— Я все слышал, — сказал он.

— А я-то, наивный, думал, что ты и вправду за пирогами пошел.

— Некоторые истории нельзя рассказывать при посторонних, — пожал он плечами. — И как ты собираешься разбираться в этом?

— Есть у меня пара мыслей. Но сначала нужно отдохнуть. Слишком насыщенный был день. А завтра скатаюсь к Ларионову и поговорю с ним.

— Я с тобой поеду.

— Договорились.

На этом и разошлись.

Едва я дошел до спальни, упал на диван и блаженно вытянул ноги, в дверь торопливо постучали.

— Войдите!

По звуку я сразу понял, что это Аня. Только у нее получилось так мелодично рваться ко мне в комнату, да еще в такое время!

— Братец, ты еще не спишь? — ее любопытство вошло в комнату раньше, чем она сама.

— Собираюсь с силами. Что случилось?

— Это я хотела у тебя спросить, что случилось! — воскликнула она и с ногами забралась в кресло. — О, пироги!

Продолжая вопросительно на меня смотреть, она начала уминать остатки еды из корзины, что принес Лерчик.

— Дай-ка подумать, — я сделал вид, что размышляю. — Ничего такого, что положена знать младшим сестрам.

Ответом мне стал прищуренный и недовольный взгляд.

— Я хотела спросить, — с набитым ртом начала она, — почему ты так обошелся с Вероникой. Она же ничего плохого тебе не сделала!

Сквозь вату усталости и вина до меня не сразу дошло, о чем говорит сестра.

— Как я обошёлся с Рокотовой?

— Именно ты, да! — она грозно стукнула кулачком с зажатым в нем пирогом по столу, рассыпав кусочки мяса. — Как чурбан неотёсанный, да простят меня святые наместники! Ни здрасте, ни до свидания! А она, между прочим, с тебя взгляд не сводила.

— И не забывала про меня спрашивать, да? Ты-то что ей надела?

— А я что? Я только правду сказала! — она мне показала язык и снова занялась едой.

Мне лишь оставалось прокачать головой. Сговорились они, что ли?

— Дорогая сестрица, Рокотова здесь для помощи матушке, — я жестом прервал Аню, которая уже открыла рот, чтобы разразиться новой тирадой. — Вы придумали ее пригласить и плести интриги за моей спиной. Я сейчас настолько измотан работой, что не хочу даже думать об этой девушке.

— То есть она настолько тебе не понравилась? — расстроенно спросила Аня, проигнорировав мои слова.

— Вспомни себя, — я пожал плечами.

Сестра несколько секунд изображала обиду, но потом расплылась в улыбке.

— Я все поняла, — она поспешно встала. — Спасибо за пирог. Доброй ночи.

И убежала.

Вот что это было?

Я до хруста потянулся и мечтательно глянул на кровать. Надеюсь, больше ко мне никто не придет.

А то скоро повешу на дверь табличку с графиком личных приемов.

Время перевалило далеко за полночь, и я зевал так, что сводило челюсть.

Все! В душ и спать.

Перед тем как окончательно провалиться в сон, я составлял план по примирению давних врагов: Эгермана и Ларионова.

Это должно сработать.

— Ваше Высочество! Ваше сиятельство! Как замечательно, что вы приехали!

В поместье Ларионовых меня встретила супруга Андрея Леонидовича Ирина Борисовна.

— Присаживайтесь, — она грациозно опустилась на широкое кресло и указала нам с Лерчиком на диван. — Расскажите, чем мы обязаны этому неожиданному визиту?

Говорила осторожно, прощупывая мое настроение, но держалась с заметным напряжением. Интересно, знали ли она историю ссоры своего супруга с моим отцом?

Но я пока просто любовался ее точечной красотой. Изящная, полноватая, и в то же время крепкая. Про таких говорят «кровь с молоком».

Мне понравился ее деревенский акцент — Ирина Борисовна забавно тянула гласную «о».

— Андрей Леонидович приболел и передает искренние извинения, что не сможет присутствовать на этом разговоре. Но вы не волнуйтесь, я в курсе дел и могу рассказать вам все, что вы хотите знать.

Лерчик зыркнул на меня, незаметно огляделся и слегка дёрнул плечом. Он был недоволен, что Ларионов не пришел на встречу лично. Наш план по примирению трещал по швам.

Я решил не переживать раньше времени, а заняться делом, ради которого мы сюда приехали.

— Меня интересует ваши земли, — сказал я.

Сыграет ли мне на руку отсутствие супруга на этой встречи?

— Для виноградника, все верно? — улыбнулась она. — Прекрасный выбор. Мы уже год не можем их продать. И расположение очень хорошее. Солнца много, дорога рядом. Как я знаю, там есть достаточно большой сарай для хранения инструментов.

— Да, я бы хотел обговорить условия их покупки. Или долгосрочной аренды.

Ирина Борисовна задумчиво прикусила губу и бросила взгляд на лестницу.

— Думаю, мой супруг будет не против, если это будет второй вариант.

— На десять лет.

— На двадцать! — азартно сверкнула она глазами.

— Десять.

— Восемнадцать!

— Десять.

— Пятнадцать!

— Десять и бессрочная пролонгация, в случае если качество земли меня устроит.

Она нахмурилась, оценивая мое предложение.

— Тринадцать и пять ящиков вина ежегодно.

— И пролонгация.

— Святые наместники, — она всплеснула руками, — согласна!

Она так увлеклась нашим спором, что пропустила момент появления супруга на верху лестницы.

— Ирочка⁈ Что ты делаешь⁈ — раздался шокированный голос. — Эти земли не продаются!

Ирина Борисовна заметно побледнела и повернулась на звук его голоса.

Мы с Лерчиком тоже посмотрели на «приболевшего» Ларионова. Тот был слегка помят лицом и одеждой, небрит и взлохмачен. Будто только что вернулся после длительных посиделок с друзьями.

В остальном же он выглядел, как обычный торговец средней руки с лишним весом и тощими ногами.

— Ваше высочество, — продолжал говорить он, спускаясь к нам. — Для вас эти земли не продаются.

Да, прав был Лерчик, теплого приема мне тут не окажут.

— Ирочка, пожалуйста, оставь нас. Этот разговор положено вести мужчинам.

Ирина Борисовна поджала губы и опустила взгляд. Но я успел понять, что она совершенно не согласна с супругом, но устраивать сцены перед гостями не собиралась.

— Доброе утро, Андрей Леонидович, — вежливо поздоровался я. — Боюсь, мы не с того начали наше знакомство.

Я встал, выпрямился во весь рост и протянул ему ладонь. Ларионов хотел было презрительно скривиться, однако воспитание взяла вверх, и мы крепко пожали друг другу руки.

— И все же, я повторюсь, — сказал он. — Для вас земля не продается.

— Жаль это слышать, — обронил я. — Ваша супруга выторговала у меня несколько ящиков вина под договор аренды. Жаль будет терять такую землю.

Глаза Ларионова забегали. Его будто раздирало на части желание насолить нашей семье и одновременно получить доход от простаивающей собственности.

— Однако, — продолжил я, — настаивать я не намерен. Я собираюсь расширять винодельню. Нужна земля не только под посадку, но и для складских помещений. Сами понимаете, сколько всего вместить нужно будет. Хранилище, хозяйственные постройки. Впрочем, если вы не намерены заключать договор, то спасибо за разговор, — я обернулся к Лерчику. — Валерий Игнатьевич, мы уходим. Всего хорошего.

Развернулся на каблуках и неторопливо пошел к дверям.

— Постойте! — донеслось мне в спину.

Сделав суровое лицо, я обернулся.

— Слушаю, — сухо сказал я.

— Владимир Иванович, — начал Ларионов. — Двадцать лет без бессрочной аренды. И десять ящиков вина.

Я покачал головой.

— Десять. Ваша земля может не оправдать себя.

— Это лучшая земля во всем регионе!

— Возможно. Но это покажет только урожай.

— Давайте обсудим все в моем кабинете, — выдавил из себя Ларионов и глянул за мое плечо. — Анисья! Принеси завтрак мне и нашим гостям.

Мы с Лерчиком с комфортом расположились на удобных диванах, взяли по чашке со смородиновым отваром и внимательно смотрели на расхаживающего вдоль книжных шкафов Ларионова.