиней, но у Артемона они были весьма элегантными — почти смехотворными, подумал я, учитывая обстоятельства.

— А как насчет тебя, Пекуний?  Из того, что сказал мне Менхеп, ты не совсем по своей воле пришел сюда, не так ли?

Мне не хотелось откровенно лгать ему. — Конечно, я попал сюда по странному стечению обстоятельств. Я думаю это, возможно, сама богиня Фортуна направила меня сюда.

— Неужели? Большую часть времени боги не имеют ничего общего с нами, или мы с ними - договоренность, устраивающая всех заинтересованных сторон.

— Ты говоришь и рассуждаешь, как философ, Артемон.

— А что ты знаешь о философах, Пекуний?

«Больше, чем я знаю о главарях бандитов», — подумал я. — Один мудрый человек время от времени давал мне уроки, когда я рос в Риме. Так я выучил греческий. Он был скорее поэтом, чем философом, если в этом есть разница. А как насчет тебя, Артемон? Как получилось, что ты говоришь по-латыни? Или это запрещенный вопрос?

Он ничего не ответил. Вместо этого он поставил пустую тарелку, поднялся на ноги и посмотрел на север.

— Идет шторм, - сказал он.

Небо над нашими головами было голубым, но на северном горизонте громоздились темные тучи.

— Минуту назад этих облаков там не было, - произнес я.

— Нет. Он над открытым морем, за устьями дельты. В это время года шторм может налететь внезапно.

Я пожал плечами: — По-моему, ваши хижины выглядят достаточно прочными. Ветер и дождь, скорее всего, сюда  даже не доберутся.

Артемон улыбнулся: — Я не беспокоюсь о шторме, Пекуний. Совсем наоборот.

Я заметил, что несколько человек присоединились к Артемону и стали глядеть на север. Некоторые серьезно кивали. Другие подталкивали локтями своих товарищей, указывая на небо, и ухмылялись.

Я покачал головой, не понимая. — Это предзнаменование?

— А как ты думаешь, Пекуний? Разве вы, римляне, не всегда ищете на небе знаки и предзнаменования?

— Людей, которые это делают, называют авгурами. Они тренируются годами.

— Значит, у тебя нет навыков предсказания?

Я покачал головой.

— Ну что ж. К счастью, среди нас есть надежный предсказатель.

Я огляделся, засомневавшись, что кто-либо из членов этой разношерстной банды может обладать хотя бы крупицей божественной проницательности. Разве Артемон только что не признал, что его банда не имеет ничего общего с богами?

— Ты почти ничего не ел, Пекуний. Я думал, тебе понравилась еда.

Я пожал плечами: — Волнения дня ...

— Ну, если ты закончил, не трать еду впустую. Менхеп вон там, ужинает с друзьями. Отдай ему свою порцию. Джет, пойдем со мной. Мы ополоснем наши тарелки в реке и вернем их на кухню. Затем я предлагаю тебе пройти в мою хижину.

Снаружи хижина Артемона ничем не отличалась от остальных. Внутри, на земляном полу, на приподнятом тюфяке лежал соломенный матрас. Рядом с ним был сундук с замком, который, как я понял, был набит украденными сокровищами.