Инструмент негромко скрипнул и сжался до размеров коробка для пилюль. Вокруг рояля тут же появилась защитная пленка, чтобы случайно не повредить редкость, пока будешь нести в кармане.

Распластавшись на полу, я разглядывала невероятное чудо. Не подделка. Листы из тетради в банкетке наверняка тоже.

Мне просто невероятно повезло! Уильям Мэдок, гениальный композитор с магией яснослышания, живший до появления Перепутья, пролетел яркой падающей звездой на горизонте славы. Три года он сиял невероятным юным дарованием, а в девятнадцать лет исчез. Очевидно, устал от славы и решил пожить на заработанное инкогнито. Или, как гласила легенда, боги забрали его к себе, чтобы слушать его музыку.

Легенда вряд ли была правдой. Служители храмов отрицали возможность оказаться в свите богов, как и наличие самой свиты. Утверждали, что так Мэдок решил заработать еще больше.

Их слушали. Очевидно, потому, что все знали произведения Мэдока, но про него самого было известно очень мало. Имя, приблизительная дата рождения и пара портретов в учебниках.

Если его исчезновение и было ходом для получения прибыли, то он сработал. Его рукописи стали самыми дорогими и самыми подделываемыми в истории. А еще его именем называли и называют детей в надежде, что оно привлечет хоть какой-нибудь талант на голову ни в чем не повинного дитяти. Ну и псевдонимы, куда же без них. И не только. Каждый пятый начинающий композитор заявляет, что состоит в родстве с Мэдоком…

Осторожно коснувшись кончиком пальца крохотной ножки, я откатилась в сторону. Рояль послушно увеличился, встав точно на старое место.

Взяв ключ, я отодвинула валяющийся на полу чехол, подняла клап и прошлась кончиками пальцев по клавишам. Звук вышел неожиданным: то крикливым, то тихим. Похоже, рояль вообще никогда не настраивали.

Стиснув в руке ключ, я заглянула под крышку.

***

С настройкой я провозилась до ночи.

И вот волшебный момент, на который неспособна никакая магия: я снова прошлась по клавишам, сыграла простую мелодию. Рояль пел чистым и светлым «голосом», заставляя кожу покрываться мурашками, а сердце – замирать в предвкушении следующей ноты. Теперь его можно смело передавать в руки музыканта. Я играю неплохо, технично, но игра это не мое, я люблю слушать и настраивать.

Довольно улыбаясь, я опустила клап, закрывая клавиши. Сложила инструменты в коробку, ее – в банкетку. Посмотрела на спящего Йена и почти пропавшую маску. Мысли свернули на его воспоминания.

Я столько узнала. Он ведь никогда не рассказал бы… и не расскажет. Это его «сама придумай причину»! Как придумать, если я вообще ничего не знаю? Теперь могу узнать, но топчусь, словно у двери с замочной скважиной или чужого дневника, и не решаюсь заглянуть. А от этого зависит моя жизнь. И не только моя, но и Юлиана, чтоб ему споткнуться!

Медленно выдохнув, я отрицательно покачала головой. Отвернулась к окну, посмотрела на звездное небо. Среди ярких созвездий медленно плыла очерченная огненными всполохами крылатая фигура: дракон.

Загадать желание? Ни разу не слышала, чтобы они сбывались, но… пусть Йен просто ищет тут какой-нибудь древний манускрипт. Иначе я со стыда сгорю, когда скажу, что видела его воспоминания. И без того чувствую себя последней зверушкой, которая тварюшка. Но мне нужно знать, почему он пошел к Тисовому королю!

Рывком развернувшись, я подлетела к Йену, осторожно коснулась метки на его руке. Но монеты молчали. Не катились по хрусталю, не звенели.

Почему?

Нервно сунув руку в карман, я сжала пальцами цветок. Монетки посыпались на хрустальную мостовую…

Вот оно что? Значит, это все цветок?

Комната пропала, и мне стало не до размышлений.

Йен, такой, как сейчас, разве слегка пыльный и без накидки егеря, в одной куртке, перегораживал дорогу стройному и высокому, по человеческим меркам, парню. Его отросшие до плеч льняные волосы были собраны на затылке зажимом, в ухе – тусклый, покрытый патиной амулет-солнце с сорокой богини. Одежда, серая и неприметная, делала его призраком среди людной улицы.

Айвен был явно зол на брата. Йен тоже не пылал «дружелюбием». Они мерили друг друга тяжелыми взглядами.

А я озадаченно изучала пейзаж.

Узкая улица с выбитой мостовой, покосившимися домиками с криво намалеванными яркими вывесками питейных, таверн, гм… домов для различного рода досуга на любой вкус.

Косящиеся друг на друга прохожие…

Вездесущий вереск в пене цветов…

А вдалеке, на возвышенности, – дворец из кремового камня. Его острые башни, отделанные каменными ветвями, раковинами, огромными птицами, оленями, волками, венчали статуи драконов.

Зверинец в лесу.

Слишком знакомый зверинец!

Вид на королевский дворец, символизирующий любовь жившего семьсот лет назад правителя ко всему необычному, открывался из любой части Уолтона, столицы Тровельяна. Так задумал предок Юлиана. Его идею воплощали сразу двенадцать архитекторов, их наняли с запасом. Король был скор на расправу и не любил объяснять. До окончания стройки дожили два. Остальные стали весьма злобными дворцовыми привидениями.

Не везет моей родине на правителей!

Квартал, где оказались Йен с братом, был одним из тех, о которых хотят забыть градоначальники, а обычные жители платят двойную цену возницам, чтобы проехать другим путем. И, судя по цветущему вереску, Йен нашел брата всего месяц назад…

– Что смотришь, носатый? – зло хохотнул Айвен, обрывая дуэль взглядов. – Надоело мне быть приложением к тебе и мосту. Я не твоя тень.

– Вижу. Ты не моя тень, ты тень главы воров. – Йен поморщился.

– И что? – пожал плечами его брат. – Может, это мое призвание? Как у тебя домики малевать, да, великий архитектор?

– Отнюдь не великий, – последовал спокойный ответ, хотя глаза Йена блестели от ярости.

– Что? – Айвен наморщил курносый нос. – Сдашь меня страже?

– Возможно, если это поможет тебя вытащить, – ответил Йен, с сожалением глядя на него.

– Попробуй, – тут же последовал холодный и полный предвкушения ответ.

Мне захотелось вместо Йена дать Айвену в морду. И этого прохвоста он называет братом?

– Пока, братишка! – Айвен неожиданно ловко отпрянул в сторону, белкой взвился на крышу ближайшей питейной. – Забудь про меня. У Айвена Безымянного нет родни! Они померли много лет назад! Я не тролль, но меня взяли в семью. Лучше бы дальше в приюте сидел. Но те, что меня притащили в этот квартал, их ненадолго пережили! Врачеватели – редкие гости в бедняцких тупиках. Обычная корь – и нет половины квартала. Моя родня – улица!

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.