— Предложите свою версию произошедшего, — потребовал четвёртый сын Дубового клана, — я уже по блеску в ваших глазах вижу, что она у вас наготове, и вы ждёте подходящего момента, дабы явить её свету. Так явите!

Чародейка смутилась, потому что, действительно, придумала иной ход событий злосчастной ночи. Она кашлянула и начала:

— Служанка Фань Суён говорила, что госпожа могла уходить и приходить, когда ей вздумается. Уверена, дом с террасой и выходом в переулок тоже был выбран не случайно. После приёма ей оставалось лишь вооружиться бутылкой вина и бокалами, дождаться свою жертву у дома и предложить выпить в знак примирения или вспомнить те прекрасные моменты, что лишь в памяти нашей остались. Полагаю, она заранее установила связь артефакта с ежевичным вином, а далее всё просто: Сюро выпивает вино, уходит домой, ложится спать, а госпожа Фань активирует артефакт. При этом ей вовсе не нужно болтаться под окнами жертвы. Я читала об амулетах и артефактах, срабатывающих на больших расстояниях.

— Всё замечательно, но я вижу один нюанс: если они оба пили вино из одной бутылки, почему оно превратилось в лезвия лишь в желудке Сюро? Разве убийцу не должна была постичь та же участь?

Чародейка задумалась, и предположила, что Фань Суён не пила, а лишь делала вид.

— Или же, — пожала она плечами, — с артефактом был связан бокал жертвы, а не вино.

— Боюсь, — покачал головой коррехидор, — как происходило на самом деле, мы никогда не узнаем, ибо уже мертвы и жертва, и убийца.

Для очистки совести была рассмотрена версия вмешательства делийской или артанской разведок, попытавшихся замаскировать убийство проштрафившегося агента под ограбление, но она безжалостно разбивалась о карету родовым пальмовым знаком-монсё. Пробежавшись по остальным возможным вариантам, им ничего не оставалось делать, как признать, что всё сходится на одном человеке — Томоко Хараде.

— Едем, — со вздохом проговорил коррехидор, — если уж предстоит сделать что-то особо неприятное, лучше не тянуть с этим.

Карета с позолоченным пальмовым листом в круге мона обнаружилась во дворе дома новоиспечённого министра финансов. Кучер как раз начищал родовой знак Пальмового клана фетровой тряпочкой, периодически резко выдыхая на него.

Коррехидора и чародейку сразу провели к хозяйке дома. Госпожа Харада ожидала их в библиотеке. Она поднялась из-за письменного стола и сделала несколько шагов им навстречу.

— Какое облегчение, что вы пришли, господа. Вы ведь НЕ о моём брате хотите поговорить?

— Нет, госпожа Харада, — чуть поклонился Вил, — в данный момент мы расследуем убийство совсем другого человека — госпожи Фань Суён. Полагаю, вам известно, что она скончалась?

— Конечно, известно, я сама застрелила её.

Рика ожидала чего угодно, только не такого признания. Сидящая напротив женщина спокойно, не моргнув глазом, откровенно и прямо заявила, что убила делийку.

— И нисколько не сожалею о содеянном, — продолжала она, — я свершила справедливое возмездие, поскольку эта змеюка с нарисованным кукольным личиком безжалостно и хладнокровно убила моего дорогого брата. С гордостью могу сказать: Санди вырастил меня, заменив рано умершего отца и вечно больную маму. И, заверяю вас, граф, если бы была возможность сызнова пережить сегодняшнее утро, я без тени сомнений повторила бы всё, что сказала или сделала, — Томо Харада вздохнула, — для древесно-рождённых отмщение во все времена было и остаётся делом чести. Мужчина может вызвать на дуэль и совершенно легально поквитаться с обидчиком. Мы, женщины, лишены такой удобной возможности, но я сумела найти выход.

Вилохэда же в данной ситуации заинтересовал совершенно иной аспект: каким образом госпожа Харада узнала о том, кто убил её брата? Ведь они никому не говорили о своих выводах, и никакой информации у жены министра финансов не было, да и просто быть не могло.

— Скажите, госпожа Харада, каким образом вы вычислили убийцу брата? — спросил он.

— Вычислила? — удивилась женщина, — нет, нет, я не обладаю ни способностями, ни необходимым опытом для расследования убийств. Я просто узнала об этом.

— Узнали? — удивилась чародейка, — но как? Откуда?

Томо встала и вытащила из коробки с рукоделием небольшую тетрадь в кожаном переплёте.

— Вот, — она протянула тетрадь коррехидору, — это дневник моего брата. На следующий день после его кончины меня постил стряпчий и вместе с завещанием передал мне дневник Санди. Я подумала, что, если мой брат оставил мне свой дневник, значит, он точно не был бы против, чтобы я прочитала его. Я так и поступила, и мне стало ясно, кто убил Санди и за что. Прошу вас, граф, сделайте то же самое, прежде чем приметесь продолжать допрашивать меня. Читайте вдумчиво и не беспокойтесь, убегать от ответственности я почитаю за неподобающее поведение, недостойное дочери Пальмового клана. Пойду распоряжусь насчёт чая, ибо чтение ваше будет в равной степени увлекательным и продолжительным.

Вил устроился на диване, а чародейка присела рядом и нацепила очки. Бывший агент Службы информации и исследований Сюро Санди обладал прекрасным разборчивым почерком и неплохим слогом с несомненной склонностью к остроумным характеристикам людей и событий. По датам, тут и там разбросанным посреди текста, было понятно, что дневник повествует о событиях десятилетней давности. Как раз тогда-то его автор и был направлен в Делящую небо для «охранения сотрудников торговой мисси Артанского королевства от посягательств разведок иностранных государств и иных недобросовестных лиц, одержимых жаждой наживы». Лёгкий росчерк пера запечатлел корабль, рассекающий океанские волны на фоне пышных кучевых облаков. Вокруг кружили чайки.

— Господа, — обратилась к ним возвратившаяся в гостиную хозяйка дома. Она собственноручно принесла и поставила на стол сервированный к чаю поднос, — вы можете опустить довольно продолжительное вступление, в нём мой брат даёт характеристики кавалерам посольства и описывает первые впечатления от Делящей небо. Я сделала закладки, двигайтесь по ним и получите полную картину. Ежели не доверяете мне, читайте всё подряд. На сём я вас оставлю, и отправлюсь в соседнюю комнату. Мне совершенно не хочется мешать вам. Граф, вы ведь дадите мне дозволение удалиться?

— Да, конечно, госпожа Харада, — оторвался от чтения дневника Вил, — благодарю за чай.

Женщина кивнула и вышла вон.

Один мой хороший знакомый горячо убеждал окружающих, будто бы в Делящей небо благодатный климат, — Рика пробежала фразу глазами и словно бы услышала голос Сюро Санди — тягучий баритон с бархатистыми нотками, — отрезать такому лгуну его лживый язык — весьма мягкое наказание. Континент встретил меня удушающей влажной жарой, от которой всё исподнее пропитывается потом буквально в первые четверть часа пребывания на улице. И от зноя нет спасения в тени, там столь же жарко. А гостиничном номере (нас поселили в самом престижном районе Саньджинга) даже на первом этаже настолько душно и влажно, что впору подумать, будто гостиницу из непонятной блажи архитектора выстроили непосредственно на горячем источнике. Постельное бельё сыро, ванную комнату пышным цветом украшает плесень, открытые окна не приносят ни малейшего облегчения. Даже моя привычка спать без одежды не спасает от дурных сновидений и многократных пробуждений в омерзительном липком поту. Поднимаюсь, иду, споласкиваю лицо водой. Чтобы дождаться вожделенной прохлады, приходится лить воду не менее минуты. Выпиваю полный стакан. Удивительное дело, вода, что ощущается прохладной лицом и шеей, совершенно иначе воспринимается ртом и горлом. Она тепла и ощутимо отдаёт железом.

О делийской стряпне я вполне бы мог написать целую книгу. Мой приятель Барт всю дорогу на континент хвастался, сколь ему по сердцу делийская кухня, и как сильно наши блюда проигрывают по части богатства вкуса и разнообразия приправ. Он пел оды жгучему перцу и чесноку, утверждая, будто бы без особых сложностей и с немалым удовольствием способен поглощать оба эти ингредиента в неограниченных количествах. Я серьёзно кивал, а сам в душе потешался, ожидая первого обеда в Делящей небо. Мне-то доводилось бывать там и с обжигающей едой я знаком не понаслышке, а Харада горячо высказывал лишь заочное очарование экзотической культурой соседа. Перец делийцы едят в ужасающих дозах. Мне кажется, что способность поглощать жгучий перец, причём целыми ки́нами, для делийцев стало чем-то вроде национальной развлечения. Они даже соревнования устраивают, кто больше съест некой преострейшей гадости, от одного запаха коей все внутренности в узлы завязываются. Если вам покажется, что в Делящей небо вам подали мясо в томатном соусе, не верьте глазам своим — красным блюдо стало от обилия молотого жгучего перца. Естественно, участь любителя остроты, каким себя всё путешествие выказывал Харада, оказалась на деле печальной. Наш тонкий ценитель делийской кухни позорно отсеялся на первом же официальном обеде. Я немало посмеялся про себя, когда Барт, еле сдерживаясь, дабы избежать нарушений этикета, покинул пиршественный стол со всей возможной скоростью, какую только позволяли приличия, и унёсся в сортир. Тут я вдруг остро понял, что привычка Барта всегда стремиться выставить себя в самом выгодном свете, нисколько не умаляет моей дружеской привязанности к этому умному, сдержанному и не по годам амбициозному молодому человеку. А, возможно, напротив — является некоей притягательной чертой его личности.