Пока заваривался чай, пожаловала госпожа Заноза в заднице: как всегда важная, нос кверху. С докладом. Не обозвала Дурадой, и на том спасибо. Стоп. С докладом, это про вчерашний трупак, выходит? Турада быстренько разлил чай по чашкам, высыпал на тарелку остатки печенья с шоколадной крошкой, сунул в карман тряпку для пыли и со смиренным видом постучал в дверь.

— Значит, повреждения внутренних органов оказались нестандартными? — коррехидор, держа в руке заключение, кивнул Тураде, чтобы тот поставил поднос, — прямо до кишечника?

— Печень буквально напластали, в сердце глубокие следы множественных проникающих ранений, словно снизу истыкали небольшими лезвиями. Приблизительно вот такими, — девушка показала размер. То же самое с нижней частью брюшной полости. Ни один жизненно важный орган не остался незатронутым, при этом ни подкожная жировая клетчатка, ни сами кожные покровы не пострадали. Его буквально разорвало изнутри. Смерть наступила от ранения в сердечную мышцу. Думаю, кроме внезапной шоково-острой боли за грудиной, господин Сюро даже почувствовать ничего не успел.

Турада замер возле шкафа, с которого старательно стирал пыль, стараясь при этом не пропустить ни одного слова из доклада чародейки.

— Магия?

— Сомнений в применении магического вмешательства в прерывание жизнедеятельности организма жертвы не может быть никаких сомнений, — уверенно проговорила Рика, — только вот…

— Да об эту выпечку зубы поломать можно! — воскликнул коррехидор и со стуком бросил печенье на тарелку, — Турада, я вас спрашиваю, что это за безобразие? Почему в моём кабинете нет ни сливок, ни свежих пирожных, а только засохшее печенье, которым впору гвозди забивать?

— Я не знаю, господин полковник, — Турада вытянулся по стойке «смирно», сжимая пыльную тряпку в руке, — на минувшей неделе вы почти не бывали на рабочем месте, вот я и не заказывал ни сливок, ни пирожных.

— Тогда ступайте и купите. Возьмите машину, съездите в «Дом шоколадных грёз», привезите оттуда пирожные, взбитые сливки и кофе, раз уж вы специализируетесь только по чаю. Заказ запишите на счёт Дубового клана и не забудьте оплатить термозаклятие. Не желаю пить остывший кофе.

Турада только собирался поклониться и заверить начальника, что всё будет сделано в лучшем виде, как в эту минуту безо всякого приличествующего случаю стука в кабинет просунулась голова в круглых очках. Турада узнал симпатичную мордаху бесцеремонного, пронырливого журналиста, который заходил в коррехидорию около недели назад.

— Господин Окку, — проговорила голова звонким мальчишеским фальцетом, — у меня к вам страшнюще важное дело. Не прогоните?

— Идите, Турада, идите. Я жду кофе и шоколадных пирожных. Ах, да, прихватите ещё лимонного глайсу, да пускай побольше льда в кувшин положат.

Турада вышел, сожалея о том, что непредвиденный визит мелкого представителя прессы сорвал его планы по ознакомлению с содержанием доклада чародейки. Но тянуть было нельзя. Он накинул лёгкую куртку и пошёл разыскивать шофёра.

— Господин Вил, — панибратски начала Кока, проскользнувшая мимо Турады в кабинет, — требуется ваше всестороннее разъяснение, — она уселась на стул и вытащила блокнот, — и вы, как никто другой, может сделать это.

— Полагаю, вас заинтересовали дела Дубового клана? — повёл бровью коррехидор, раздосадованный неожиданной помехой.

— Нет, — замотала головой журналистка, именно так, по её мнению, должен был среагировать парень, — вопрос совершенно иного плана. Меня к вам привела внезапная смерть господина Сюро Санди. Посудите сами, его сестра — Томоко Харада, вчера днём обратилась в похоронное агентство и посетила семейный храм дома Харада. Её супруг внезапно покинул здание Артанского парламента, несмотря на важное для его будущей министерской картеры заседание. И что в итоге? Я ничего не знаю. Из похоронной конторы меня грубо выставили. У них хватило наглости заявить, что им нет дела до прессы, и они не дают справок о клиентах. А до рекламы, которую я могу им сделать в своей статье и возможными гешефтами от всего этого старому пню есть дело?

«Уж у кого хватает наглости, так это у тебя, — подумала чародейка, — привычка соваться без приглашения в разные места имеет свои побочные эффекты. Надеюсь, владелец принял тебя за бесстыжего подростка и вывел за ухо».

— Старикан-то меня выставил, — сообщила журналистка с довольным видом, — только я подождала, покуда его помощник выйдет, и за небольшое денежное вознаграждение узнала, что госпожа Харада заказала двухкрышечный гроб с многоэтапной полировкой, снабжённый посеребрёнными ручками. И предназначался он для высокого мужчины. Родители, как госпожи Харады, так и её супруга, умерли. Так по кому она надела траур, и для кого предназначался гроб с пальмовыми листьями на крышке, пуховой подголовной подушкой и атласным внутренним убранством? Пальма — символ рода Сюро, значит и умерший — её брат Сюро Санди. Как вам моя дедукция?

— Это всё? — проигнорировал попытку напроситься на комплимент Вил.

— Нет, я съездила к дому Сюро и узнала в лавке зеленщика напротив, что там до обеда побывала ваша служба и кого-то выносили в специальном мешке. Таким образом я целиком и полностью укрепилась во мнении, что господин Санди Сюро отправился в лучший из миров. И сделал он это противоестественным образом. Иначе Королевской службе дневной безопасности и ночного покоя незачем было бы приезжать.

— И чего вы желаете от меня?

— Разъяснений. Полноценных, чётких разъяснений. Что случилось с господином Сюро, какие шаги предприняты лучшими офицерами королевской службы? Не замешана ли в убийстве магия? — она повернула голову в сторону Рики и многозначительно поглядела на неё, — а если замешана, то какая именно. Это основные вопросы, с подробностями и уточнениями я сориентируюсь по ходу ваших ответов. Начинайте.

— Госпожа Норита, — проговорил коррехидор тем особенным спокойным и негромким голосом, который свидетельствовал о том, что четвёртый сын Дубового клана в бешенстве, — здесь вы не получите никаких ответов на ваши многочисленные вопросы, как основные, так и второстепенные. Потому как существуют такие вещи как тайна следствия и профессиональная этика. При сём я пребываю в сомнениях, что вам последнее словосочетание говорит хотя бы о чём-то. Предоставляю вас вашей дедукции. Вы вольны, сколь угодно, делать любые выводы из личных наблюдений и житейского опыта, но предупреждаю официально: если от подданных его величества Элиаса поступят жалобы на ваше назойливое внимание, я оштрафую вашу газету. И штраф будет серьёзным. А теперь, госпожа Норита, я бы попросил вас оставить нас, ибо служение Кленовой короне требует всё наше внимание на данный час.

Кока поглядела на холодное породистое лицо с откровенными следами утомления, потом перевела взгляд на довольно ухмыляющуюся чародейку, кивнула, прикусила с досады губу и вышла вон. Бормоча еле слышно неприличные слова в адрес слишком много о себе возомнивших древесно-рождённых.

В приёмной она остановилась, чтобы перевести дух, обида сдавливала грудь, не позволяя дышать. «Воды бы выпить, — промелькнуло в голове, — а лучше, чего-нибудь покрепче». На столе симпатичного секретаря-адъютанта, которого бессовестно, на служебной, между прочим, машине послали за пирожными, стоял хрустальный графин с водой, а возле примостился парный ему, хрустальный же, бокал. Кока подошла и налила себе попить. Ритмичные глотки успокоили, а прохладная минеральная вода словно бы загасила слегка пожар обиды внутри. Бокал был поставлен на место. И тут взгляд журналистки упал на уголок журнала, который высовывался из-под бумаг, разложенных со специальным расчётом, дабы у любого, кому доведётся кинуть взгляд на письменный стол, складывалось ощущение, будто работающий тут отлучился всего лишь на пару минут. Кока Норита протянула руку и улыбнулась: в её руках оказалось недешёвое, великолепно иллюстрированное, ежемесячное издание «МУ» — журнал, что писал о всяческой чертовщине и небывальщине. Именно «Магических Ускользанцев» пыталась уесть Кока, когда писала о призраке оперы. Настроение Коки мгновенно поднялось, она постаралась запихнуть журнал на прежнее место и бодрой походкой покинула главное здание Королевской службы дневной безопасности и ночного покоя.