Итак, сейчас мы обсуждаем настоящее и то, что может ждать нас в будущем. Отлично, это первый шаг. Я не могу исправить прошлое, но могу составить планы на настоящее и будущее.

– Мы не знаем, что она делала последние шесть лет. Мы даже не знаем, что она делала прямо перед тем, как столкнулась с вами. Иногда бывает так, что человек не по своей воле отказывается от определенного уклада жизни. А порой бывает и так, что единственный выход – убить или быть убитым.

– Я понимаю тебя, Витте, – решительно отвечает мистер Блэк. В его голосе нет сомнений или сожалений. Он поистине непоколебим. – Но и ты, пожалуйста, пойми меня правильно. Сейчас у меня есть только один правильный вариант.

– Здесь очень вкусно пахнет. – С этими словами я вхожу на кухню и останавливаюсь возле стола. Ты уже выбросил розы, а морской бриз и запах готовящейся еды полностью уничтожили их приторный аромат.

Ты стоишь у плиты, одетый в старые джинсы, которые не только удобны, но и привлекательно облегают твои бедра. Щиколотки и торс обнажены, мышцы спины напрягаются, когда ты что-то перемешиваешь в кастрюле на конфорке. На кухонном столе, рядом с подставкой для ложек, лежит твой телефон. От пароварки поднимается пар. Из динамиков с объемным звуком доносится песня Билли Джоэла. Когда-то ты сказал, что эта песня напоминает тебе обо мне.

– Делаю гамбо[13], – бросаешь ты через плечо, полностью сосредоточившись на приготовлении пищи.

– Я люблю гамбо, – с наигранной беспечностью отвечаю я, облокачиваясь на дверной косяк. Я хочу казаться соблазнительной. Уверенной в себе. Но сейчас я могу только притворяться. – Кстати, тебе следовало надеть фартук.

Тебе и правда идет такой образ. Идет простая, устоявшаяся семейная жизнь. Все, чего ты когда-либо желал – видеть Лили в роли жены и создать уют домашнего очага.

– И упустить возможность покрасоваться перед тобой? Ни за что! – Ты отходишь в сторону и подмигиваешь. Теперь ты можешь наблюдать не только за едой, но и за мной. Замечаю, что ты уже побрился.

Сейчас ты выглядишь полностью расслабленным и совершенно безмятежным, и твоя улыбка озаряет все пространство небольшой кухни. Со стороны может показаться, что ты уже позабыл о странной доставке. Но мне не так-то просто стереть этот день из головы. Я знаю, что я – источник сильнейшего стресса и беспокойства. И жестокая шутка судьбы состоит в том, что одновременно я являюсь для тебя утешением и убежищем.

– Я польщена.

Ты приучил мое тело ассоциировать тебя с удовольствием, и этот неистовый выброс дофамина вызывает незамедлительную физическую реакцию. Я прекрасно понимаю, что ты можешь сделать с моим телом и как это будет прекрасно. Мои соски твердеют и проступают через черную атласную ткань платья. От постоянных ласк они стали очень нежными, как и мои губы, как и мои складочки. Мышцы, отвыкшие от постоянной нагрузки, ощутимо побаливают. И я замечаю, как твое неутомимое стремление к сексуальному удовлетворению приспосабливает мое тело к твоим потребностям.

Ты замираешь, когда замечаешь мою выразительную реакцию, и твои бугрящиеся мышцы напрягаются. Ты почти не дышишь. Каждый совершенный изгиб превращает тебя в чувственное произведение искусства. Ты подобен горячему жеребцу. И готов доставить мне удовольствие, к которому сам же и приучил.

– Я тут подумала… может, ты захочешь вернуться в пентхаус сегодня вечером? – шепотом спрашиваю я.

Отложив ложку с длинной ручкой, ты поворачиваешься ко мне.

– Ты чего-то боишься?

– Нет.

– Ладно.

Скрестив на груди руки, прислоняешься к кухонному столу, и мне открывается прекрасный вид на внушительные бицепсы и твердые грудные мышцы. Потертые джинсы едва сдерживают заметную эрекцию. Верхняя пуговица расстегнута, поэтому штаны низко сидят на бедрах. Я вижу, что под ними нет нижнего белья.

Честно говоря, ты самый сексуальный мужчина, которого я когда-либо видела в жизни. Такой дерзкий, сильный и брутальный. Я благодарна за то, что ты всегда рядом, особенно когда я в этом нуждаюсь. Оценивающий взгляд, которым ты оглядываешь меня, сам по себе является чувственной лаской – горячей, нежной и собственнической. Ты всегда смотришь на меня так, словно я одновременно идеальное произведение классического искусства и пошлая возбуждающая фантазия.

Четко ли ты видишь меня? Или твой взор затуманивают полузабытые воспоминания? И как было бы лучше для меня: чтобы ты принял меня такой, какая я есть, или растворился в ностальгии?

Расстроенная и обеспокоенная, я отхожу в сторону. Я уже изголодалась по тебе, поэтому чувствую острую, даже неотложную потребность. Я хочу гораздо большего. Я хочу всего и сразу. И этот неудовлетворенный голод заставляет меня придумывать, как подобраться к тебе поближе. Я хочу тебя так часто, насколько это вообще возможно.

Ты выпрямляешься, выключаешь конфорку и накрываешь кастрюлю крышкой.

– Если мы уедем сейчас, нашим последним воспоминанием об этом месте станет эта чертова доставка букета. Я не позволю, чтобы что-то или кто-то изменил наше отношение к дому. Мы не должны сбегать. Я в состоянии защитить тебя.

Как и всегда, твое пламенное сердце способно растопить мое. Кто бы мог подумать, что девушка, воспитанная в атмосфере отрицания любви, так сильно полюбит романтика?

Ты заставляешь меня захотеть стать лучше, и я не способна отказаться. Из личинки превратиться в бабочку. Из грешницы в святую.

Ты крадешься в мою сторону, подобно крупной хищной пантере, ступая плавно и грациозно. Я невольно ловлю себя на мысли, что почему-то отступаю, поскольку в моей крови волнами разливается адреналина.

– Я поймаю тебя, – нежно говоришь ты.

Мой пульс учащается, но я гордо поднимаю голову.

– А я и не собираюсь убегать.

Ты обхватываешь мои плечи так, словно, несмотря на все мои заверения, действительно думаешь, что я могу сбежать. Твои объятия становятся крепче, но ты отпускаешь меня. В твоих глазах плещется похоть, но вместе с тем горят огоньки ярости.

– Ты специально это делаешь? – шепчешь ты, не сводя взгляд с моих губ. – Все в тебе вызывает желание трахнуть тебя. Твоя внешность, твой запах… одна только мысль о тебе возбуждает меня. Сетаре, ты – моя навязчивая идея.

Ты поднимаешь руку и большим пальцем касаешься моей нижней губы. Я облизываю кончик пальца, а затем полностью беру его в рот. Я начинаю медленно посасывать его, массируя языком грубую мозолистую подушечку. Ты стонешь и прижимаешься ко мне, и с каждым движением языка я чувствую, как усиливается эрекция.

Я отпускаю палец, и твоя рука безвольно падает вниз.

– Ты злишься, – уверенно говорю я.

– Я уже не просто злюсь. – Ты прижимаешься лбом к моему. – Шесть лет, Сетаре. Шесть лет я отчаянно нуждался именно в тебе. Я думал, что сойду с ума. И теперь, когда я только что вернул тебя, нам кто-то угрожает. Это не совсем подходящее слово, чтобы описать мои чувства в данный момент.

Твоя любовь никогда не ослабевала. Я думаю о портрете на стене в твоей спальне: ты сознательно мучил себя, пытаясь создать иллюзию, что Лили где-то рядом.

Наклонившись вперед, я целую тебя в область сердца. Так или иначе, но я заберу эту боль и заменю ее любовью. Твое последнее воспоминание о нас в этом доме будет прекрасным, даже если оно окажется затуманено диким возбуждением. Это наименьшее из того, что я могу сделать, учитывая всю ту боль, что я причиню тебе в будущем.

Ты начинаешь стонать, когда я наклоняюсь и прижимаюсь губами к коричневому ареолу плоского соска. Пока я целую тебя и мой язык скользит по твоей напряженной груди, я расстегиваю металлические пуговицы на ширинке штанов, одну за другой.

Твои джинсы падают на пол. Ты выбираешься из них и отбрасываешь в сторону, оставаясь дерзко обнаженным. Я беру член в руки и улыбаюсь, когда замечаю, что все твое тело бьет мелкая дрожь. Доказательство моей неоспоримой силы заключается в том, что мне удается взять под контроль такого влиятельного мужчину. Это так волнующе – держать в своих ладонях член с атласно-гладкой, упругой и лихорадочно горячей кожей.