— После этого мы смогли выйти из окружения и отступить. В тот день многие посчитали нужным ударить меня по лицу. И я им давал это сделать, ибо понимал, что действительно поступил жестоко. Тем не менее только благодаря этому мы смогли выбраться из ужасного положения. Я до сих пор виню себя за смерть Сэма, но иначе я поступить не мог. — тяжело вздохнул мужчина и посмотрел на паренька с грустной улыбкой. — Как-то так.

Слушая завершение рассказа своего напарника, Син ощутил, как его собственные эмоции начали взрываться внутри него. Грусть и сострадание к Тодду смешались с пониманием того, что собственное прошлое мужчины было невероятно сложным и полным трагедий. От осознания этого он понял, что прямо сейчас бывший солдат поделился с ним одним из своих болезненных воспоминаний, о котором ему явно трудно рассказывать другим, так что теперь подросток был должен ему за проявленное доверие.

— Ты можешь ничего мне не рассказывать, если не хочешь. — тут же произнёс мужчина. — О таком всегда больно говорить и…

— Насколько я помню, всё началось с самого детства. — прервал его Син, всё-таки решившись на рассказ собственной истории. — Меня и многих других детей держали в закрытом от людских глаз экспериментальном комплексе, замаскированном под детский дом, где каждый день над нами проводили ужасные эксперименты, медленно убивая. Учёные хотели создать что-то вроде абсолютной сыворотки, которая помогала бы усиливать причуду в несколько раз после её применения. Предполагалось, что благодаря этому веществу можно создать армию специально обученных солдат, которые смогут заменить героев или же отправиться на войну с другим государством, если это потребуется. Мы были и испытуемыми, и этими самыми будущими солдатами, потому каждый день нас обучали боевым искусствам, многим теоретическим знаниям и владению причудами. Причём, на каждом из нас был надет специальный ошейник, который блокировал возможность активировать причуду, и снимали его лишь тогда, когда наступали уроки использования способностей. Делалось это для того, чтобы никто из нас не мог сбежать. — с трудом рассказывал Син, сжимая кулаки, но при этом он сохранял спокойное выражение лица. — Каждый месяц кто-то из нас умирал. Мы были детьми, так что не сразу понимали, что больше не увидим кого-то, но со временем нам пришлось принять это явление. Так мы познали горечь утраты, и всё это в столь ранние годы.

Айкава грустно ухмыльнулся и отвёл взгляд в сторону, борясь с желанием закончить свой рассказ на этой части.

— В такой атмосфере я жил два года — примерно, насколько я помню, до семи лет. За это время мне удалось даже обрести друга в лице рыжеволосого мальчика, характер которого мне был крайне приятен. Мы с ним очень много общались, смеялись и веселились, насколько всё это было возможно. Можно сказать, что мы с ним стали своего рода братьями. — на этом моменте Син приятно улыбнулся, представляя в голове хорошие картины прошлого. — Мы с ним несколько раз пытались сбежать из комплекса, и всё разы были провальными. Один из таких, по сути, отнял у меня брата.

В этом моменте губа у парня задрожала, а глаза предательски заблестели. Он мог бы прямо сейчас поддаться эмоциям и выплеснуть всё наружу, но остановил себя, ибо понимал, что это ни к чему хорошему не приведёт.

— В один из дней… к нам пришёл Всемогущий. Мы все так обрадовались, увидев его, и все думали, что он спасёт нас. Но… он не сделал этого. Мы показались ему вполне милыми ребятами, которым не требуется помощь, и тогда брат попросил его помочь нам. И знаешь, что? — грустно ухмыльнулся он. — Он ничего не понял, после чего убежал спасать других. После этого его наказали, отправив в место, которое мне было неизвестно, а на меня же объявили настоящую охоту. Почти каждый день меня избивали такие же дети, как и я. Нет, они не ненавидели меня — им просто приказали делать это каждый день. Я на них не злился, ибо понимал их страх. Благо, со временем они научились бить меня так, чтобы после их ударов ран не оставалось. За это я им очень сильно благодарен, ибо благодаря этому мне удалось быстро восстановиться и вылезти из общей комнаты, дабы поискать рыжеволосого. К сожалению, меня тогда поймала директор, но я смог услышать, что над моим другом проводят эксперименты. Эта же стерва издевалась надо мной, заставляя лизать её ботинки и избивая кнутом стабильно раз в три дня, оставляя на спине болезненные шрамы. Пожалуй, это было самое ужасное, что со мной тогда происходило.

Слушая подростка, Дженсен ощущал себя в то время, как его напарник разделял свою собственную трагическую историю. Он слушал слова Сина с глубоким сочувствием и вниманием, понимая, что эти рассказы — это путь к более глубокому пониманию друг друга, к укреплению связи между ними. Айкава, в свою очередь, продолжал рассказывать, его мимика и жесты выражали сильные эмоции. Говоря о своем детстве и ужасах, которые он пережил, его глаза переливались от грусти к боли, а иногда и к ярости. Его голос иногда дрожал, но он старался сохранять спокойствие и держаться в руках, чтобы не потерять контроль над своей речью. Его лицо выражало смесь горечи и решимости — горечи от воспоминаний и решимости пережить их.

Парень иногда переводил взгляд в сторону, словно пытаясь отогнать навязчивые воспоминания, но потом снова смотрел на бывшего солдата, продолжая свой рассказ. Эта история была для него не только памятью о том, как он выжил в тяжелых условиях, но и способом поделиться с Дженсеном кусочком своей души, который он долго скрывал.

— Я не оставлял надежду вновь встретиться с Мики, хоть и понимал, что с каждым днём шансы на это крайне малы. Наконец, в один из дней меня забрали учёные, пригласив в специальное помещение для проведения экспериментов. Перед этим директор сказала мне, чтобы я не вздумал ничего выкинуть, ибо жизнь моего брата была у неё в руках. По крайней мере, так она мне это преподнесла. Осознав, что я ничего не смогу сделать им, я просто позволил им делать всё, что они хотели. Перед тем, как я вошёл в комнату, мне вкололи эту самую сыворотку, после чего впустили внутрь. Ну… а там… я увидел мёртвое тело друга.

В этот момент голос подростка охрип, а губа начала трястись ещё сильнее. Казалось, он вот-вот заплачет, но он мастерски сдерживал свои эмоции.

— Когда я увидел его, моя причуда вышла из контроля. Я не помню того, что происходило во время этого, но очнулся я уже тогда, когда стоял на руинах комплекса. Вокруг меня не было ни души — все остались под грудой камней. Лишь недавно я осознал, что собственными руками убил всех: учёных, директора… и всех детей, что были мне друзьями. Никто из них не выжил. Лишь я один до сих пор живу, неся на своих плечах этот груз. Именно поэтому я хочу отомстить всем тем, благодаря кому эти эксперименты осуществлялись. Если бы не они, у каждого из нас было бы то детство, что присутствует в жизнях всех нормальных детей. Я… я не могу отказаться от мести, Дженсен. Месть — цель всей моей жизни.

Закончив историю, Син встал на ноги и отошёл от напарника чуть подальше, закрывая одной рукой верхнюю часть лица. Похоже, слёзы всё-таки хлынули у него из глаз, но он не мог позволить себе показать слабость. По крайней мере, точно не сейчас, когда от него столь многое зависит.

Дженсен же, проанализировав ситуацию, грустно усмехнулся.

— Как по мне, вся эта история должна была дать понять тебе то, что месть — это самое глупое, что ты вообще можешь совершить. — произнёс он весьма неожиданные для парня слова. — У тебя появился шанс прожить нормальную жизнь, а ты решил угробить её ради какой-то там месте большим шишкам. Разве это не глупо?

В этот момент Айкава закипел. Гнев, вызванный словами мужчины, не знал пределов.

— ДА ЧТО ТЫ ВООБЩЕ ЗНАЕШЬ?! — выкрикнул он. — ТЫ И ПОНЯТИЯ НЕ ИМЕЕШЬ, ЧТО МНЕ ПРИШЛОСЬ ПЕРЕЖИТЬ! ТЫ ДАЖЕ НЕ ПРЕДСТАВЛЯЕШЬ, НАСКОЛЬКО ЭТО УЖАСНО, КОГДА ТЫ ОСТАЁШЬСЯ ЕДИНСТВЕННЫМ ВЫЖИВШИМ! — с блестящими словами на глазах продолжал он. — Ты ни черта не понимаешь.