— Уходим отсюда, — скомандовал он, — Совсем скоро тут будет куча героев. Больше не хочу сегодня проливать кровь, — проговорил он и вернул пистолет Дженсену.

— Как скажешь, — не стал спорить с парнем Тодд, после чего, подхватив того под руку, направился вместе с ним на выход.

Максвелл, который до сих пор каким-то чудом оставался в сознании, медленно перевернулся на живот, чувствуя, что каждое движение его тела — это тяжелый подвиг. Он знал, что его силы уходят с каждой секундой, и времени на уход отсюда у него уже почти не оставалось. Потихоньку, подползая с большим трудом, он приблизился к телу Лолы. Её лицо было бледным, а её глаза, те самые глаза, при виде которых он испытывал трепет и радость, теперь были закрыты. Максвелл обнял её, словно пытаясь вернуть хоть каплю жизни в это безжизненное тело. Сквозь слёзы и боль, он приблизил своё лицо к её лицу, словно пытаясь донести до неё свои последние слова. Его дыхание становилось всё слабее, но он собрал остатки сил, чтобы сказать:

— Прости меня, Лола. Я не смог спасти тебя... — плакал он, чувствуя невыносимую боль, и она была не только физической, — Пожалуйста, дождись меня… Я… уже… иду.

Слова Максвелла становились всё слабее и слабее, а глаза его тускнели. Он прижал Лолу к себе ещё крепче, словно он мог бы передать ей свои оставшиеся силы, но это было бесполезно. Всё, что он мог — это прижимать к себе бездыханное тело любимого человека, к душе которого он сам отправится через несколько минут.

Потом, словно сила его покинула его окончательно, он медленно опустил голову на плечо Лолы и издал свой последний вздох, до самого последнего мгновения своей жизни оставаясь с той, что была ему поистине дорога.

* * *

Понадобилось достаточное количество времени и усилий для того, чтобы уйти в другую часть города, будучи незамеченными, и злодеям это успешно удалось. Несмотря на то, что они были порядком так уставшие и не очень здоровые, они всё-таки смогли найти в себе силы добраться до безопасной точки без происшествий.

Их путь через ливень был настоящим испытанием. Дождь лил как из ведра, будто небеса разрешились плакать над этой трагедией. Каждая капля казалась как бумерангом, возвращаясь, чтобы ударить по лицу, будто призывая их отступить. Они были мокрыми до нитки, и холодные капли дождя проникали сквозь одежду, словно ножи, затыкая их кости. Раны, полученные в битве, только усугубляли их страдания, и каждый шаг казался тяжелым как камень.

Син Айкава испытывал мучительную боль по всему телу из-за большого количества не больших, но ощутимых ран. Кровь текла сразу из нескольких таких, создавая кровавый след по мокрой тропе. Дженсен Тодд не отходил от подростка, будучи его верной поддержкой, но и его не миновали травмы. Его нога была источником острой боли, и он хромал, каждый шаг принимая с мучительным трудом. Болью также отдавал и бок мужчины — рана, полученная от лазера Звезды, хоть и затянулась, но всё ещё капризно ныла, заставляя её обладателя ни на секунду не забывать о ней.

Под дождём, который казался непрекращающимся, они нашли приют в небольшом парке. В этот момент в этом месте не было ни единой души. Ливень и паника в городе отпугнули всех, и только они двое оказались здесь, как последние выжившие в этой апокалиптической картины. Син опустился на скамью, покрытую мокрыми листьями, и выдохнул с облегчением, чувствуя боль в боку ещё более остро. Дженсен уселся рядом, опираясь на дерево, и они оба просто смотрели в небо, слушая звуки дождя, который стучал по их мокрым одеждам и мёртвым улицам города.

— Неужели это всё закончилось, — с облегчением произнёс парень, убирая мокрые волосы с глаз.

Дженсен же не торопился с ответом. Что-то внутри него мешало свободно вести диалог с подростком, и он сам понимал, в чём была причина, но озвучивать её не торопился — ему было достаточно трудно принять то решение, о котором он думал всё последнее время.

Тем не менее через несколько секунд продолжительного молчания он нашёл в себе силы задать вопрос, что интересовал его разум всю дорогу:

— Ты ведь с самого начала планировал всё это, верно?

Син лишь ухмыльнулся, понимая, что перед этим человеком он не может солгать — слишком сильно он ему теперь уж доверял.

— Я никогда ничего не планирую, — спокойно ответил Айкава, — Я лишь… задумываю.

— В таком случае, ты задумывал всё это с самого начала, да? — не унимался мужчина.

Айкава тяжело вздохнул и немного наклонился вперёд, после чего в неспешном темпе начал объясняться:

— Лола с самого начала была в нашем плане лишь для того, чтобы Звезда её случайно задела. Во время нашего столкновения последняя поняла, что Мелтон обманули, и она пыталась её спасти, всячески объясняя, что она не права. Тем не менее мне удалось настолько сильно втереться в доверие Лоле, что она не принимала никаких слов от героини, и это очень сильно било по геройскому духу Звезды. Она не могла позволить себе не спасти обманутую девочку, которой просто решились воспользоваться, — тон подростка был спокойным и хладнокровным, а на лице его виднелась слабая улыбка, — Смерть Лолы задумывалась с самого начала — это было неотъемлемой частью плана по убийству героини. Единственное, с чем я действительно просчитался — это с чувствами Максвелла. Я не желал убивать его, — признал просчёт он, — В моей голове казалось, что между ними ничего не может возникнуть за столь короткий срок, но я ошибся. Райт был слишком добрым и наивным парнем, и именно эти два качества помогли ему добиться внимания Лолы, а позже — и её чувств. Это чуть не сыграло со мной злую шутку, но, как мы видим сейчас, у меня всё же получилось осуществить задуманное, — завершил свой ответ Син, после чего взглянул в глаза Дженсену, — Я знаю, что это жестоко, но по-другому я не мог.

— Когда я сидел на крыше и смотрел за тем, как ты сражался со Звездой, я раздумывал о том, зачем тебе вообще сдалась такая большая и разношёрстная команда. Думал, что тебе хватило бы и одного меня. Но потом я всё осознал. Твоя… задумка… впечатляет своей проработанностью, — оценил труды парня бывший солдат, — Но это бесчеловечно. Твои методы бы были уместными на войне, но здесь…

— У меня собственная война, Дженсен, — перебил его подросток, — И я пользуюсь всем, чем только могу, чтобы выжить и дойти до конца, — произнёс он, но затем отвёл свой взгляд в сторону, — Тем не менее я всё равно чуть ей не проиграл, а ведь она была в своей самой ослабленной форме, и несмотря даже на это, она сражалась не в полную силу. Я почувствовал это ещё в середине схватки. Похоже, что даже после всего того, что я сделал, она хотела… спасти меня. Несмотря на то, скольких невинных людей я убил, она всё ещё верила, что меня, мальчика, что стал злодеем по собственной воле, можно спасти. Настоящий герой.

Дженсен слушал Айкаву внимательно, но в его глазах мелькали размышления и недоумение. Сколько бы он ни старался понять молодого героя, это всё равно казалось непониманием самого себя. Он был настолько похож на того парня, которым он был много лет назад, когда участвовал в кровопролитной войне, и ему было неприятно признавать это. В глубине его души ему не хотелось видеть Айкаву именно таким, ибо себя прошлого Дженсен сильно презирал, но сказать об этом прямо он подростку не мог.

— Твоя война, да? — произнёс он наконец, уклоняясь от прямого взгляда на Сина.

Ему было больно видеть, как столь молодые люди, подобные Сину, становились такими же хладнокровными и беспощадными, каким он сам был во времена войны. Он знал, что в этом мире, где герои и злодеи сражались за свои идеалы, компромиссов не существовало. Но это не делало процесс старения и осознания этой истины менее тяжелым. Дженсен всем своим сердцем желал спасти парнишку и направить его по другому пути, да только тот вряд ли послушается его — гордость не позволит. Это в себе молодом бывший солдат сейчас и ненавидел, и ему было очень неприятно видеть это же качество в мальчике, что в столь юные года стал врагом всего общества.