Доходило до того, что некоторые Искатели свое оставшееся «мясо» просто убивали перед уходом на зимовку. Другие же бандиты оставляли детей в Проклятых горах в своих поселках, где им предстояло выживать всю зиму, спасаясь от голодной смерти тем, что они могли найти в заснеженных долинах, или же доедая остатки продовольствия, если такие удавалось обнаружить в кладовках. И жить им приходилось в кое-как сколоченных хижинах, совершенно не предназначенных для проживания в зимних горах.
Именно в таком поселке и появился на свет мой Маугли, а мамой его стала девочка-подросток из числа того самого «мяса». Обстоятельства рождения мальца я узнал лишь через полтора года после своего появления в этом мире, и рассказала мне об этом Тома, пожилая женщина неопределенного возраста, так как она никогда не считала своих лет. Когда-то давно она точно так же попала в Проклятые горы в составе очередной порции свежего «мяса» и как-то сумела выжить, повзрослеть и продержаться в этом суровом краю до преклонных лет. Состарившись, Тома работала в поселке Искателей кухаркой, круглый год обитая в горах. В значительной степени именно благодаря ей некоторые дети, которых Искатели бросали в горах на произвол судьбы, доживали до весны.
Девочка, ставшая мамой моего героя, назвалась Ликусей, когда появилась в Проклятых горах. Она была из числа тех детей, которых в простонародье обычно называют «деревенскими дУрочками или дурачкАми». В нашем мире таких детей не особо деликатные люди чаще всего называют олигофренами или дебилами.
Тома обратила внимание на округлившийся живот девочки уже после того, как Искатели отправились на зимовку, а Ликуся о беременности не догадывалась в силу своего низкого интеллекта. Организовывать выкидыш было уже поздновато и Тома решила, что будь, что будет. Весной, когда вернутся Искатели, ребенка просто убьют, а жизнь девочки вернется в уже привычное для «мяса» русло.
Когда в конце зимы на свет появился Крис, Ликуся неожиданно для окружающих оказалась заботливой мамой, быстро научившись простым премудростям ухода за маленьким ребенком. Тома порывалась сказать девочке, что не стоит прикипать душой к малышу, так как ему жить осталось считанные недели, но так и не смогла выдавить из себя ни слова до самого возвращения рабовладельцев. А когда Ликуся услышала о неизбежном, в ней словно пробудился яростный зверь. Она буквально была готова убивать за свою кровиночку. И тогда Тома объяснила девочке, что у них с мальчиком есть единственный шанс выжить — спрятаться на все лето в пещере недалеко от поселка, о существовании которой мало кто знал даже среди Искателей, ведь старая рабыня жила в этих местах намного дольше любого из них. При этом женщина пообещала девочке подкармливать ее какими-нибудь объедками, если у нее будет такая возможность. Однако в глубине души Тома понимала, что выжить у этой пары детей шансов мало. Одно лишь успокаивало женщину — голодная смерть для этих малышей могла оказаться не самой страшной судьбой по сравнению с тем, что могли сделать с ними Искатели.
Среди новых малолетних рабов Томе удалось найти мальчика, который проникся судьбой Ликуси и ее младенца и согласился помогать, таская им объедки. Даже отрывал иногда от своей пайки часть еды для юной мамы. Кстати, Крисом, или, если быть точнее, то Крысом, малыш стал лишь потом, когда уже о нем узнали остальные обитатели поселка, а Ликуся своего сына назвала Милей. Тома попыталась объяснить девочке, что такое имя не совсем подходит для мальчика, но маленькая мама была непреклонна в этом вопросе. А помощника, подкармливающего Ликусю, звали Ринком. Так втроем они и помогли малышу дотянуть до холодов, когда поселок вновь опустел до середины весны, что позволило Ликусе с Милей перебраться в одну из необитаемых хижин, таясь от всех остальных.
Так прошел первый год жизни Мили, а затем и второй. С приходом третьей весны в жизни малыша произошло несчастье. Постепенно о Ликусе и Миле узнавало все большее количество малолетних рабов и настал момент, когда один из них «заложил» Искателям эту пару изгоев ради лишнего куска хлеба в качестве награды. Когда девчонку вместе с малышом вытащили из пещеры и главарь банды распорядился убить Милю, а Ликусю «употребить по назначению», мама в бешенстве бросилась на рабовладельцев, готовая выцарапать глаза каждому, кто посмеет тронуть ее сыночка. Так получилось, что мальца всего лишь пнули пару раз ногой, посчитав это достаточным, чтобы кроха скончалась. Но скорее всего уродам не терпелось заняться Ликусей, и они просто не заметили, что не довели дело с убийством малыша до конца. Возможно, сказалось и то, что Крис был на редкость молчаливым ребенком.
Тома рассказывала, что Ликуся в первые же месяцы жизни Криса каким-то образом приучила сына молчать в любой ситуации, как бы плохо ему ни было. В итоге когда женщина пришла похоронить мальчика, она обнаружила, что он все еще жив. Обработав раны малыша и спрятавшись с ним в каком-то сарае, Тома видела, как ребенок кряхтит от боли и тихо плачет, но при этом пацан так ни разу и не пискнул.
Ликуся в тот день, будучи уверенной в том, что ее сына убили, словно с цепи сорвалась. Как ее ни били, как ни издевались над ней, она не прекращала своих попыток ударить, укусить или расцарапать этих выродков. В конечном итоге девочку так и замучили до смерти. А Тома с Ринком продолжили выхаживать покалеченного ребенка до тех пор, пока он не смог уползти в одну из нор, которые ему наспех наделал Ринк по всему поселку и ближайшим окрестностям. Так и началась его жизнь крысы в человеческом обличии.
Два лета Миле удавалось скрываться по норам в пределах поселка, а на зиму он перебирался в хижину Томы, которая с той поры перестала к себе пускать других детей кроме Ринка. Однако и это относительное благополучие должно было когда-то закончиться. Когда началось пятое лето Мили, его снова кто-то обнаружил и практически сразу же была объявлена массовая охота на мальчика. Только благодаря тому, что за прошедшие два года Ринку удалось соединить между собой некоторые норы под поселком, малыш смог ускользнуть из жилой зоны и убежал в неизвестном для Томы направлении.
Облаву на Милю это не остановило и его продолжали выслеживать все дальше и дальше от поселка, но мальчик оказался неуловимым. А через некоторое время Ринк попался на том, что помогает Миле избежать поимки, за что был жестоко избит, не прожив после этого и месяца. С тех пор Тома практически полностью потеряла мальчика из виду и ничего не смогла мне рассказать о жизни Мили до того момента, как я очутился в его теле. Единственным источником информации о мальчике для нее стали хвастливые рассказы мальчишек, которых ей приходилось кормить. В этих рассказах 12−13-летние гадёныши упивались подробностями о том, как они чуть не убили маленького мальчика, который им ничего плохого не сделал. И называли они его Крысом или Крысой. Трудно себе представить, что чувствовала Тома, когда оказывалась невольным слушателем этого пацанячьего бахвальства. Ведь пожилая женщина к Миле относилась, как к собственному внуку. Но в тоже время она хотя бы таким образом могла узнать о том, что ее любимый мальчик все еще жив. Только эти пересказы и помогли мне узнать, откуда у меня такое изуродованное тело. И сформировали у меня лютую решимость убить всех этих озверевших недомерков, из которых уже никогда не смогли бы вырасти нормальные люди.
Здесь следует пояснить, что Тома мальчика всегда продолжала называть именем, данным ему Ликусей. Он для нее был любимым Милей и никак иначе. Это я впоследствии выбрал для себя имя Крис, поменяв одну букву в прозвище Крыс, и по привычке иногда так называю мальчика, даже рассказывая о его годах жизни, когда меня еще не было в его голове.
