Да уж… туризм в итоге оказался не самым полезным для Зины занятием. Но личная ее жизнь разложена сестрой по полочкам четко: не было таковой, одна лишь общественная. С Юрой все платонически: кино, шуточки, смех. С Игорем и того не было. Товарищ, не более.

Но в остальном сестрица, мягко говоря, лукавит. Пассаж, касающийся «многих молодых людей», уже не проверить, но в гости Дорошенко приезжал не на два дня один раз. Неоднократно бывал в Каменске — каждую субботу.

И все же главный свидетель в этом вопросе — сама Зина. Сохранилось ее письмо из Каменска, адресованное Дятлову и написанное в январе 1959 года. Короткое, всего полторы страницы. Деловое и сухое, касающееся исключительно предстоящего похода.

Вот оно, целиком и полностью:

«Здравствуй, Игорь!

Позволь хоть и поздно, поздравить тебя с днём рождения и пожелать конечно всего хорошего, конечно самого лучшего, больших и трудных походов, отличной защиты диплома.

А я вот в Каменске, сижу сейчас на заводе, сегодня второй день, нахожусь в СКО, читаю СЧХ и чертежи разбираю, скоро буду чертить что-нибудь.

Игорь, знаешь что. Поскорее напиши, когда выходим. Я приеду 22 утром, но очень бы хотела, чтобы задержаться подольше здесь, т. к. наши приедут сюда только 21-го. И мне бы хотелось получить тему диплома. А без них мне ничего не дают. Хочу до 20-го пройти здесь практику, т. е. в СКО, а где дальше буду не знаю пока. Сегодня или завтра отправляюсь на поиски Вали Балдовой. Думаю, что найду. Вообще-то здесь скучновато как-то сразу после института, нет здесь привычной шумной толпы туристов, по крайней мере я пока их не знаю, если они и есть; Передавай привет всей нашей «Хибине». Как идет подготовка? Чем я могу помочь здесь? Что нового в институте? Как сдает 4-й курс из нашей группы? Приехал или нет Никола Попов? Идет ли с нами Верхотуров? (не факт что фамилию правильно написала). Вообще, Игорь, напиши немедленно, чтобы я знала, когда выходить. Ведь сегодня уже 16-е.

Пока до свидания.

Большой, большой привет нашим туристам всем, мне здесь скучновато без вас.

Жду срочный ответ Зина».

Ну и где здесь хоть словечко о любви? Хоть малейший намек на нее?

Чувства Дятлова, направленные на Зину, если и существовали, остались неразделенными. Все прочее от лукавого.

Подведем промежуточные итоги.

Какой логикой руководствовался Игорь Дятлов, подбирая состав группы, понять очень трудно. Парочка Дорошенко-Колмогорова, от которой ожидать можно было чего угодно. Колеватов, участие которого Зина заранее расценивает как возможный источник конфликтов.

Надо отметить, что авторитарно-командные методы руководства срабатывали у Дятлова не всегда и не со всеми.

Вадим Брусницын (коллега Дятлова по турсекции УПИ и участник поисков пропавших дятловцев) сообщил на допросе, что во время похода по Кавказу Дятлов просто-напросто провалился в роли руководителя группы. Дословно: «Все сложные походы проходили обязательно под его руководством и всегда удачно, кроме одного: поход по Кавказу в котором все участники которого были недовольны Игорем, как руководителем. В то время он несколько зазнался, да и группа подобралась не по характерам».

Позвольте задать пару риторических вопросов: а группа «Хибина» была подобрана идеально по характерам? Отличалась вот прямо-таки великолепной психологической совместимостью?

Известен (из т. н. «блокнотов Григорьева» — журналиста, участвовавшего в поисково-спасательных работах 1959 года и много общавшегося с туристами УПИ) случай, хорошо характеризующий Дятлова как руководителя. Он в обычном своем авторитарном стиле отдал туристам приказ, причин не объясняя: переходим на другой берег реки. Группа возмутилась, начала задавать вопросы и приказ саботировала.

И как же поступил Игорь Дятлов, обнаружив неповиновение?

Своеобразно поступил. Ушел от группы и объявил голодовку. Этот случай крайне не любят вспоминать дятловеды-иконописцы, поскольку он свидетельствует: что бы ни понимал в туризме их кумир, в людях он разбирался не особо, руководить ими не умел. Пока все шло хорошо, кое-как с руководством справлялся, но едва возникал конфликт — тут же терял нити управления.

Но в одном Дятлову в последнем походе повезло. Напряженные отношения между Колмогоровой и Дорошенко разрядились сами собой. Не повезло в другом: любовный треугольник не исчез, он лишь изменил конфигурацию и выглядел теперь так: Дятлов-Колмогорова-Огнев. Назревал новый конфликт, а как «умел» их разруливать Игорь Дятлов, мы уже убедились.

О Люде Дубининой в этой главе речь не шла, и тому есть причины.

На сердечном фронте у нее тоже не все было ровно и гладко. В своем личном дневнике Люда намекает на сложности в отношениях с неким Женькой (Евгений Синицын?) и неким Юрой (с Юрием Блиновым, судя по всему). Но все это можно оставить за скобками: оба упомянутых персонажа в трагедии никак не участвовали.

На ход событий могли воздействовать только личные качества Люды Дубининой. Она сама отзывается о себе в дневнике самокритично: «Женька то и дело подъедает меня, даже иногда скажет что-нибудь обидное. Неужели он считает меня какой-нибудь дурой. Да и я вообще люблю подливать масло в огонь, черт бы меня подрал».

А вот еще, в записи от 26.01: «Настроение плохое и наверное будет еще дня два. Зла как черт».

Пожалуй, так прогнозировать свое настроение на два дня вперед можно лишь в том случае, если настроение определяет какая-то объективная причина. Месячные, как вариант. Если Люда не ошиблась в своих подсчетах, то к моменту гибели «критические дни» у нее завершились (хотя Тибо на привале еще успел подвернуться под вспышку «плохого настроения»).

Таким образом, со стороны Люды повлиять на развитие событий могла лишь ее «любовь подливать масло в огонь».

Вот только не получается, хоть тресни, поверить в то, что после подлитого Дубининой масла Дятлов и Дорошенко схватились за финки и устроили за палаткой дуэль из-за Колмогоровой. А там и остальные подоспели, с топорами и ледорубами — и дело закончилось смертоубийствами, уцелевшие же сбежали под гнетом угрызений совести кто к кедру, а кто в овраг, где и замерзли в стыде за содеянное.

Ничего подобного не было и быть не могло. Главный любовный конфликт исчерпался, Колмогорова и Дорошенко выяснили отношения, Зина успокоилась. А Дятлов, признаем честно, не того замеса человек, чтобы хвататься за нож для разрешения любовных проблем. Сомнительно даже, что он хотя бы морду кому-нибудь набить был способен из-за девушки. Инфантильная и глупая голодовка — «потолок» его поведения в конфликтной ситуации.

Ну, и напоследок надо отметить очень странное совпадение: тело Люды Дубининой, склонной своим несдержанным языком «подливать масло в огонь», единственное из девяти тел, было обнаружено без языка.

Просто факт. Без комментариев.

Семен-Александр Золотарев — самая загадочная фигура среди дятловцев.

Посторонний в общем-то для членов группы «Хибина» человек, примкнувший к ним в последний момент перед началом похода. Не студент и не выпускник УПИ (как мы помним, закончил институт физкультуры в Минске). На полтора десятка лет старше своих спутников. Фронтовик, прошел всю войну — с 1941-го по 1945-й, получил четыре боевые награды. По паспорту Семен, но называл себя Александром.

К тому же Золотарев, единственный из всей группы, имел на теле татуировки, включая весьма загадочные — например, странную последовательность букв ДАЕРММУАЗУАЯ, подробно разобранную нами ранее. Мало того, на руке, где люди обычно татуируют свое имя, у Золотарева было наколото слово «ГЕНА»! Ошибка эксперта или еще одно имя, уже третье? Или память о закадычном фронтовом товарище? Однозначный ответ на эту загадку так и не найден.