С этим разобрались. Вернемся к моей внезапной карьере недонапарника экскурсовода по закрытым местам Туманного замка:

– Ладно, предположим, я согласилась стать твоей напарницей. Но у меня нет метки, как я буду это объяснять слугам и теням? – В замках обычно довольно людно. Судя по тому, что я видела в Туманном, тут так же. А я ни разу не гений маскировки. – Кстати, их много? Теней? Слуг?

– Слуг, не считая меня, двое. Кастелян и чудаковатый смотритель зеркал. Теней много: сотня или две, может, больше. Но это нам на руку. – Йен запустил пальцы в карман куртки, выудил кафф, напоминающий простое серебряное кольцо на ухо. Такие обычно носят парни. – Мы сделаем из тебя тень.

– Надеюсь, не буквально? – уточнила я, с подозрением глядя на украшение.

– Естественно, буквально, – пожал плечами Йен.

Я, конечно, та еще авантюристка: вон, связала себя с мостом ради счастливого бытия врага, но предложение расстаться с бренным телом все равно застало врасплох.

Стать нежитью? Теней ученые отнесли именно к ней. После долгих дебатов. Потому как до появления теней нежить определяли по наличию трех параметров: она мертвая, у нее нет отражения и тени. А тени сами тень. В общем, кое-кто из специалистов пытался на это упирать. Остальные дружно объявили их невеждами, напомнив, что тени у тени все же нет. Значит, нежить.

– Ну что, примеришь? – Йен покрутил в пальцах украшение.

– Шутишь?

– Ничуть. – Йен слегка качнул головой и прицепил кафф себе на ухо.

Отступил к дереву. И растворился в воздухе. Только внизу, у ствола, темнела его тень.

Умер? Или замаскировался?

В зарослях за деревом зашуршало. Я огляделась в поисках подходящей палки. Еще кастарка?

Но из гущи листьев высунулась полосатая мордочка бурундука. В передних лапах грызуна поблескивала росой ягода земляники. Пискнув, зверек исчез в ветвях.

По моей руке скользнули теплые шершавые пальцы, я с трудом сдержалась, чтобы не отпрыгнуть. А невидимый Йен продолжал:

– …В таком виде тебя от теней из замка не отличишь. Но трогать никого не стоит. Все же это маскировка, а не способ временно себя убить, как ты решила. Ты останешься теплым. А прикосновения теней холодные. Они ближе к призракам, чем к нам. К тому же они могут управлять предметами, не прикасаясь.

Как призраки, полтергейсты и прочая нежить.

– Но делают это не всегда. – Йен проявился из воздуха, подбросил на ладони снятый с уха кафф.

Вот тролль! Но выбор у меня он и снова он. Поэтому выдыхаем и поддерживаем беседу.

– Ясно. Буду тенью-недотрогой, предпочитающей таскать предметы в руках, – подвела итог я.

– Иногда, – поправил Йен. – Все, что запихнешь в карманы, станет невидимым.

Я сунула руки в карманы кафтана. В одном болтался пустой пузырек, во втором – цветок. М-да, мне нужны новые карманы, побольше!

– Есть нитка и иголка?

– Тебе не придется ничего выносить, только смотреть, – усмехнулся Йен, очевидно, вспомнив, как я пришила ему на рубашку кусок цветастого платка.

А не надо было совать мне их в руки с весьма размытой просьбой: «Сделай что-нибудь, у меня там делегация фей по мосту топает, а мне один любитель обниматься рубашку порвал».

– Значит, буду только смотреть. – Я забрала у Йена кафф.

Он выудил из своего кармана серебряное кольцо, простое и широкое. Покрутил в пальцах:

– Оно шло в комплекте с кафом. Свойств никаких. Но сделано из одного куска серебра с каффом. Берешь?

– Эм… – Я покосилась на свои руки.

Разве что на запястье прицепить, на веревочку, вместо шарма.

– Не берешь. – Йен нацепил кольцо на мизинец. – Значит, поражать окружающих буду я.

Ага, если еще перстни-артефакты нацепит, так вообще сплошное поражение! Кочевники из Эскамбрии мигом признают кумира и начнут поклоняться: у них принято носить столько украшений, чтобы при ходьбе все звенело.

Вытащив из кармана цветок, я сунула его своему «напарнику». Зажмурившись, перешагнула невидимый порог.

Серебряные грани приветливо блеснули. В гладкой поверхности отразилось мое осунувшееся лицо. Да, ночка удалась!

Так же «вдохновляюще» я выглядела, когда ушла из дома со шкатулкой звездных искр под мышкой и заклинанием в кармане, написанным почерком кузины. Но тогда я все время дергалась и до жути боялась, что меня остановят и я не доберусь до моста…

Сейчас я чувствовала только усталость. Ни мыслей, ни желаний, ничего.

Подтащив плащ, я подгребла его под голову и легла. Вытянув руку, дотронулась до грани перед собой. Надо посмотреть, что там делает Йен. Надо.

В отражении промелькнула дымка тумана с огненными бабочками, и Йен вышел с моста на край площадки террасы Туманного замка. Лунный свет сменило лиловое марево рассвета. Туман, клубящийся под террасой, медленно седел, небо расцвечивали огненные перья красок.

Йен подошел к зубцам, потеребил пальцами шнурок от дневного амулета на шее. Замер со странной улыбкой, глядя на солнце.

Я такое уже видела на мосту, у детей вампиров. Вампирам тоже нужно носить амулеты днем, чтобы не осыпаться пеплом. И нэнам, хотя у них не все так печально: с наступлением рассвета они превращаются в горгулий, стражей храмов. И они не единственные, кому не повезло. Многие скрытые народы не дружат с солнцем.

Йен давно вышел из детского возраста, но взгляд был тем же. Что он чувствовал? Радость? Восторг? Грусть?

Возможно, все сразу. Именно такие чувства ощущала я, каждый раз, когда доходила до края моста Бальда и не могла с него сойти. Смотрела на узкие улочки вечно наполненного огнями Вестегрода. На широкие тракты Ньюборга. Видела, как отличаются города в королевствах по обе стороны моста… в пестрой Чиаре и элегантном Лемосе. Я понимала, зачем нахожусь на мосту, но невозможность переступить невидимую черту все равно оседала на губах горькими хлопьями пепла.

И вот я сошла с моста. Точнее, меня сошли.

Нужно быть осторожнее в своих желаниях, найдут и исполнятся!

Йен смотрел на разгорающийся рассвет, держась за шнурок от амулета.

Вытянув руку, я осторожно провела по щеке отражения. Я понимаю, что у тебя на душе. Как ни странно, понимаю…

Улыбнувшись отражению, я убрала его, свернулась калачиком и закрыла глаза.

Сон не шел. Не хватало матраса. И одеяла. Кафф, зажатый в кулаке, холодил пальцы.

Поерзав, я села. Покрутив украшение, хмыкнула: везет мне на побрякушки с подвохом.

Сняв с уха серебряного дракона, я посмотрела на изящно выполненного крылатого зверя.

В школе при гильдии была традиция: ученики дарили друг другу подарки на день рождения. Вот мне одноклассники и вручили кафф-шпаргалку. На случай если от переизбытка информации моя голова лопнет, как перезрелая тыква, и мне понадобится традиционная, проверенная многими поколениями обучающихся и необоснованно мной игнорируемая, замена мозгов.

Подарком для учебы я так и не воспользовалась. Зато он пригодился для других целей. В нем хранилось то, что я хотела помнить в малейших деталях…

Я провела кончиком пальца от носа до хвоста дракончика. Украшение ожило, шевельнулось, дракон подрос, растопырил и сложил крылья, сел на моей ладони.

– Записи по порядку, – тоненьким фальцетом, от которого сводило челюсти, а волосы на руках вставали дыбом, пропищал дракончик.

Подарок был с подвохом. Голосок каффа ввинчивался в уши любого, находящегося в пределах пяти метров от хозяина украшения, не оставляя никакой надежды на удачное списывание. Я периодический зубодробительный писк воспринимала философски.

– Первая, – гордо выдал дракончик.

Над его головой появилась копия экзаменационного листа.

– Результат итоговых испытаний ученицы Иделисы Шейбл. Маг-поисковик, уровень магии – первый, поиск мелких предметов…

– Дальше, – перебила я.

То, каким я магом являюсь, помню отлично.

– Вторая запись, – вдохновленно пропищал дракончик.