Когда немного позже Сетос появляется с широкой сраной ухмылкой на лице, все, что я могу сделать, это постараться не стереть ее кулаком.

— Чего ты хочешь?

Он прислоняется к раме арки и оглядывает меня с ног до головы.

— Узнать, получил ли я уже то, за что заплатил.

Я разрываюсь. С одной стороны, я ничего так не хочу, как видеть Джесси здесь каждую ночь до конца недели. Я хочу снова заключить ее в объятия, вдохнуть ее аромат и почувствовать ее губы на своих. Но это очень плохая идея.

Тем не менее, она сказала, что ей нужны деньги. Я не хочу обманывать ее в оплате.

— Да. Сработало, — я машу руками, показывая Сетосу, что могу шевелиться.

Его ухмылка становится острее.

— Уже?

— Да. Почему бы тебе не заплатить той девушке то, что ты обещал, и не сказать, чтобы она не беспокоилась о возвращении? — я мог бы пнуть себя. Но я делаю это ради нее.

Сетос подходит ближе, толкая меня в грудь.

— Я не знаю, в какую игру ты играешь, Уильям, но от стража мало толку, если он не может сдвинуться со своего пьедестала. Думаешь, я не заметил, что ты не можешь поднять ноги? Нет. Она будет возвращаться сюда каждую ночь столько, сколько потребуется, чтобы получить то, чего я хочу. То, чего хотим мы оба. Не понимаю, почему ты так ей недоволен. Мне нужно заплатить ей не только за танцы?

Моя челюсть чуть не ударяется о каменный насест. Заплатить ей за большее? Трахнуть меня?

— Нет! — все во мне восстает против образа того, как она раздвигает для меня ноги только потому, что считает это необходимым. За деньги. Я не хочу, чтобы она когда-либо чувствовала, что должна делать что-то, чего не хочет. Особенно для меня.

— Нет, — я твердо качаю головой. — Не делай этого. Просто уговори ее прийти еще на одну ночь и заплати ей до конца недели.

Я уверен, что большего не потребуется, чтобы разбудить остальные части моего тела настолько, чтобы я мог двигаться. Я могу оставаться стойким еще одну ночь.

Сетос качает головой.

— Только не лги мне, дю Бюиссон. Тебе никто никогда не говорил, что сфинкс чует ложь за милю? Не трать зря время. Прибереги силы, чтобы охранять мой театр.

Он поворачивается и спускается по лестнице, оставляя меня с тоской ждать того дня, когда я смогу догнать и вбить в него, чтобы он не лез не в свое гребаное дело.

Если бы он оставил меня в покое, мой бедный милый человечек никогда бы даже не встретила меня, и я бы никогда ее не узнал. Я мог бы без сожаления встретить свой конец. Но сейчас?

Как я могу вернуться к камню, когда я знаю, что где-то там она дышит тем же воздухом, что и я? Она выглядит такой сочной и спелой, что мне хочется сорвать ее, как плод с дерева, и вонзить в нее зубы.

Кровь Господня, завтра вечером меня ждет мир боли. Хотя я не могу сожалеть о том, как прошел разговор.

Она того стоит. Увидеть ее еще раз стоит любой цены.



9

Джесси

Я особенно тщательно готовлюсь к сегодняшнему вечеру. Это глупо. В конце концов, это просто работа. Не свидание. Я продолжаю говорить себе это, пока брею ноги, линию бикини и подмышки и как минимум пять раз проверяю, хорошо ли выглядят волосы и не облупился ли лак на ногтях на ногах.

Ладно, я веду себя нелепо. Он не будет так пристально разглядывать мои ногти на ногах. Но я буду знать. По какой-то причине я действительно хочу выглядеть как можно лучше для этого грубоватого горгульи, который, кажется, запинается в словах и с трудом улыбается. Может быть, дело в том, что он путается в них, именно когда я рядом. Как будто он настолько ошеломлен моим присутствием, что едва может говорить.

Боже, это лестно. Или было бы лестно, если бы это было правдой, а не просто моим воображением.

Я выбираю новый комплект нижнего белья: розовый с черными бантиками и отделкой черной лентой, а также облегающие черные колготки с черными каблуками. И поверх надеваю платье для придания дополнительной таинственности. Думаю, даже если у меня в зале только один зритель, я бы могла растянуть шоу для его удовольствия.

Итак, когда я поднимаюсь по лестнице и выхожу в башню, я разочарована, когда он даже не оборачивается.

— Привет, — я стараюсь использовать свой лучший знойный, сексуальный голос, когда подхожу к Уильяму сзади. Он не двигается. И не отвечает.

Я подкрадываюсь, чтобы посмотреть на него сбоку, но он остается прикованным к месту, такой же неподвижный, как в тот первый вечер, когда я танцевала для него.

Он снова превратился в камень? Его кожа так и не изменилась с мраморно-серого цвета, какой была, когда я впервые увидела его, даже когда он проснулся.

Протягивая руку, я касаюсь кончиками пальцев его бицепса. Теплый. Слегка мягкий на ощупь, хотя он тверд во всех отношениях. Это не похоже на ту первую ночь, когда я держалась за его хвост, чтобы соскользнуть на крышу. Его тело из плоти, а не из камня. Так почему же он просто стоит там? Он даже не повернул головы, чтобы посмотреть на меня. Он по-прежнему неподвижно смотрит через арку на улицу под театром.

— Теперь ты готов к моему танцу?

Ответа нет.

Ха. Что ж, я так просто не сдамся. Я листаю телефон и выбираю нужную песню. Давай посмотрим, действительно ли он меня просто игнорирует.

Я начинаю. Отходя, я медленно расстегиваю куртку, стоя спиной к Уильяму. Когда я пожимаю плечами и поворачиваюсь, чтобы увидеть его реакцию, он по-прежнему даже не смотрит.

Я бросаю куртку на землю и подкрадываюсь к нему. Время повышать ставки. Я использую его тело, как и в прошлый раз, разминаясь и низко опускаясь, чтобы снова подняться. Когда я намеренно поворачиваюсь и позволяю заднице коснуться его руки, я оборачиваюсь и вижу, что мышцы на его шее напряглись сильнее, чем раньше, а руки сжаты в кулаки. Я позволяю легкой улыбке изогнуть уголок рта.

Какова бы ни была эта игра, я собираюсь выиграть.

Все еще двигаясь под музыку, я размышляю. Мне понравилось целовать его в прошлый раз. Обычно я не целую клиентов во время танца. Я довольно строга в отношении того, сколько прикосновений я разрешаю. Но я не могу перестать думать о его твердых губах на моих и о том, как сильно я хочу, чтобы он скользнул языком в мой рот и действительно поцеловал меня в ответ. Я подхожу ближе, провожу руками по его груди. Его руки сжимают мои запястья и останавливают меня.

— Тебе следует уйти, — его голос чуть громче рычания.

Почему у меня такое чувство, что его контроль держится на волоске?

— Зачем мне уходить? Мне платят за то, чтобы я танцевала для тебя, верно? Просто хочу убедиться, что ты получаешь то, за что заплачено.

— Господи, Джесси. Не говори так. Это даже не мои деньги. Просто уходи, хорошо? Я прослежу, чтобы тебе заплатили.

Я отступаю, и он отпускает меня.

— Значит, это все из-за этого?

Мускул на его челюсти напрягается.

— Ты выполнила свою часть работы. Не нужно больше тратить на меня время.

— О, неужели? — я медленно стягиваю платье через голову, отмечая, как его взгляд скользит по моему телу, и он заметно сглатывает. Эти мышцы на его шее и плечах — не единственное, что выпирает прямо сейчас.

Я сбрасываю платье на землю и обхватываю грудь под бюстгальтером.

— Почему бы тебе не доказать это мне? Сойди с этого насеста и подойди сюда. Докажи, что ты излечился.

— Нет.

Я ухмыляюсь.

— Нет? Ты не можешь, не так ли?

— Нет, — грохот его рычания вибрирует в моем теле, посылая дрожь по спине.

— Ну, тогда, я думаю, ты не можешь запретить мне делать здесь все, что я захочу. Не так ли?

Я смеюсь про себя и пощипываю соски через ткань лифчика, пока они не превращаются в твердые пики. Протягивая руку за спину, я расстегиваю его и бросаю в кучу одежды на земле.

Уильям прерывисто дышит. Понимает ли он, что повернул голову, чтобы получше меня рассмотреть? Я не уверена.