— Ого, — проговорила чародейка, — ничего себе — поворот истории. Получается, Фань Суён убила своего старого мужа методом, который вызнала у любовника, а тот просто прогнал её прочь.

— Когда мужчина утверждает, что готов на всё ради своей любви, — Вил потёр лоб, — он, как правило, не имеет в виду убийства и прочую уголовщину. А вот Суён посчитала, что «всё» — значит всё, и просчиталась.

— У меня бы на месте Сюро в душу закрались бы серьёзные сомнения, — проговорил коррехидор, — если моя любовница так легко расправилась с мужем из любви ко мне, не постигнет ли меня та же участь, если её угораздит влюбиться в кого-то другого.

Между страниц дневника обнаружился листок рисовой бумаги с тиснением из листьев дерева гинко.

— История явно имела продолжение, — коррехидор развернул письмо, написанное незнакомой рукой по артански, — в нашем распоряжении последнее письмо.

Санди! — начиналось оно, — как жестоко и несправедливо твоё отношение ко мне. Ведь никогда, ни единого раза я не дала тебе повода усомниться в моей любви. А ты не желаешь даже знать меня. Разве то, что я убила своего мужа, может быть непреодолимой преградой для нашего счастья? Ты столько раз твердил, что любишь меня, что готов на всё ради нашей любви. И что я вижу теперь? Да, именно я люблю тебя по-настоящему, люблю настолько сильно, что, не задумываясь, воспользовалась первой предоставившейся мне возможностью устранить помеху на пути к счастью с тобой. Благо, твой опыт и знания указали мне верный путь. Я сделала то, о чём не жалею, и никогда не пожалела бы, если бы ты не оттолкнул меня, не растоптал мою любовь.

Значит, ты не любишь и никогда не любил меня по-настоящему. Я готова была не то, что убить, не раздумывая, умереть за тебя. Умереть с тобой. Нет, не правда. Я хотела прожить с тобой всю жизнь. Что на фоне такой перспективы смерть одного старого, нелюбимого человека! А тебе это оказалось не нужным.

Не знаю, как ещё воззвать к тебе, что сделать, чтобы ты передумал и возвратился ко мне. Но ты не вернёшься, я знаю. И моя любовь начинает превращаться в ненависть. Когда-нибудь все эти страсти, что бушуют в моей душе, станут пеплом, и я начну без горечи и боли вспоминать наши чудесные ночи. А пока уезжай скорее, и, если боги моря ниспошлют бурю, что унесёт тебя на дно, я буду рада.

Фань Суён.

— Прочувствованное послание, — Вил свернул письмо и положил на прежнее место между страницами старого дневника, — но, поскольку госпожа Фань осталась в Делящей небо, можно с уверенностью утверждать, что оно не возымело нужного действия. Вот так их роман и закончился, хотя было весьма похоже на любовь.

— Полностью доверяю вашему суждению, — ответила чародейка, — далее ничего нет. Видимо, господин разведчик столь сильно страдал, что решил не продолжать дневник. Но мне теперь совершенно понятны мотивы его сестры. Она поняла, что Сюро имел довольно компрометирующих сведений, причём документально подтверждённых собственноручным письменным признанием, чтобы на корню уничтожить репутацию «культурного посланника».

— Но дневник, увы, не проливает света на мотивы самой госпожи Фань. Хотя ежевичное вино, что она использовала, служит неплохой отсылкой к прошлому.

— Думаете, она предложила Сюро начать всё сначала? — недоверчиво спросила Рика, — и это после всего того, что он наговорил ей в Саньджинге?

— Прошло десять лет. Боль и обида успели притупиться, а встреча с бывшим возлюбленным могла раздуть угасшие угли страсти. Сюро отказывает, а госпожа Фань получает мотив для убийства.

— Но при чём тут ставки? — прищурилась чародейка, как делала всякий раз, когда собиралась возразить каким-нибудь едким замечаньицем, — флиртовать со своей бывшей любовницей попросту глупо. Сюро был в солидных годах и никак не тянул на ухажёра, маскирующего свои ухаживания под невинную светскую беседу о картах и ставках. На мой взгляд его слова куда больше походили на предупреждение. Что, впрочем, прекрасно вписывается в её дальнейшие преследования Харады.

— Мы видели лишь, что они встречались, — заметил четвёртый сын Дубового клана, — с таким же успехом можно предположить, что Харада преследовал госпожу Фань.

— В таком случае Сюро предупреждал бы мужа своей сестры, а не делийку.

— Простите, — на пороге появилась госпожа Харада, — вы закончили чтение? Я услышала ваши голоса. Возможно, мне удастся пролить свет на отношения моего супруга и госпожи Фань.

— Сделайте одолжение, — Вил галантно пододвинул стул хозяйке дома.

— Сначала я тоже подумала, что у Барта к Фань Суён сердечный интерес, — начала госпожа Харада, — однако предметом моей главной ненависти к делийке стал дневник брата. Я сопоставила факты о ежевичном вине. Ведь именно следы этого напитка были на простынях, пропитанных кровью бедного Санди, хотя и последующий интерес этой особы к моему мужу тоже немало заставил меня попереживать. Не стану долее утомлять вас описанием собственных мыслей и чувств, скажу лишь, что я приняла твёрдое решение отомстить убийце своего брата. Дом госпожи Фань оказался расположенным весьма удобно: имелся вход со стороны переулка. Я утром позвонила ей и попросила о приватной встрече, Фань засмеялась неприятным смехом, заявила, что догадывается о том, что я намереваюсь сказать ей, и назначила встречу через полтора часа. Заявила, что я, видите ли, разбудила её, лишив приятностей утренней неги. Он не подозревала, что я собираюсь лишить её жизни, — Томо усмехнулась, — и встретила меня с покровительственной улыбочкой.

— Я догадываюсь о причине, побудившей вас искать со мной встречи, — проговорила она, запахиваясь в шёлковый халат, под которым не было абсолютно никакой одежды, — только, боюсь, что всех ваших денег не хватит, чтобы выкупить у меня позор супруга.

Первое, что, естественно, пришло мне на ум в подобной ситуации, это — неосторожное любовное послание, которое Барт успел настрочить этой заезжей красотке, — продолжала госпожа Харада, — и я не преминула сообщить ей, что в наш просвещённый век в Артании адюльтеры политиков не способны разрушить карьеры или вызывать общественный остракизм. Она засмеялась низким, грудным смехом, который должен был производить на особей мужского пола неизгладимое впечатление, и рассказала мне, что дело совсем в ином, — на этих словах голос рассказчицы впервые дрогнул, — оказывается, Барт в то время, что описывал своём дневнике мой незабвенный брат, совершил опрометчивый поступок. Барон Фань из дружеского расположения к молодому человеку подсказал ему лёгкий способ обогащения: покупку акций Хрустального моста. Нюанс заключался с том, что акции необходимо было купить до того, как будет объявлено о сотрудничестве Артании и Делящей небо. Барт, как полномочный член торговой миссии, естественно, узнал о принятии решения финансирования Артанией проекта за несколько дней до официального объявления. Он сообщал эту информацию барону Фаню, а тот покупал акции и на его долю, — она вздохнула.

— То есть ваш муж получил взятку от барона Фаня в виде пакета акций? — уточнил Вилохэд.

— В целом — да, как ни неприятно мне признавать сей факт, но дела обстояли именно так. Барт стал владельцем крупного пакета акций. О сотрудничестве двух стран было широковещательно заявлено, цена акций взлетела до небес. Барон незадолго до смерти успел удачно продать оба пакета, и банковский счёт моего супруга пополнился кругленькой суммой денег.

— Но ведь это произошло очень давно, — пожала плечами чародейка, — даже если бы Фань Суён поведала журналистам эту историю, ваш муж легко мог заявить, что она попросту лжёт. Получилось бы её слово — слово иностранки, против слова министра финансов. Не думаю, что его величество и кланы встали бы на точку зрения Фань Суён. Её бы просто перестали принимать в приличном обществе и объявили лгуньей.

— Барт не просто шепнул покойному барону о принятом решении, — покачала головой госпожа Харада, — он имел неосторожность сообщить ему об этом в письменной форме. Именно об этом позоре и говорила делийка, утверждая, будто бы у меня недостаточно средств, чтобы выкупить его. У неё имелось письмо моего мужа, — она замолчала, зажмурила глаза, словно бы прогоняла непрошенные слёзы, — потом госпожа Фань принялась рассуждать о том, как обрадуются скандалу кленфилдские газеты, если в распоряжении стервятников-репортёров окажется откровенно коррупционное письмо нынешнего министра финансов. А оно окажется, — заверила меня Фань Суён, если Барт не сделает того, что она от него требует.