Развернув меня спиной к себе и приподняв мою ногу, он придерживал ее одной рукой, а другой поглаживал клитор. Двигаясь, прижимался поджарым мускулистым животом к моим ягодицам. Я всегда шалела от этого звука соприкасающихся во время близости тел, влажных от пота и испарины.

До пика оставались считанные секунды. Его гортанные стоны, сбитое дыхание и крупная дрожь подсказали, что больше не нужно себя сдерживать. Шагнув на вершину горы, я оттолкнулась от нее, раскинула руки и полетела в сверкающую пропасть…

— Будешь вступать в клуб? — спросил он чуть позже, когда я осторожно касалась пальцами его тела, от шеи до колен.

Хотелось запомнить если не визуально, то хотя бы на кончиках пальцев. Мышцы на руках, на груди, на животе, крепкие мускулистые ягодицы, бедра с впадинками по бокам. Поросль мягких волос на груди, сбегающая по животу вниз, и соски в ней — мгновенно сжимающиеся от прикосновения в две крохотные вишневые косточки. Я коснулась их языком, самым кончиком, сначала одного, потом другого.

— Не знаю, — ответила после паузы, такой долгой, что уже можно было забыть вопрос.

И это было правдой — чистейшей правдой, потому что действительно не знала, хочу ли, Нужно ли мне это.

Желание еще не ушло совсем, оно напоминало последние раскаты грома, но повторить почему-то не хотелось.

Это был не только секс — необычный и с такими же необычными, очень яркими ощущениями. Что-то еще — тонкое, неуловимое, как нота сложного запаха. Что-то между нами. И это пугало сильнее всего.

— И что дальше? — спросила я.

— Смотря что ты имеешь в виду. Сейчас вернешься в свою комнату. Если надо в душ, вызови администратора, она отведет. Потом поедешь домой. Ну а потом тебе в течение недели надо принять решение, хочешь ли присоединиться к нам. Если надумаешь, скажешь тому, кто тебя пригласил.

— Я правда не знаю, — мне хотелось плакать.

Произошедшее сейчас, было настолько необыкновенным, волшебным, что страшно было превратить его в нечто рутинное.

— Тебя никто не заставляет.

Его губы снова нашли мои, но теперь это был совсем другой поцелуй. Спокойный, мягкий. Словно благодарил — и прощался.

Скрипнула кровать — он встал. Махровая ткань халата упала мне на ноги. Открылась и закрылась дверь, сначала одна, потом вторая. Я осталась в полной темноте.

— Ну что? — спросила девушка за стойкой, когда я вышла. — Будете подавать заявку на вступление?

— Я могу подумать?

— Конечно, — кивнула она. — У вас есть неделя. Сообщите тому, кто вас пригласил.

— Только неделя? — удивилась я. — А если мне понадобится больше времени? Чтобы решить?

— Да, только неделя. Таковы правила. Через полгода, если захотите, снова сможете прийти по гостевому билету, а потом вступить. Просто обычно люди или вообще не думают, или думают долго.

— Спасибо. Всего доброго.

Посмотрев на текучие, под Сальвадора Дали, часы, я с удивлением обнаружила, что уже начало одиннадцатого. На обочине не было ни одной машины, кроме моей. Сев за руль, я сняла маску, о которой чуть не забыла, и как-то отстраненно подумала, что анонимность в этом клубе такая… на живую нитку. Взять те же номера машин. Пробить по ним владельцев — даже школьник справится. Хотя те, для кого это действительно важно, в такие игрушки не играют. Скорее, все это тоже часть игры, а не аспект безопасности.

Загородная дорога в воскресенье вечером была пустынной. Лес подступал к самой обочине, словно пытался затащить меня в себя вместе с машиной… и сожрать?

Я тряхнула головой, отгоняя морок. Ощущения были самыми странными. С одной стороны, тело плыло и звенело, как всегда бывает после роскошного секса с мощным оргазмом. С другой… это был классический раздрай. Будто сказочный Тянитолкай, который не может решить, в какую сторону идти. И от этого полнейшая растерянность и беспомощность.

Но одно я знала точно: домой мне сейчас не надо. Куда угодно, но не туда, где я буду наедине со своими впечатлениями от этого вечера. И с отражением в пыльном оконном стекле.

Словно в ответ моим мыслям впереди показался загородный ресторан «Левада» — неплохой, я там бывала пару раз. Вот только уже закрытый. Значит, поедем туда, где еще не спят.

Кольцевая, город… Невский. Ничего так меня занесло. Приткнула машину на платную парковку у Казанского и пошла в сторону Московского вокзала. Мне бы сейчас в толпу, чтобы несла, покачивая. Но нет, даже у Невского бывают отливы, когда он становится непривычно тихим и пустынным, хотя ночь еще не наступила.

Круглосуточная кафешка заманивала теплым светом окон-витрин. В углу сидела на диванчике совсем юная парочка, за стойкой скучала девочка-бариста. Встрепенулась и, пока я жадно оглядывала выпечку за стеклом, приготовила ведерную чашку капучино. К сладкому я была равнодушна, но иногда внезапно пробивало — как сейчас. Проглотила бы все по-акульи, но постеснялась и ограничилась черничным чизкейком, к которому все же добавила ягодный мильфёй.

Парень с девушкой сидели наискосок — такие юные, трогательные, с такой любовью в улыбках и взглядах. Я вдруг почувствовала себя безнадежно старой и испорченной. Как будто смотрела на них из другого мира — темного, мрачного. Из антимира… И стало вдруг неловко за свой недавний экстаз. Показалось вдруг, что все вокруг знают: я только что занималась сексом с незнакомцем-невидимкой и получала самое сильное наслаждение именно от его невидимости.

Да кто все, Дина? Этим щенятам нет до тебя никакого дела. И девочке за стойкой тоже. Никому ни до кого нет дела. Как там было в «Гриффинах»? «О боже, да всем насрать». Ты тоже когда-то была такой же юной, наивной, влюбленной. Больше уже никогда не будешь. По крайней мере, юной и наивной — точно. А время бежит так быстро. Бежит, течет… Дали был гением, его текучие часы — символ, бьющий наотмашь. Не успеешь оглянуться, как станешь старухой. Поэтому бери сейчас то, что еще можешь, не смотри назад.

Теперь я понимала, почему люди приходят в этот странный клуб и остаются. Как сказала Ринка, за острыми и одновременно тонкими ощущениями. Они как наркотик, на который подсаживаешься с первого раза. И чем чаще получаешь, тем большая доза требуется. Плюс обстановка секретности и ведущая роль случая. Ведь не знаешь, кто еще подал заявку на этот день. Не знаешь, совпадешь ли с кем-то, а если совпадешь, то с кем. Все это будоражит нервы, подстегивает воображение и желание.

Пискнул телефон — Ринка.

«Как ты? Можешь разговаривать? Набери».

Меньше всего мне хотелось сейчас обсуждать с ней события вечера. Завтра — да, но не сейчас.

«Все ок. Перевариваю. Давай завтра».

«Понял, — прилетело тут же. — Споки. Один вопрос — ты довольна?»

«Да. Спокойной».

Довольна — это было не совсем то слово. Удовлетворена — да. Во всех смыслах. Но довольна ли? Была одна заноза, которая не позволила мне согласиться на вступление в клуб — вот так, сходу. Но сформулировать ее я пока не могла: пыль должна была осесть.

Я просидела еще почти час, выпила второе ведерко кофе с апельсиновым эклером и все это время перебирала мгновения своего идеального свидания, как бусины на четках. Оно и правда было идеальным. Идеальнейшим. Тогда почему же я не могла сказать себе: окей, это надо повторить? Ответ был где-то рядом и уж точно не в моральной плоскости. Мораль этого действа я оставила за скобками.

Нет, это было что-то другое.

Со мной бывало такое и раньше — когда я никак не могла о чем-то вспомнить или принять важное решение. Чем больше пыталась, тем глубже закапывалась — как машина, севшая по самое брюхо в грязь или снег. Единственным способом выбраться из этого было отложить вопрос на время, и тогда воспоминание или решение приходило само собой. Или не приходило — но это было уже не нужно.

Попрощавшись с девушкой за стойкой, я вышла из кафе и направилась обратно к Казанскому собору.

Это был прекрасный вечер, Дина. Вот и все, что нам нужно на данный момент.