Прямо по центру шеи изображен большой череп с замысловатыми оранжево-желтыми языками пламени, тянущимися по горлу. Каждый раз, когда он сглатывает, наблюдаю, как они двигаются — как будто мерцают.

— Было больно?

Ответ короткий и хриплый: — Нет.

Порываюсь спросить, чувствует ли он вообще хоть что-нибудь, но у меня есть более важные причины для беспокойства.

— Ты планируешь развязать меня в ближайшем будущем?

Он сужает глаза, но я не упускаю намека на ухмылку.

— Это зависит...

— От?

— От тебя, — он подходит к краю кровати. — Сегодня полицейское управление сделает заявление по поводу смерти Дэвида Кови.

Моргаю, не понимая: — Какое отношение это имеет ко мне?

Его ладонь скользит по моей руке.

— Комитет уполномочен выдвинуть кандидатуру на вакантное место.

— Потрясающе. Но опять же, не уверена...

Он прижимает палец к моим губам: — Комитет выдвинет меня, — глаза темнеют, когда палец движется вниз, задерживаясь между грудей. — После похорон они официально объявят меня новым кандидатом.

От шока отвисает челюсть: — Подожди, ты выступаешь против Каина.

Не пытаюсь скрыть недоверие в своем тоне. Этот человек еще более сумасшедший, чем я думала, если он всерьез считает, что у него есть шансы против него.

Его челюсть сжимается: — Для тебя это проблема?

— Для меня нет, а вот для тебя — определенно. Ты ни за что на свете не победишь.

И почему он вообще хочет баллотироваться в мэры Блэк Хэллоуза?

Не уверена, что понимаю выражение его лица.

— Твоя поддержка Каина убедительна. Однако завтра тебе придется сбавить обороты.

— А что будет завтра? — спрашиваю, когда он развязывает одно запястье.

Пытаюсь расстегнуть второе, но он предостерегающе качает головой.

— Завтра похороны. Ты будешь присутствовать на них вместе со мной.

Тревога зарождается в животе.

— Маргарет и Каин пытаются убить меня, помнишь?

— Никто тебя и пальцем не тронет, — выплевывает он в ответ, и его лицо становится мрачным и угрожающим. Это контрастирует с мягким поцелуем, который оставляет на ободранной и нежной внутренней стороне моего запястья. — Я позабочусь об этом.

Отдергиваю руку: — Нет, — повернувшись на бок, тереблю ткань, все еще удерживающую меня в заложниках. — Я не пойду, и ты меня не заставишь.

Я отказываюсь намеренно делать себя мишенью, чтобы люди в городе могли смеяться надо мной. Прошлая ночь была достаточно паршивой... даже несмотря на то, что моя личность была скрыта под маской.

У меня сводит живот. Клянусь, некоторые из них точно знали, кто я, и просто ждали подходящего момента.

Облегчение переполняет, когда узел ослабевает, и я могу освободиться. К сожалению, победа недолговечна, потому что Дэмиен переворачивает меня на живот и прижимает к матрасу всей тяжестью своего тела.

— Если ты будешь продолжать вести себя как ребенок, я буду обращаться с тобой как с ребенком.

Хочу сказать, что не веду себя как ребенок, а борюсь с проблемой, о которой не догадывается, но он не заслуживает того, чтобы знать такие личные подробности.

— Обращайся со мной, как хочешь. Я все равно не пойду, мудак...

Задыхаюсь, когда он рывком заводит мои руки за спину и связывает их. Прежде чем успеваю понять, что происходит, поворачивает меня так, что голова опускается, а задница приподнимается.

Начинаю спорить, но резкий шлепок заставляет замолчать.

Перед глазами все расплывается, когда он делает это снова. Шлепает меня так, словно я ребенок, которого нужно приструнить. Это совершенно унизительно.

— И это все, на что ты способен? — шиплю, не желая сдаваться.

Следующий удар оказывается сильнее первых двух, но я прикусываю губу, концентрируясь на сохранении контроля.

Этот человек, если захочет, может избивать меня до посинения... но я все равно не пойду на похороны.

— Видимо, все твои мускулы только для показухи... потому что ты бьешь как девчонка.

Не знаю почему, но подстрекание возбуждает что-то внутри меня.

Что-то порочное и провокационное.

Как будто, он сам того не ведая, дает выход всему, что держала внутри.

Напрягаюсь, готовясь к следующему шлепку, но он этого не делает.

Еще больше смущаюсь, когда Дэмиен переворачивает меня и нависает сверху, обхватив руками.

Темные брови сходятся на переносице, когда он смотрит на меня сверху вниз: — Он тебя бьет?

Впервые с момента нашего знакомства улавливаю в его тоне искреннюю нотку беспокойства. Однако не понимаю, кого он имеет в виду и почему спрашивает об этом.

— Кто?

— Каин.

Я бы рассмеялась, если бы он не был так серьезен.

— Каин никогда бы меня не ударил.

Он бы заплатил кому-нибудь, чтобы меня убили.

— Карен?

Качаю головой: — Нет.

Для этого ей пришлось бы признать мое существование.

Он изучает меня, кажется, целую вечность, прежде чем заговорить. От напряжения, таящегося в пронзительных голубых глазах, перехватывает дыхание.

— Почему ты такая испорченная, Иден?

За эти годы я встречалась с десятками психотерапевтов, и ни один из них никогда не задавал этого вопроса.

Они всегда утверждали.

— Я... — недостаточно хорошо его знаю, чтобы рассказать о матери... или о неуверенности и страхах, поэтому делаю единственное, что могу. Перевожу стрелки на него.

— А ты почему?

Он не отвечает, но что-то кипит под поверхностью. Все мое тело вибрирует, когда он наклоняется вперед. Мы так близко, что практически сливаемся воедино.

Мурашки пробегают по коже, а пространство сужается. Между нами возникает неподражаемая энергия. Ток, идущий от него ко мне, соединяющий меня с незнакомым мужчиной.

Человеком, который дал все основания бояться его.

Это самое странное чувство, которое когда-либо испытывала.

Не задумываясь, раздвигаю бедра, и он без усилий устраивается между ними, словно кусочек головоломки, встающий на место. Из меня вырывается вздох, когда он подается вперед, и я чувствую, насколько он тверд. Хотелось бы, чтобы на нем не было брюк, чтобы между нами не существовало преград.

Закрываю глаза и вдыхаю его запах. Понятия не имею, почему так тянет к нему, но у меня нет сил бороться или отрицать это. Какие бы чары он ни наложил на меня, они работают.

Задыхаюсь, когда рука находит мою грудь, и он сжимает ее, прежде чем опуститься ниже и обхватить влажное и жаждущее место. Раздвигаю бедра шире и почти задыхаюсь от ощущения его кожи на моем теле. Он едва прикасается ко мне, а каждый нерв уже горит огнем.

Приподнимая бедра, двигаюсь навстречу его руке, скользя как змея. Удовольствие обжигает позвоночник, когда клитор соприкасается с ней, и, когда поднимаю взгляд, температура резко повышается. В его глазах бушует похоть, а челюсть стиснута. Есть что-то невероятно возбуждающее в том, как он пристально наблюдает за тем, как пытаюсь доставить себе удовольствие.

У него вырывается хриплый стон, я повторяю движение, и влага просачивается на его ладонь. Я так возбуждена, что ничего не вижу.

— Пожалуйста, — хнычу, нуждаясь в большем.

— Только хорошие девочки получают вознаграждение.

Шиплю, когда он прижимает руку к клитору, а затем убирает ее.

— Ты будешь хорошей девочкой для меня?

Киваю. Прямо сейчас сделаю все, что он захочет. Мое тело полностью в его власти.

Щеки пылают, когда наблюдаю, как он облизывает ладонь, и его глаза прожигают меня как раскаленные угли. Это сладкая пытка — наблюдать, как он продолжает дразнить меня пальцами, медленно погружая один внутрь, прежде чем отстраниться.

— Пожалуйста, — умоляю, все больше отчаиваясь, — пожалу...

В ту секунду, как пальцы оказываются внутри, тело приходит в неистовство. Он энергично двигает ими, и я выгибаю бедра, встречая его на полпути. Прежняя болезненность исчезает, превращаясь в тупую боль, пока он обрабатывает меня быстрее.