А на следующий день Риббентроп в беседе с Беком спросил прямо, отказались ли они от честолюбивых устремлений маршала Пилсудского в отношении Украины, на что он, смеясь, ответил, что они уже побывали в Киеве и что подобные замыслы, без сомнения, живы и сегодня. В приватных разговорах Бек не скрывал, что Польша претендует на Советскую Украину и на выход к Черному морю

20 апреля 1935 г. центральные советские издания – «Правда» и «Известия» – перепечатали из британской газеты текст секретного соглашения к германо-польскому пакту о ненападении от 26 января 1934 г. В нём польское правительство обязалось в её внешних отношениях не принимать никаких решений без согласования с германским правительством, а также обеспечить свободное прохождение германских войск по своей территории в случае необходимости. Было ясно, что этот пункт договора был направлен против СССР.

Безусловно, Польша надеялась на совместный с Германией (а возможно, и с другими западными странами) поход на Советский Союз. Так, в докладе разведотдела главного штаба польских вооружённых сил, подготовленного в декабре 1938 года, сказано: «Расчленение России лежит в основе польской политики на Востоке…. Поэтому наша возможная позиция будет сводится к следующей формуле: кто будет принимать участие в разделе. Польша не должна остаться пассивной в этот замечательный исторический день. Задача состоит в том, чтобы заблаговременно хорошо подготовиться физически и духовно… Главная цель – ослабление и разгром России».5

В это же время видный польский дипломат Ян Каршо-Седлевский писал своему германскому коллеге: «Политическая перспектива для европейского Востока ясна. Через несколько лет Германия будет воевать с Советским Союзом, а Польша поддержит, добровольно или вынужденно, в этой войне Германию. Для Польши лучше до конфликта совершенно определённо стать на сторону Германии, так как территориальные интересы Польши на Востоке, прежде всего за счёт Украины, могут быть обеспечены лишь путём заранее достигнутого польско-германского соглашения»6.

А в более раннем секретном документе польского Генштаба (№ 2304/2/37 от 31 августа 1937 года) обозначалось, что конечной целью польской политики является «уничтожение всякой России», а в качестве одного из действенных инструментов её достижения названо разжигание националистических настроений и сепаратизма на Украине, на Кавказе и в Средней Азии с использованием созданной вторым отделом Генерального штаба Польши (военная разведка) организации «Прометей», которая поддерживала сепаратистов всех мастей из эмигрантской среды и националистическое подполье в СССР.

Население самой Польши было неоднородным по национальной принадлежности. Это и понятно, ведь предвоенная Польша включала в себя территории 4 государств: Германии (часть территории Восточной Пруссии была передана по Версальскому мирному договору), СССР (западная Украина и Западная Белоруссия захвачена в советско-польской войне 1919-1921 г.г.), Литвы (город Вильнюс с прилегающими районами насильственно отторгнут в 1920.г), Чехословакии (Тешинская область отошла по предательскому Мюнхенскому соглашению),

При этом, будучи многонациональным государством – в нём проживали, кроме поляков, украинцы, белорусы, евреи, немцы, литовцы – руководство страны проводило крайне шовинистическую политику полонизации. Национальные меньшинства в Польше подвергались унижению и дискриминации. Для получения образования и карьерного роста нужно было принять католичество, сменить имя на польское.

Для ослабления влияния православной церкви использовались силовые методы. Множество православных храмов превратились в католические костелы, а в сохранившихся польский язык вводился в церковное делопроизводство, издание церковной литературы переводилось на польский язык

На всей территории Польши были закрыты почти все украинские и белорусские школы, общественные и культурные организации, а также газеты на национальных языках. Попытки открыть их вновь приравнивались чуть ли не к государственному преступлению. Всех несогласных с проводимой национальной политикой полонизации населения отправляли в концентрационный лагерь Берёза Картузская, находившийся в Западной Белоруссии.

Чтобы избежать критики в свой адрес, руководство Польши в сентябре 1934 года официально отказалось от сотрудничества с международными организациями, контролирующими соблюдение положений в области защиты прав национальных меньшинств. С 1920 до 1939 года в Лиге Наций в Женеве было зарегистрировано около 15 000 жалоб от нацменьшинств Польши. На них Лига Наций не отреагировала, хотя это было её долгом.

Союзнические отношения Германии и Польши прервались в 1939 году. Закончив с Чехословакией, Берлин предъявил требования Варшаве: включить «вольный город Данциг» в состав Германии, так как население  города большей частью составляли немцы; дать разрешение на строительство экстерриториальной железной дороги и шоссе, которые бы соединили основную территорию Германии с Восточной Пруссией.

В свою очередь, к польскому руководству постепенно пришло понимание того, что следующей жертвой германской экспансии выбрана Польша. Именно поэтому Варшава спешно нашла новых союзников в лице Великобритании и Франции, которые дали ей гарантии на случай агрессии.

Соглашение с Лондоном и Парижем Гитлер использовал в качестве формальной причины расторжения германо-польского договора о ненападении. В действительности к этому времени – 11 апреля 1939 года – Гитлер утвердил «Директиву о подготовке вермахта к войне». Её составной частью был план вторжения в Польшу «в любое время, начиная с 1 сентября 1939 года». Теперь этот договор стал обузой и надо было найти благовидный предлог для его денонсации. Предлог был найден. А отказ Варшавы удовлетворить территориальные требования Берлина стал ещё одним поводом для расторжения германо-польского договора.

15 апреля состоялась встреча народного комиссара иностранных дел СССР М. М. Литвинова с послом Великобритании в СССР У. Сидсом. Беседа началась с того, что английский посол повторил прежние заявления о решительном и бесповоротном изменении английской политики и отходе от политики умиротворения, о затруднениях, которые возникают из-за позиции некоторых государств, уклоняющихся от любых шагов, связанных с сотрудничеством с Советским Союзом.

После этого вступления Сидс, сославшись на состоявшийся на днях разговор Галифакса с Майским, прочитал написанный на листке бумаги вопрос, с которым английское правительство обращается к Советскому правительству: «Согласно ли Советское правительство сделать публичное заявление, что в случае акта агрессии против какого-либо европейского соседа Советского Союза, который оказал бы сопротивление, можно будет рассчитывать на помощь Советского правительства, если она будет желательна, каковая помощь будет оказана путем, который будет найден наиболее удобным».

Закончив читать, Сидс, посмотрел на округлое непроницаемое лицо Литвинова, пытаясь увидеть его реакцию на услышанное, но натолкнувшись на холодный взгляд наркома, быстро добавил:

– Я считаю, что наибольшая опасность теперь грозит Румынии, а не Польше, ввиду стремления Гитлера к румынской нефти, и вероятно, Англия, включит в число гарантируемых государств также Турцию.

– Я доведу ваше предложение о предоставлении Советским Союзом односторонних гарантий соседним странам до сведения моего правительства, – пообещал Литвинов, а затем, нахмурившись, задумчиво добавил, – но я не нахожу в нем ответа на поставленный нами лорду Галифаксу через нашего посла Майского вопрос о том, как английское правительство мыслит себе помощь, свою собственную и нашу? Видимо, английское правительство предпочитает общие принципиальные декларации более точным обязательствам о заранее согласованных формах помощи.