Не прошло и секунды, как мой телефон начинает звонить.

— Привет, — бормочу я.

— Не потрудишься объяснить, что за сообщение ты отправила?

От звука его глубокого голоса по моему телу пробегают мурашки.

— Уже двадцать минут седьмого, а тебя здесь нет.

— Я здесь. Где ты?

Потрясенная, я разворачиваюсь и иду обратно к ресторану, говоря при этом:

— Я не видела твоей машины, и тебя не было ни за одним из столиков.

— Где ты? — снова спрашивает он.

— В квартале от ресторана.

Дарио вешает трубку, и, засовывая устройство обратно в карман, я не могу удержаться от улыбки, потому что он меня не обманул.

Через пару секунд Дарио выходит из ресторана и оглядывает улицу вдоль и поперек. Когда его взгляд останавливается на мне, он не ждет, а идет ко мне.

Каждый его шаг наполнен решимостью, и от этого в моем животе вспыхивает калейдоскоп бабочек.

В отличие от своего обычного костюма, сегодня он надел выцветшие черные джинсы и темно-серый свитер, который выглядит дорого, но при этом уютно.

Как только он оказывается достаточно близко, чтобы услышать меня, я говорю:

— Извини, я думала, ты меня бросил.

Не говоря ни слова, его рука скользит по моей пояснице. Затем притягивает меня вплотную к своей груди, и его рот обрушивается на мой.

Все, что я могу сделать, — это схватить его за бицепс, пока он целует меня со всей страстью.

Это настолько захватывающе, что я забываю о людях вокруг нас и не слышу звуков города.

Когда он прерывает поцелуй, то не сразу отстраняется, а ждет, пока я не посмотрю ему в глаза. Он подносит руку к моему лицу, и его большой палец касается моей нижней губы.

Наконец, придя в себя, я спрашиваю:

— И к чему это было?

— Просто хочу убедиться, что между нами нет недопонимания. Я хочу узнать тебя получше, и одного траха мне недостаточно.

Мне нравится исходящая от него взволнованность, и я не могу сдержать улыбку, появляющуюся на моих губах.

— Хорошо.

Дарио берет меня за руку и ведет в ресторан. Когда мы заходим внутрь, я оглядываю заведение, думая, что оно выглядит дорого.

С другой стороны, для меня все выглядит дорого.

Когда он отводит меня в отдельную комнату, я понимаю, почему не видела его ни за одним из столиков. Такое ощущение, что я попала в бамбуковый лес, освещенный мягким, теплым светом фонарей.

— Здесь красиво.

— Я рад, что тебе нравится, — бормочет Дарио, выдвигая для меня стул.

Входит официант и улыбается мне.

— Могу я взять ваше пальто, мэм?

Вау. Необычно.

Я снимаю пальто, протягивая его ему.

Когда я сажусь, Дарио окидывает меня взглядом, который говорит о том, что он оценил увиденное.

— Ты прекрасно выглядишь.

Я бросаю взгляд на свою юбку и колготки, радуясь, что не надела джинсы, и говорю:

— Спасибо.

Официант наполняет два бокала чем-то что, как я предполагаю, является шампанским, после чего выходит из комнаты и закрывает за собой дверь.

Я переключаю внимание на Дарио и замечаю, что он смотрит на меня.

Внезапно почувствовав неловкость, я бормочу:

— Нууууу… вот мы и тут.

Сексуальная усмешка изгибает уголок его рта.

— Вот мы и тут.

— Ты ел здесь раньше? — спрашиваю я, чтобы поддержать разговор.

Он кивает и отвечает:

— Моя подруга — владелица. Она также один из лучших шеф-поваров, так что подготовь себя к особенному блюду. — Он делает небольшую паузу, после чего говорит: — Надеюсь, ты не возражаешь, но я уже заказал нам фирменное блюдо.

— О… я не возражаю.

Боже, надеюсь, это не креветки или какие-нибудь моллюски. От этого дерьма у меня мурашки по коже.

— Что ты делала вчера? — спрашивает он.

— Работала. — Я вижу, что он хочет спросить, чем зарабатываю себе на жизнь, поэтому добавляю: — Я официантка в закусочной.

— В одной из тех, что открыты круглосуточно? — спрашивает он.

Черт. В пятницу вечером я сказала ему, что мне нужно вернуться на работу, и, вероятно, поэтому он и задал этот вопрос.

Ненавидя то, что мне приходится лгать, я киваю.

В разговоре наступает пауза, затем Дарио говорит:

— Расскажи мне о себе.

И вот тут-то я замираю. Я не могу придумать ничего интересного, поэтому спрашиваю:

— Что ты хочешь знать?

— У тебя есть братья и сестры? Какие у тебя отношения с семьей?

Усмехнувшись, я поднимаю бокал и делаю глоток пузырящейся жидкости — лучшего алкоголя, который я когда-либо пробовала.

— Вау. Это вкусно.

— По усмешке я могу предположить, что тебе неловко говорить о своей семье.

— Да. Это не самая моя любимая тема. — Делаю я еще глоток, затем говорю: — Я понятия не имею, кто мой отец, а моя мать… скажем так, мы с ней не ладим.

Мой язык высовывается, чтобы собрать капельки шампанского на губах, затем я спрашиваю:

— А как насчет тебя?

Дарио глубоко вдыхает, затем говорит:

— Я потерял своих родителей в юном возрасте.

— Мне жаль, — бормочу я. — У тебя есть еще родственники?

Он кивает, но, не рассказывая мне о них, меняет тему, спрашивая:

— Ты всегда любила танцевать?

Я пожимаю плечами, обдумывая, как ему ответить.

— Это приятное хобби, которое помогает мне справляться со стрессом.

— Просто хобби? Почему ты не сделала карьеру танцовщицы?

— Боже, я бы никогда не смогла этого сделать. Я видела, под каким давлением находятся балерины. Это дерьмо не для меня. Я танцевала только перед двумя людьми. Перед моим соседом… и тобой.

Он мгновенно хмурится.

— Твоим соседом?

На моем лице появляется мягкая улыбка.

— Тайрон. Он мне как отец.

Воспоминания о прошлом всплывают в моей голове, вызывая счастливое хихиканье.

— Когда я была младше, то устраивала для него небольшие представления, а он подбадривал и хлопал так, словно это было лучшее представление, которое он когда-либо видел.

Дверь открывается, и разговор замолкает, пока официант приносит нам еду.

Пока свидание проходит лучше, чем я ожидала. Надеюсь, я все не испорчу, потому что мне это нравится.

Глава 12

Дарио

Когда официант снова выходит из комнаты, я говорю:

— Это острая корейская грудинка. — На лице Иден появляется выражение облегчения, поэтому я спрашиваю: — Ты беспокоилась, что это будет что-то другое?

— Да, я не ем моллюсков. Они похожи на морских тараканов.

Я общался с сотнями женщин, и ни одна из них не была такой прямолинейной, как Иден. Кажется, ей безразлично, что она говорит и кто ее слышит. Это освежает.

Когда я беру палочки и ложку для еды, Иден смотрит, как я откусываю, а потом берет вилку и говорит:

— Я никогда не ела с этими предметами и не собираюсь начинать.

Желая, чтобы она чувствовала себя комфортно, я меняю палочки для еды на вилку, чем вызываю у нее улыбку.

Возобновляя разговор, я говорю:

— Расскажи мне еще о Тайроне.

— О, я знаю его целую вечность. Мы заботимся друг о друге.

— Я рад, что у тебя есть кто-то, кто заботится о тебе, — отмечаю я. Желая узнать о ней больше, я спрашиваю: — Ты живешь недалеко от балетной труппы?

Черты ее лица напрягаются, когда она качает головой, затем она вздыхает и говорит:

— Я живу на другом конце города.

Чувствуя, что она что-то скрывает от меня, я бормочу:

— У нас был секс, Tesoro. Думаю, ты можешь сказать мне, где живешь.

Между ее глазами появляется морщинка.

— Это итальянское слово? — Когда я киваю, она спрашивает: — Что оно значит?

— В основном — сокровище, но это слово также можно использовать для обозначения возлюбленной.

— О.

Она берет свой бокал и вертит его на белой скатерти, отчего у меня создается впечатление, что она снова чувствует себя неловко.

Ее взгляд скользит по моему, а затем фокусируются на пузырьках в шампанском.

— А какое из этих обозначений ты имеешь в виду, когда говоришь это?

Я жду, пока ее глаза снова встретятся с моими, затем отвечаю: