Может получиться такое положение: в совете будет поставлен вопрос об агрессии против СССР со стороны какого-либо участника «оси». Представитель какой-нибудь Боливии будет рассуждать в совете, имеется ли наличие акта агрессии против СССР, нужно ли оказать СССР помощь, а в это время агрессор будет поливать советскую территорию артиллерийским огнем. Советское правительство не может признать приемлемой подмену эффективной помощи жертве агрессии одними разговорами по данному вопросу.

Кстати, в договорах о взаимной помощи, заключенных между Англией и Францией, а также обоими государствами с Польшей, английским правительством с турецким, нет обязательства подчинить эту помощь лигонационной процедуре, установленной статьей 16 пакта Лиги. Почему же такое подчинение предусматривается в англо-французском проекте договора с СССР?

Непонятно также, что означает обязательство, изложенное в параграфе 5 англо-французского проекта – чтобы поддержка и помощь, оказываемые Советским Союзом, Англией и Францией в случаях, предусмотренных соглашением, не наносили ущерба правам и позиции других держав. Как можно действовать против агрессора, не нанося ему ущерба?

Наконец, в параграфе 4 указывается, что в случае возникновения угрозы агрессии три договаривающиеся государства не действуют, а только прибегают к взаимной консультации. Это вновь подтверждает догадку, что англо-французские предложения эффективному противодействию агрессору предпочитают лишь разговоры на эту тему.

Позиция Советского правительства прямо противоположна. СССР хочет соглашения об эффективной обороне против агрессора. Одни разговоры об этом его не интересуют и не удовлетворяют. Если правительства Франции и Англии видят в таких разговорах какой-либо интерес для себя, то они могут вести их с другими партнерами.

Но всё, что я сейчас высказал, это пока моё личное мнение. Я представлю врученный мне англо-французский проект на рассмотрение правительства. После этого мы сможет дать окончательный ответ на предложенный вами проект соглашения.

Внимательно выслушав Молотова, Сидс, изображая крайнее изумление на лице, принялся разъяснить ошибочность таких суждений:

– Оценка англо-французского документа, данная Вами, основывается на явном недоразумении. Верно, что в англо-французском предложении упоминается о Лиге наций и даже о статье 16 её Устава. Но это сделано лишь для того, чтобы удовлетворить общественное мнение, в особенности в Англии, где всякую международную акцию привыкли связывать с Лигой наций.

 Наши правительства отнюдь не имеют в виду подчинять механизм взаимной помощи СССР, Франции и Англии лигонационной процедуре. Оба правительства признают необходимость немедленной и автоматической взаимной помощи трех договаривающихся государств против агрессии. Об этом мы заявляем вполне официально.

Англо-французский проект предусматривает только то, чтобы тройственное соглашение между Англией, Советским Союзом и Францией было заключено согласно принципам и в духе Лиги наций. В этой формуле не может быть ничего неприемлемого для СССР. Мы заверяем, что она отнюдь не ограничивает автоматизма в осуществлении взаимной помощи, в котором английское и французское правительства столь же заинтересованы, как и СССР.

Пайяр был удивлен не менее Сидса, но вида старался не подавать, поэтому говорил, сохраняя полное спокойствие:

– Недоразумением мы считаем также указание на то, что в параграф 5 англо-французского проекта обязательство «не наносить ущерба правам и позиции других держав» имеет в виду оградить агрессора. Упомянутый параграф стремится лишь сберечь суверенные права слабейших государств, которым Англия, Франция и СССР договариваются оказывать помощь.

Возможен случай, когда в интересах защиты такого государства против агрессии одно из трех договаривающихся правительств признает необходимым, например, разрушить город, находящийся на территории обороняемого государства. Если правительство последнего запротестует, очевидно, придется считаться с его суверенитетом в данном вопросе. Нас удивляет предположение, будто бы правительства Англии и Франции несерьезно относятся к вопросу о пакте с СССР и предпочитают конкретным решениям одни разговоры по данному вопросу.

В этот момент в разъяснения снова включился Сидс:

– Я считаю, что наше правительство сделало решительный шаг навстречу Советскому правительству и что предлагаемый им договор с СССР представляет собой радикальный поворот в английской внешней политике. Правительства обеих стран заинтересованы в скорейшем завершении переговоров с СССР, и хотят действовать, а не медлить.

Необходимо, не тратя времени, устранить недоразумения, возникшие у Вас при первом ознакомлении с англо-французским документом. Я немедленно сообщу об этих недоразумениях своему правительству и предложу их рассеять.

Я надеюсь в ближайшие дни получить вполне удовлетворительный ответ из Лондона. Этот ответ будет немедленно Вам сообщён. Я надеюсь, что и Советское правительство со своей стороны постарается не задерживать своего окончательного заключения относительно англо-французского проекта.

Молотов пообещал дать официальный ответ в максимально короткие сроки и, встав из-за стола, сдержанно попрощался с послами.

В ночь на 31 мая 1939 года Сталин сидел в своем кабинете в доме правительства и просматривал документы, которые ему принесли для ознакомления. Было два часа ночи, но он привык работать до утра, приучив к этому графику всех руководителей госучреждений.

В ночные часы Сталину не мешала дневная суета и повседневная текучка, поэтому в это время он мог сосредоточиться на ознакомлении с важнейшими докладами, в том числе, с агентурной информацией 5 – го Управления РККА (бывшее Разведывательное управление РККА) и внешней разведки (7-й отдел) Главного управления государственной безопасности (ГУГБ). Все добытые советскими разведчиками секретные документы были первостепенной важности.

Вот и сейчас перед Сталиным лежал документ, который заслуживал особого внимания. Это был переведённый на русский язык секретный меморандум Министерства иностранных дел Великобритании, датированный 22 маем 1939 года, в котором аналитики внешнеполитического ведомства пытались подсчитать плюсы и минусы предложенного Советским Союзом трехстороннего пакта с точки зрения собственных интересов и в соответствии со стратегией направления германской агрессии на Советский Союз.

Читал Сталин очень внимательно и с большим интересом, подчёркивая наиболее важные отрывки этого документа. В числе плюсов была формулировка, которую Сталин подчеркнул сразу: «Заключение предложенного Советским правительством пакта, возможно, является единственным средством предотвращения войны».

«Они это понимают, но заключать это пакт не хотят, потому что в их интересах не предотвратить войну, а перенаправить агрессию на Восток, – подумал Сталин, закурив небольшую, искусно сделанную из вишневого корня, трубку, набитую табаком раскрошенных сигарет «Герцеговина Флор», – но так считают не все, судя по выступлениям в парламенте, оппозиция  этой точке зрения в Англии существует, а значит, нельзя прекращать переговоры».

Продолжая читать этот документ, Сталин пытался составить представление о соотношении сил, ратующих «за» и «против» соглашения с Советским Союзом. Ещё один подчёркнутый абзац формулировал минус трехстороннего пакта: «Если будет заключен подобный договор, то может сложиться впечатление, что Правительство Его Величества окончательно отказалось от всякой надежды добиться урегулирования с Германией».

Сталин откинулся на спинку кресла, и, попыхивая трубкой, снова предался размышлениям: «Видимо, Чемберлен никогда не откажется от попыток сговориться с Гитлером. И готов ради этого пожертвовать Польшей, как пожертвовал Чехословакией. Он согласен просто разделить сферы влияния в Европе, предоставив свободу рук в заданном направлении и столкнув Германию с Советским Союзом. Большая игра началась, а в ней, как в шахматной партии, выиграет тот, кто точно просчитает шаги противника. Расклад сил и возможные варианты развития событий таковы, что двери надо держать открытыми в обоих направлениях, чтобы оставить поле для манёвра. Какой бы то ни было конфронтации следует избегать, важно выиграть время».