– Я тебя обманула, но надеюсь, ты не будешь злиться. У меня нет мамы, а папочка уехал по делам. Просто такие мальчики, как ты, охотнее едут к маме, чем к папе.

– И зачем я тебе нужен?

– Как зачем? Чтобы играть с тобой, конечно же.

– Я же не игрушка.

– А это уже я решаю. Всё, с чем я хочу играть, становится моими игрушками. Конечно, я могу заполучить всех кукол с фабрики папочки, но живые игрушки намного веселее.

– Значит, твой папа…

– Мой папа работает на фабрике игрушек.

– Его случайно не Вилмер зовут?

– Да. Ты его знаешь?

– Нет, но слышал о нём. Мне говорили, что у него взрослая дочь.

– А что, я, по-твоему, ребёнок? – надула губки Брук.

– Я этого не говорил.

– Мне, между прочим, двадцать лет.

Юстас смотрел на неё и не понимал, то ли девочка снова врёт, то ли это такая невероятная правда.

– Можно ещё вопрос? – Брук кивнула. – Почему я в смирительной рубашке?

– Я читала статью про тебя в «Звёздной пыли», там говорилось, что ты лечился в психушке. Вот я и попросила папочку достать такую рубашку. Мы будем играть с тобой в больницу. Я буду твоим доктором.

– И что, у тебя есть лекарства?

– Конечно! Сейчас принесу.

Брук убежала, а Юстас задумался о её словах о возрасте. Если её отцом был тот самый Вилмер Флорес, о котором узнавал Эриш, то ей в самом деле должно было быть уже двадцать. Эскот ничего не знал о подобных случаях, но мог предположить, что это что-то вроде заболевания. Неслучайно же они с Эришем сразу определили маньяка как инфантильного человека.

Юстас огляделся по сторонам. Перспектива прожить неделю в качестве игрушки этой странной девочки ему совсем не нравилась. Занятие с ней сексом вообще напоминало бы педофилию. Дожидаться, пока он ей наскучит и её папочка его застрелит, Эскоту тем более не хотелось. Но выбраться из рубашки пока не представлялось возможным, оставалось лишь ждать, когда его из неё выпустят, а рано или поздно это должно было произойти.

Брук вернулась с пакетом начос и бутылкой вина.

– Мои любимые с сыром, – улыбнулась она. – А вино красное полусладкое. Любишь такое?

– Если всё лекарство будет такое, то я буду только рад его принимать, – ответил Юстас.

– Какой послушный пациент! – Брук начала кормить его начос прямо с рук, и Эскот вспомнил видение брата. Правда, там была ложечка, но, может быть, до этого ещё дойдёт. Бокалов поблизости не наблюдалось, и Брук начала пить вино из горла, а затем точно так же поить им Юстаса. Было жутко неудобно, и вино лилось по его подбородку прямо на рубашку, окрашивая её в бордовый цвет.

– Ты испортил рубашку! – воскликнула Брук. – Тебя нужно наказать!

– Тебя тоже кто-то наказывал? – спросил Юстас.

– Замолчи. Игрушка не должна говорить, когда я этого не хочу.

– Бабушка тебя наказывала?

– Замолчи! – Брук со всей силы ударила его по лицу. – Плохая игрушка!

– Ты ошибаешься, думая, что это для меня наказание, – усмехнулся Юстас.

– Разве тебе не больно? – и она снова ударила его. – А так?

– Нет. Как может быть больно от удара ребёнка?

– Я не ребёнок! Не ребёнок! Я взрослая женщина!

– Докажи.

– Как доказать?

– А что обычно бывает между мужчиной и женщиной?

– Ах, ты про это. Но тогда нам придётся снять твою рубашку.

– Её и так придётся снять, она же испорчена.

– Придётся подождать папочку.

– Так и знал, что ты ребёнок. Взрослая женщина сама бы смогла её снять с меня.

– Хорошо, я сниму, но сначала мы доиграем в больницу.

– Ты ведь уже дала мне лекарство.

– Я прочитала специальную книжку, прежде чем идти за тобой. Я буду лечить тебя тем способом, который был там описан.

– И что же это за способ?

– Сейчас всё будет.

Брук, казалось, совсем успокоилась. Она удалилась из комнаты и очень быстро вернулась, что-то помешивая в кружке. «А вот и ложечка», – промелькнуло в мыслях у Юстаса.

– Я очень старательно рассчитала дозировку, – сказала Брук.

– Что это? – спросил Эскот.

– Лекарство. Оно поможет тебе избавиться от плохих мыслей.

Юстасу не пришло в голову ничего, кроме успокоительных, но либо оно было слабым, либо должно было приобретаться по рецепту. Прошли те времена, когда в аптеке свободно продавался лауданум. Не мог же папочка Брук раздобыть где-то наркотик? Или мог?

Брук начала поить Юстаса с ложечки, и он, почувствовав вкус, понял, то это такое, и от удивления даже проглотил, хотя не собирался. Это был калий сурьмяновиннокислый или по-простому, рвотный камень. Он тоже читал в одной книге, что так когда-то пытались лечить психические заболевания, наряду с лоботомией и окунанием в ледяную воду. Юстас сейчас даже не знал, что было лучше. Если Брук правильно рассчитала, то его будет сильно тошнить, но не вырвет. Если же она ошиблась и перебухала лекарства, то он испортит не только рубашку, но и комнату. Брук это точно не понравится.

В ожидании действия снадобья девушка продолжила есть начос, запивая вином из бутылки. За окном было светло, но Юстас не понимал, сколько именно было времени, потому что не знал, как долго пробыл в отключке, а рассветало сейчас рано. Когда с улицы послышался петушиный крик, Эскот удивился. Петуха можно было услышать либо в Тиере, либо на юге, где располагались фермы и плантации. Предполагать, что логово маньяка было в Тиере, Юстасу очень не хотелось, значит, его вывезли за пределы столицы. «Что ж, братец может и узнать о том, что у Вилмера есть ещё собственность», – подумал Эскот, и в этот момент его накрыло паникой. Эриш же должен был за ним следить, почему же он до сих пор не пришёл? Потерять его машину он не мог – кто вообще потеряет красный автомобиль на дороге? А это означало только одно: с братом что-то случилось. Вслед за паникой начался приступ тошноты. Кажется, Брук всё рассчитала верно.

– Что ж вы, глупые мышата, не хотите слушать маму? – пробормотал Юстас.

– Какие мышата? – не поняла Брук.

– Малышата.

– Что?

– А мышата-малышата громко носиком сопят,

Спать мышата не хотят.

– Это такой стишок? А дальше?

– Все зверята по кроваткам: и лисята, и котята,

А мышата-малышата лишь тихонечко пищат,

Спать мышата не хотят.

Эриш смотрел на дорогу и думал только о том, что они должны успеть. В машине Эскота, которую он успел отремонтировать, сидел главный судмедэксперт Айланорте Джеймс Уилкинс, держа на коленях свой неизменный чемоданчик. Позади них ехала машина Алмоша, в которой компанию главе убойного отдела составлял его друг и коллега Джулиан Соро. Именно он умудрился быстрее всех заполучить информацию о том, что у покойной тёщи Флореса был небольшой домик на юге. Сходилось почти всё, кроме той странной девочки, которую подобрал Юстас.

Когда машины остановились у ворот, самым страшным ожиданием для Эриша было обнаружить пустой дом и понять, что они ошиблись. Он влетел в дом первым и столкнулся с той самой девочкой. Она испуганно уставилась на его пистолет и выронила чашку, которую держала в руках. Та разбилась, разлив по полу ароматный кофе.

– Где Юстас? – спросил Эриш. Девочка ничего не ответила. – В доме ещё кто-нибудь есть?

Но она продолжала молчать. Эскот вбежал в соседнюю комнату и увидел брата в смирительной рубашке, полулежащего на кровати. Его лицо приобрело какой-то серовато-зеленоватый оттенок.

– И где ты был всё это время, братец лис? – тихо произнёс Юстас.

– А в видении было кресло, – пробормотал Эриш, опуская оружие. Следом за ним в дом вошли все остальные. Джулиан помог снять с Юстаса рубашку, а Уилкинс отвёл Брук в сторону и попытался с ней поговорить, но очень быстро принял решение вколоть ей успокоительное, потому что понял, что девочка близка к истерике. Когда она уснула, Джеймс подошёл к Юстасу.

– Со мной всё в порядке, – ответил тот.