— Как ты думаешь, сколько у нас времени, прежде чем хозяева вернутся домой? — спрашивает она.

Я вздыхаю, затем делаю долгий прерывистый вдох.

— Запахи в этой квартире старые. Их не было здесь неделями. Возможно, месяцами.

— Ха, — трусики валяются на полу вместе с лифчиком, и я сглатываю.

— Зачем ты это делаешь? Ты не обязана.

Две маленькие ручки обхватывают мои щеки и направляют лицо к ней, и я смотрю на нее. Боже Милостивый, она такая же потрясающая, какой я ее помню. Мои глаза не знают, какой изгиб обвести.

— Я знаю, но я хочу, хорошо? Потому что я не могу предложить тебе все и заставить тебя смотреть на меня так, как ты делал это на башне.

Я смотрю на нее, потрясенный, чтобы заговорить. Когда я, наконец, обретаю дар речи, он чертовски хриплый.

— Как смотреть?

— Как будто ты не хотел, чтобы я была рядом с тобой.

— Черт возьми, Джесси…

Она закрывает мне рот рукой.

— Просто ничего не говори. Ты можешь просто позволить мне сделать это?

Святой гребаный Христос! Я бы сошел с ума, если бы не сделал этого.



11

Джесси

Зачем я это делаю? Вероятно, мне будет только тяжелее, когда я закончу, и он снова прогонит меня прочь. Я просто ненавижу, когда мне говорят нет. Ненавижу предлагать себя и быть отвергнутой. У меня было больше этого на мою долю, чем проблем с клиентами. Каждый раз я думала, что они хотели большего, чем просто залезть ко мне в штаны. Я думала, что я действительно им небезразлична. Оказывалось, что я ошибалась. Или они не могли закрыть глаза на тот факт, что я не собиралась бросать стриптиз только потому, что трахалась с ними.

Что-то в дрожащих руках Уильяма, когда они пробегают по моей коже, и напряженном взгляде его темных глаз заставляет меня надеяться, что это что-то другое. Что он отличается от тех других парней.

Итак, я забираюсь к нему на колени и нарушаю все правила, точно так же, как я сделала ранее, когда он поднес мою киску ко рту и съел меня. Я больше не уверена, что это такое. Все, что я знаю, это то, что я отчаянно хочу свести его с ума. Отчаянно хочу заставить его почувствовать хотя бы немного того, что чувствовала я, когда он держал меня в объятиях так, словно я ничего не весила, и довел меня до лучшего оргазма в моей жизни, даже учитывая игрушки.

Его руки мгновенно обвиваются вокруг меня, ладони перемещаются с моих бедер на талию и обратно, как будто он не уверен, куда их деть. Я протягиваю руку назад и направляю их к своей заднице. Он стонет. Его член пульсирует у моих бедер, зажатый между нами.

Я знаю, что он не безразличен к тому, что я чувствую между нами. Очевидно, он тоже подвержен влиянию. И по какой-то причине он пытается сопротивляться. Это творит со мной всевозможные вещи. Обычно это я пытаюсь установить какие-то границы. Пытаюсь держать руки парня подальше от себя. Делает ли меня сукой то, что я хочу дразнить его, пока он не сдастся?

Обычно в этой позе моя грудь была бы перед лицом парня, и я просто терлась бы об него некоторое время, сняв лифчик и устроив ему хорошее шоу. С Уильямом у нас такая большая разница в размерах, что ему приходится наклонять голову, чтобы достать до моей груди. Это не мешает мне потянуться за спину и расстегнуть бюстгальтер, поочередно скидывая бретельки с плеч. Когда я оттягиваю кружевную ткань, соски уже превратились в тугие бутоны. Сильные руки впиваются в мою задницу, увеличивая трение там, где соприкасаются наши тела. Его горячее дыхание касается моей кожи. Я задыхаюсь ему, когда он завладевает моими губами в карающем поцелуе.

Это твердо и властно, но с нужной отдачей, когда он скользит своим языком по моему. Ясно, что у него есть опыт, так что же заставляет его сдерживаться?

Когда я запускаю руки в его волосы и хватаюсь за его рога, он позволяет мне направить его рот к моей груди. Они жаждут его прикосновений, когда он смыкает губы вокруг соска, посасывая, я начинаю стонать.

Это больше не спектакль. Дело больше не в том, чтобы заставить его хотеть меня. Прямо сейчас это чистое желание. Мое естество пульсирует от потребности, а трусики в беспорядке. Я кручу бедрами, чтобы хоть немного снять напряжение, но от этого становится только хуже. Я чувствую, что быстро теряю тот контроль, который у меня был, но поскольку Уильям все еще не трахает меня, значит у него еще слишком много контроля.

Пора повышать ставки.

Поднявшись с его колен, я, вероятно, заработаю какую-нибудь медаль. Для этого требуется вся сила воли, которая у меня есть. Я делаю это, полная решимости добиться успеха. Уильям отпускает меня, но выпуклость между его раздвинутыми бедрами и ошеломленное выражение лица доставляют удовольствие. Он на мгновение закрывает глаза, и я вижу напряжение в его нахмуренных бровях и сжатой челюсти.

— Ты права. Нам следует остановиться.

Я качаю головой.

— Я не готова останавливаться.

О нет. Я хочу раздеть его. Посмотреть, как он выглядит. Я хочу проследить за его длиной и понаблюдать за реакцией его тела на меня. Я хочу заставить его ругаться, стонать и впиваться руками в мою плоть. Я хочу почувствовать, как он распадется на части и сбросит каменную сдержанность, отделяющую его от меня.

Его рука поднимается, чтобы погладить мою ногу, и скользит выше, пока его толстые пальцы не начинают дразнить то место, где мое бедро переходит в задницу.

— Джесси, ты не знаешь, о чем просишь.

Я улыбаюсь ему сверху вниз.

— Позволь мне заставить тебя кончить, как ты заставил меня. Это для тебя достаточно ясно?

Он нервно сглатывает, однако, не останавливает меня. Я опускаюсь перед ним на колени и осторожно отодвигаю ткань его набедренной повязки, обнажая его набухшую эрекцию.

Его член появляется передо мной, толстый и жилистый, выглядит просто восхитительно. На головке уже выступили капельки влаги. Уильям резко втягивает воздух, когда я провожу по ним большим пальцем, обводя подушечкой головку его члена. О, я могла бы играть с ним так долго. Мне нравится ощущать его толстую длину в руке. Он тяжелый и горячий, и он пульсирует для меня каждый раз, когда я поднимаю на него глаза или облизываю губы. Итак, я некоторое время играю с ним, неторопливо поглаживая вверх-вниз, наслаждаясь тем, как его веки закрываются только для того, чтобы он снова открыл их, как будто не хочет упустить ни одного момента.

Затем я наклоняюсь, беру его в рот и стону от вкуса. Он, конечно, солоноватый. Под этим он землистый и насыщенный. Я немного удивлена сама себе. Не то чтобы мне не нравился сам процесс. Вовсе нет, но я никогда не делала этого только потому, что мне понравился чей-то вкус.

Я бы сделала это для него.

Я скольжу губами по его длине, чтобы насладиться влагой на кончике, прежде чем беру его в руку и действительно концентрируюсь на том, чтобы сделать это хорошо. Уильям стонет, когда я глубоко вбираю его в рот. И я провожу его рукой по своей голове и почти таю от выражения его глаз, когда делаю это. Нет ничего каменного в жаре и отчаянии, когда я смотрю на него из-под ресниц. Моя киска пульсирует в такт тому, как я покачиваю головой. Клянусь, я чувствую его удовольствие, как свое собственное.

Он издает прерывистый стон. Его рука крепче сжимает волосы, а затем он взрывается. Я стону, когда соленая жидкость наполняет мой рот, выплескиваясь из уголков. Я отстраняюсь и делаю несколько заключительных поглаживаний рукой. Остатки его спермы стекают с головки его члена и капают на костяшки пальцев.

Затем наступает момент. Возможно, он короткий, но кажется растянутым, как будто в него втиснуто слишком много. Мне не нужны его слова, чтобы понять, что произошло что-то большое. Что-то важное. Я тоже это чувствую.

Большой палец Уильяма легонько гладит мою щеку и возвращает меня в себя.

— Моя идеальная принцесса. Тебе нужно уйти, пока я не пришел в себя и не взял тебя вопреки себе, — он качает головой. — Черт возьми, судя по ощущениям в твоем рту, я могу только представить, какой была бы эта сладкая маленькая киска вокруг меня.