Моя одежда до сих пор висит в шкафу, а рядом – твоя. Но не дорогая одежда, сшитая на заказ, а та, что носил простой парень, с которым я когда-то познакомилась.

Я начинаю переодеваться: снимаю с себя все, вплоть до лифчика. Выбираю в шкафу красное обтягивающее платье. Оно немного великовато, но внезапно напоминает мне о том, что время обеда прошло, а ты еще не ел.

Иду на кухню и осматриваю шкафчики, холодильник и кладовку. Все на своих местах, как я и ожидала от Витте. Я решаю приготовить мясное блюдо, а также подать крекеры, оливки, перец и сырную нарезку. Обмазываю сыр небольшим количеством меда, а мясо приправляю оливковым маслом, чесноком и перцем чили. На льняную салфетку кладу вилку, чтобы тебе не пришлось пачкать руки, и наливаю стакан минералки.

Ставлю все на плетеный поднос, а потом несу в бывшую спальню. Остановившись в дверном проеме, некоторое время молча смотрю на тебя. Ты сидишь в темно-синем кожаном кресле, говоришь через гарнитуру, а в руках вертишь баскетбольный мяч. Ты уверен в себе, поэтому выглядишь расслабленным. Я улыбаюсь.

Рабочий стол – антиквариат образца середины прошлого века, со следами использования и потертостями. Ковер тоже винтажный, на нем уже появилось несколько пятен, а старый потрепанный кожаный диван выглядит так, словно весит целую тонну. Даже домашние безделушки и рисунки, развешанные по стенам, тоже принадлежали кому-то другому. В одном углу – стойка с гантелями, мячами для фитнеса, а еще гири, скакалка, эспандеры и эластичный ремень, надежно прикрепленный к стене.

Это так похоже на тебя, поэтому я мгновенно влюбляюсь в эту комнату.

Она очень отличается от твоего родного рабочего кабинета в пентхаусе, который, безусловно, является самым жизнерадостным помещением во всем доме, но и эта комната обставлена по высшему классу и со вкусом. Единственное сходство между кабинетами – бледные оттенки стен и маленькие баскетбольные кольца, прикрепленные над мусорными корзинами.

Ты мельком смотришь в мою сторону и выпрямляешься, в твоем теле появляется такое заметное напряжение, словно я застукала тебя за чем-то совершенно неприличным или непотребным. Ты кладешь мяч на прозрачную пластиковую подставку на краю стола и делаешь жест рукой, продолжая говорить по телефону. Я подхожу и ставлю поднос с едой на стол. На заставке монитора стоит фотография Лили из прошлого: прикрыла лицо рукой и смотрит на фотографа сквозь пальцы, но при этом широко улыбается, нисколько не скрывая удовольствия от того, что ее фотографируют.

Я удивленно вскрикиваю, когда ты хватаешь меня за запястье и усаживаешь к себе на колени. Ты нажимаешь кнопку на гарнитуре и ставишь разговор на паузу, а потом быстро и крепко целуешь меня.

– Спасибо, – благодаришь ты, а затем сгоняешь меня с колен и вдогонку шлепаешь по заднице. Снова нажимаешь на кнопку и продолжаешь разговор с того места, где остановился.

Я оглядываюсь на тебя, пораженная таким поведением, и случайно спотыкаюсь о твои ноги. Именно в этот момент ты кажешься мне чужаком. Мне внезапно становится холодно и тревожно, а руки покрываются мурашками.

На стене возле шкафа висит уменьшенная копия с изображением русалки. Эта комната во всем смыслах принадлежит тебе. И только ты тут выглядишь странно и зловеще, словно морской бриз развеял чары и показал нечто мрачное и ранее скрытое.

Доктор Гольдштейн морочит тебе голову.

Дрожа всем телом, я быстро покидаю комнату.

Я надеялась, что временный переезд поможет тебе освободиться от всепоглощающей пленительной власти прошлой Лили. Вместо этого мы переехали в дом, где все намного хуже.

Это не призрак Лили наполняет дом странной и неконтролируемой энергетикой.

А твой.

Я беру со столика в гостиной пульт дистанционного управления и включаю камин, а затем поудобнее устраиваюсь на глубоком диване и накрываю ноги пледом из искусственного меха. Мне нужно около минуты, чтобы догадаться, что картина с русалкой похожа на зеркальный телевизор в гостиной пентхауса. Нажатием кнопки я превращаю ее в экран.

– Привет.

Я поворачиваю голову в сторону голоса, который раздался со стороны коридора. Прислонившись плечом к стене, ты выглядишь расслабленно. Ты потрясающе красивый. На мгновение я вижу молодого человека, с которым когда-то познакомилась, и эта картинка накладывается на того, кем ты являешься сейчас. Юношеское тело было худощавым, волосы длиннее, а еще у того парня была широкая и дерзкая улыбка. В глазах читались смех, озорство и любовь. Я мигаю, и это наваждение покидает меня.

– Привет, – отвечаю я.

– Что ты тут делаешь? – интересуешься ты, глядя на меня настороженным взглядом.

Я отмахиваюсь от мыслей о том человеке, которого когда-то знала, и сосредотачиваюсь на нынешнем тебе.

– Так. Похоже, за время своего отсутствия я пропустила все серии «Джек Райан», два фильма бондианы, один фильм «Миссия невыполнима». Думаю, мне нужно начать наверстывать упущенное.

Ты снисходительно улыбаешься.

– Ты же не возражаешь, если я присоединюсь к тебе?

– Так мой вечер станет только лучше.

– О, держу пари, я могу повысить ставки. – Ты подаешься в мою сторону. – Что ты думаешь о доставке пиццы?

– И тебя не смущает, что мои мысли вовсе не о пицце?

– А о том, как я окажусь внутри тебя. – Видя мой испуг в ответ на неожиданную игривость, ты широко улыбаешься. Мне нужно привыкнуть к этим ощущениям, к этому постепенному возрождению давней близости. – Я закажу. Дай мне десять минут.

Выключив свет в комнате, ты уходишь, а я чувствую, как тяжелая тьма окутывает меня со всех сторон. Я открываю список фильмов и прокручиваю страницу до тех пор, пока не нахожу там «Джек Райан». Включаю, а затем ставлю на паузу, когда улавливаю твой голос, диктующий заказ.

В первые несколько недель после нашего воссоединения я просто хотела, чтобы ты принял меня с распростертыми объятиями. Кажется, мы наконец вышли из прежней патовой ситуации, и теперь я могу осуществить свое желание. Но я нервно переминаюсь с ноги на ногу, поскольку у меня не осталось и следа от прежней уверенности. Я достаточно хорошо разбираюсь в людях, но теперь твое поведение ставит меня в тупик, поскольку оно радикально отличается от поведения убитого горем вдовца, которого я видела все прошлые недели.

Ты сказал: «Я хочу одну-единственную женщину». Это я? Или она?

Эти циклы экстаза и страдания, желания и страха начались задолго до нашей встречи. Женщины, пострадавшие от мужей, растили нас, будучи неумелыми матерями, которые не склонны к проявлению доброты или внимания. Из-за своих мужчин они ожидали любви в свой адрес, но не готовы были отдавать ее. Поэтому ни один из нас не вырос по-настоящему эмоционально зрелым человеком. Иначе мы бы прекрасно понимали, что стоит держаться подальше друг от друга. Нам нужна была безопасность, а не эта безумная игра, в которую мы играем не только умами, но и сердцами.

Я понимаю, что влюбленность не должна походить на падение со скалы. Но мы с тобой никогда не стояли на твердой и надежной почве. Никогда, за всю свою жизнь. Будем ли мы по-прежнему желать друг друга, если установим определенные границы? Или если полностью погрузимся в головокружительную одержимость, не боясь потерять голову?

Ты спускаешься вниз и входишь на кухню.

– Я буду пиво. А ты что хочешь? Может, воду? Газировку?

– Пока ничего не надо, спасибо.

Я слушаю, как ты ходишь по дому, но не смотрю на тебя. Во многих отношениях мы остаемся незнакомцами. И поэтому я не могу избавиться от своих дурных предчувствий. Мы здесь совсем одни. Пляжный домик спрятал нас, отделил от всего остального мира.

Обогнув диван, ты с бутылкой пива в руках грациозно откидываешься на мягкие подушки. Уже успел переодеться в домашние полосатые пижамные штаны и черную футболку. Теперь ты ходишь босиком, а единственное оставшееся украшение – обручальное кольцо. Мое тело приятно напрягается. Слабый аромат духов пробуждает во мне естественное женское желание, вызванное осознанием твоей мужественности. Ты запрокидываешь голову и пьешь большими глотками, горло расслабленно вздымается и опускается, а я сижу всего в нескольких сантиметрах и сгораю от желания.