— Спасибо тебе, Дженсен.

*****

Фурия нашла в себе силы улыбнуться от нахлынувших на неё воспоминаний. Как оказалось, она действительно не заметила, как светлые и приятные моменты проникли в её жизнь. Всё это время она думала, что её история наполнена лишь болью, страданиями и предательствами, но она чертовски ошибалась. Жаль только, что она осознала это, находясь на смертном одре.

«Чёртов пацан… Он всё-таки оказался прав», — шире улыбнулась девушка, вспоминая разговор с Сином.

С мучительной медлительностью Фурия начала подниматься, каждой клеточкой своего ослабевшего тела ощущая острую боль от ранений. Её дыхание было прерывистым и тяжёлым, как будто она поднималась не на ноги, а на гору, которая становилась всё круче с каждым мгновением. Она опиралась на стол, слабо дрожащими руками, стараясь преодолеть силу гравитации и боли, что клубилась внутри неё.

«Всё это время ты поддерживал меня и помогал мне, а я забыла это всего лишь из-за одной ошибки. Какая же я дура», — корила себя девушка.

Дженсен, отступив на некоторое расстояние, наблюдал за ней, его выразительное лицо отражало беспомощную боль и отчаяние. Он старался сохранить спокойствие и хладнокровие, но сцена, что разворачивалась у него на глазах, не могла оставить его равнодушным.

— Что ты делаешь? — задал вопрос он, пытаясь унять внутреннюю дрожь.

«Дженсен… Ох, мой милый Дженсен… Прости меня за то, что я отказалась от тебя. Прости меня, что пыталась отчаянно забыть все наши тёплые моменты, пережитые вместе. Прошу, прости меня за мою глупость и моё коварство».

— Не поднимайся! — более эмоционально кричал бывший солдат, наблюдая, как Фурия с болью пыталась подняться на ноги, — Ты всё равно умрёшь!

«Я никогда не была умной девочкой, потому теряла всё, что только могла. Мои тщеславия, жадность и коварство стали управлять мной, затуманив мой разум. Полагаю, ты тоже стал заложником собственных чувств и принципов».

Фурия продолжала вставать, её лицо переплеталось борьбой с болевыми ощущениями. Она медленно наклонялась вперёд, поддерживая себя на руках, в глазах у неё пылали смешанные эмоции — решимость, беспокойство, и, странно, даже некоторая форма умиротворения. Её дыхание становилось все более ровным, чело укрывалось голубыми волосами, пропитанными потом, грязью и кровью. На лице же её слегка светилась улыбка.

— Пожалуйста, остановись, — перешёл на мольбу Дженсен, отведя взгляд, — Я не хочу вновь причинять тебе боль!

«Мы уже ничего не изменим — увы, у нас нет такой привилегии. Сейчас я бы отдала всё, чтобы вернуть те дни, когда мы были вместе. И лишь из-за них и любви к тебе я должна подняться и сделать это. Если я сейчас сдамся и упаду, этим я растопчу всю твою веру, все твои надежды и все твои старания».

С каждым медленным движением Фурия продвигалась вперёд, несмотря на боли, которые словно обжигали её изнутри. Её решимость и упорство переплетались в этом мучительном танце стойкости и слабости, создавая невероятно трогательное зрелище, что удивляло и трогало одновременно. Волны эмоций разметали её внутренний мир, но она все же продолжала двигаться вперёд, стараясь собрать последние капли сил.

«Всё это время я пыталась убедить себя в том, что ненавижу тебя, но это было не так. На самом деле… Я любила тебя, Дженсен. Даже осознавая это, я пыталась обмануть не только себя, но и тебя в том, что ничего к тебе не чувствовала, и что лишь пользовалась тобой. Наверное, ты уже понял, что всё это — ужасная ложь».

— Просто сдайся уже, Фурия!

В его голосе звучала глубокая отчаянная боль, раскалывающая его сердце и душу. Он бился внутри себя, зная, что любая его помощь сейчас бесполезна, но отказываясь признать это. В этот момент он понимал, что не мог предотвратить её страдания, не мог защитить её от смертельного исхода. Он был бессилен перед этим коварным финалом.

«Ты же прекрасно знаешь, что я не сделаю этого, глупенький. Я всегда была упрямой и плохой девочкой».

Фурия, наконец, достигла своей цели и стояла, поддерживая себя при помощи стола, вся дрожа от усталости и боли. Её взгляд встретился с взглядом Дженсена, и в этот момент в её глазах мелькнула невероятная сила и решимость. Она улыбнулась ему слабой, но теплой улыбкой, словно хотела успокоить его, передать ему свою невероятную внутреннюю силу.

— Я никогда не сдамся! — заявила она уверенным голосом, — Я всегда буду идти до конца! — произнесла она и достала из кармана маленький пульт с единственной красной кнопкой.

Дженсен, осознав, что хочет напоследок сделать его собеседница, занервничал. Увидев пульт в руках Фурии, он ощутил, как его сердце замерло на мгновение. Шок и ужас охватили его, когда он осознал, что девушка, судя по всему, собиралась активировать взрывчатку. Он попытался сдержать внутреннюю панику, устремив свой взгляд на её улыбку, что была слабой, но в то же время полной решимости. В её глазах он увидел отражение силы, которая в этот момент была её опорой.

У мужчины был момент недоумения, когда он не мог поверить, что она могла довести ситуацию до такого критического состояния. Но в этом мгновении, когда он увидел, как Фурия готовится выкинуть свой последний фокус, он вдруг вспомнил все их совместные приключения, каждую улыбку, каждое мгновение, когда они боролись вместе. В этот самый момент в нескольких метрах от него стояла та самая безумная и упрямая девица, в которую он был влюблён, и это вызвало на его лице довольную ухмылку.

— Вот же упрямая! — произнёс с гордостью и радостью в голосе он.

— Ещё бы! — самоуверенно и гордо ответила девушка, уверенно взглянув в глаза мужчины, — Я же Фурия — Королева Наёмников! — прокричала она, — Запомни это имя на всю свою жизнь! И никогда не забывай! Фурия — Величайшая Королева Наёмников Нью-Йорка! — с улыбкой прокричала она и всё-таки нажала на кнопку.

«Надеюсь, мы ещё встретимся с тобой на небесах. Нам есть, о чём поговорить».

«Спасибо тебе за всё, Дженсен. И прощай».

По мере того как Фурия нажала на красную кнопку, взрыв развернулся в мгновенном коктейле огня и разрушения. Сначала он начал распространяться от места, где стояла Фурия, а затем быстро охватил все уголки помещения. Стены здания треснули и начали разваливаться, словно карточный домик, бросаемый ветром. Потоки пыли и обломков начали устремляться вверх, создавая образ темной грозовой тучи, что словно накрыла небеса над этим местом.

Давление взрыва продолжало расти, словно неистовый океан, выходящий из берегов. Взрывная волна срывала все на своем пути, выбрасывая обломки и пыль на улицы, создавая изначально ошеломляющий образ хаоса. Окрестные здания тряслись от силы взрыва, а окна в них разлетались на мелкие осколки, напоминая дождь из стекла.

Следом за взрывом последовал момент грохота и молчания. Пыль и дым заполнили все вокруг, создавая атмосферу безжизненного затишья. Нью-Йорк поглотила тьма и тишина, а место, где только что произошел взрыв, осталось лишь опустошенным полем обломков и пылью, что медленно оседала на развалинах.

«Бессмертие» было полностью уничтожено.

«Я люблю тебя, Дженсен!».

* * *

— Что это было? — задал вопрос Син, услышав мощный взрыв, что раздался откуда-то далеко.

Айкава следовал к своему убежищу, когда услышал странный громкий звук, напоминающий взрыв. Ему показалось это весьма странным, ведь такое в последнее время в городе вытворял только он сам. Подросток замедлил шаг, его внимание остро сфокусировалось на далеком звуке взрыва, который разнесся в воздухе. Его ум моментально начал работать на полную мощность, а сердце забилось чаще. Он был осторожен и бдителен, так как в городе все чаще начали происходить непредсказуемые и опасные события. Непонятно, что могло произойти, но он был готов к любому возможному развитию событий.

Однако, его интерес к происшествию был лишь поверхностным. Син решительно продолжил свой путь к убежищу, исчезая в тени окружающих зданий. Он был привычен к подобным вспышкам насилия и хаоса в улицах Нью-Йорка. Его лицо оставалось спокойным и безразличным, как будто ничто не могло сотрясти его решимость и безупречный контроль.