— И почему тогда герои засекли нас? Это тоже по плану? И почему же тогда этот «кукловод» до этого всё делал так, чтобы мы не встречались с тяжёлыми проблемами? — поинтересовался подросток, массажируя глаза.

— Полагаю, этого в плане не было.

— Получается, что этот «кукловод» также способен ошибаться. У нас есть шанс на победу. — иронично выразился Айкава и сменил позу.

— Так что же мы будем делать? — вновь задал этот вопрос мужчина.

— Сейчас нам нужно переждать некоторое время, после чего необходимо связаться с Лолой и Максвеллом. Полагаю, нам придётся сегодня вступить в бой со Звездой, коль дело приняло такой не самый приятный оборот.

— А ты точно уверен в том, что нам нужны эти двое? От них же нет никакого толку.

— Без них нам не победить Звезду. У Лолы хорошая отвлекающая причуда, а Максвелл поможет сковывать движения героини. Мы же с тобой должны будем атаковать её всеми своими силами.

— Это, конечно, хороший план, но я считаю, что нам не стоит полагаться на этих двоих. — стоял на своём Тодд. — Уверен, что прямо сейчас Фурия уговаривает их не помогать нам, и я почти уверен в том, что Максвелл уже хорошенько промыл мозги девчушки, надавив на её слабые стороны. Исходя из этого, могу предположить, что они могут отказаться от участия в последнем бое с героиней.

— Они не имеют права отступить в последний момент.

— Наверняка, парень, они начали чувствовать себя паршиво после того, как стали соучастниками в убийстве невинных людей. Они очень чувствительные.

— Мне плевать на то, что они чувствуют. Они ОБЯЗАНЫ сразиться со Звездой, как мы и договаривались. Мне абсолютно всё равно на их чувства, цели и амбиции — мне нужно, чтобы они работали ради достижения моего успеха. — с горяча выдал Син. — Я не считаю их друзьями или что-то в этом роде. Скорее, они просто временные помощники, которые уйдут в сторону после того, как выполнят свою миссию.

Дженсен грустно ухмыльнулся, услышав данные слова, подмечая ещё одно сходство между ними в своей голове.

— А говорил, что не злодей. — произнёс он. — Слова истинного злодея-мудака.

— Я тот, кем мир позволяет мне быть. Разве это не твои слова? — продолжал Айкава. — Да и не тебе меня осуждать. Ты ведь точно также поступал на войне.

— Я не был плохим парнем. — ответил ему Тодд. — Я действовал так, как должен был действовать настоящий лидер. Сомневаюсь, что добрые и миролюбивые речи помогли бы нам победить тех фанатиков. Только силой и страхом можно было управлять той армией, что я и делал. Это не делает меня злодеем.

— И я действую точно также, как и ты тогда. Если я не буду таким, то мы не добьёмся успеха.

— Только вот разница в том, что я делал всё это ради будущего каждого солдата, что желал победы, а ты делаешь это исключительно ради себя, забывая о том, что думают другие.

— И я очень рад, что таким являюсь.

— Поэтому ты и злодей, Син.

Парню не совсем были по душе слова его напарника, но он всеми силами старался держать себя в руках, ибо нервничать в той ситуации, в которой они оказались, было бы неправильно и нерационально. Он отчётливо понимал, что ссориться в данное время им с Дженсеном точно не стоит, потому держал свои эмоции в тисках, надеясь, что и мужчина поступит также.

— Чем займёмся? — вновь заговорил Тодд.

— Я подумывал просто помолчать. — мягко намекнул собеседнику Айкава на то, что не хочет прямо сейчас с ним разговаривать.

— Не, это скучно. — отмахнулся бывший солдат. — Предлагаю поговорить о прошлом.

— Ты опять начинаешь?

— Через несколько часов нам обоим предстоит отправиться на верную смерть, так что мне бы хотелось узнать своего напарника получше. Тем более, тебе тоже не помешает выговориться.

— Я же уже дал понять тебе, что не собираюсь открываться. Почему ты продолжаешь это делать?

— Потому что это нужно тебе. Понимаешь, держать всё в пределах самого себя — не лучшее решение. Ты лишь загоняешь себя в тесные рамки и истязаешь собственную душу. Если же ты решишь поделиться своей историей со мной, тебе станет немного легче. У нас на войне, например, такое отлично работало.

— Мы не на войне, Дженсен.

— Но мы собираемся её развязать, так что было бы хорошо, если бы мы делали это с более лёгкими плечами и чистой душой.

Син ощутил, как его сердце начинало биться быстрее. Внутри него бушевала буря чувств и эмоций. В темной и мрачной обстановке подземной парковки, его внутренний мир был также мрачным и напряженным. Он смотрел на Дженсена, видя его грустную ухмылку, и чувствовал, что напряжение между ними только нарастает.

— Неужели ты действительно думаешь, что рассказ о моем прошлом сделает что-то лучше? — его голос звучал настороженно.

— Может быть, может быть нет. Но это может помочь тебе, хотя бы чуть-чуть, освободиться от этой тяжести, которая тянет тебя вниз. Мы все несем свой груз в этом мире, и иногда поделиться им с кем-то может сделать его немного легче.

— Я не уверен, что готов к этому, Дженсен. — Син опустил голову, сжав кулаки.

— В таком случае начну я. Быть может, моя история подстегнёт тебя рассказать свою. — спокойно ответил на слова собеседника Дженсен, приняв более расслабленную позу. — Ты уже многое знаешь обо мне, если так подумать, но за спиной у меня ещё куча историй, которые только и ждут момента, чтобы быть рассказанными. Одну из таких я озвучу прямо сейчас, так что слушай внимательно. — ухмыльнулся мужчина. — Дело было в те самые военные времена. В одном из отрядов был парнишка по имени Сэм. Все знали Сэма — добрый, отзывчивый и весёлый парень, с которым всегда приятно поболтать. Жёсткий пацифист, скажу я тебе. — в этом моменте мужчина издал лёгкий смешок. — Никто из нас не понимал, как его вообще отправили на войну, но назад его, увы, было никак не отослать, так что приходилось терпеть его миролюбивую задницу на поле боя. Тем не менее никто из нас не мог сказать, что мы были против такого. Всем нам нравилось общаться с ним, да и он всегда приходил к нам на помощь, когда это действительно требовалось. Он умудрялся поддерживать нас огнём, поддерживать нас психологически и даже физически, помогая справиться нам с нашими травмами. В общем, хорошим пареньком Сэм был.

Син внимательно слушал рассказ Дженсена, не отрывая глаз от его лица. Его глаза сверкали в полумраке подземной парковки, словно звёзды в ночном небе, горящие в ожидании продолжения истории. Дженсен, в свою очередь, рассказывал с явным энтузиазмом, иногда жестикулируя, чтобы подчеркнуть какие-то детали. Он словно вернулся в прошлое, в те моменты, которые он описывал, и в его голосе звучала смесь ностальгии и грусти.

— Он был тем парнем, который верил в добро, даже когда вокруг нас была адская разруха. Он убеждал нас, что после всего этого, после войны, мир снова станет ярким и красочным. — Дженсен улыбнулся, вспоминая своего друга. — Но, увы, мир не оправдал его надежд. Однажды, когда мы были в тяжелом окружении и наши шансы на выживание казались минимальными, Сэм решил пойти на переговоры с врагом. Он был уверен, что мир можно достичь даже среди хаоса.

В этот момент его рассказ резко остановился, а самому мужчине, казалось, стало не по себе. Тем не менее через несколько секунд он продолжил историю:

— Он вышел к ним с белым флагом и такими же чистыми намерениями, но один из фанатиков прострелил ему живот. Мы тут же сорвались в бой. Несколько наших тут же полегло на месте от пулевого ранения в голову. Наши враги были готовы к нашей агрессии, потому ничего противопоставить мы им не могли. Нужно было уходить. Двое из нас попытались эвакуировать Сэма, но, увы, быстро лишились жизни. Никто не хотел бросать этого паренька. С этим нужно было что-то делать, и тогда в мою голову пришла идея, за которую позже меня возненавидели все. Я достал пистолет из кобуры и, смотря Сэму прямо в глаза, выстрелил ему в голову, оборвав его жизнь.

Дженсен закончил свой рассказ, и в момент молчания, которое наступило после его слов, в подземной парковке воцарилась глубокая тишина. Син видел, как его напарник с трудом сдерживает свои эмоции. Глаза Дженсена отражали множество чувств: грусть, вина, страх перед собственным прошлым. Он медленно опустил голову, словно пытаясь уйти от воспоминаний, которые его слова вызвали. Его руки сжались в кулаки, а пальцы нервно дрожали. Весь его облик выражал глубокую душевную боль. Он смотрел в пол, избегая встречи взгляда с Сином. Парень мог только представить, какое чувство вины и страха переполняло Дженсена после того, как он вынужден был сделать такой ужасный выбор.