И как теперь отец Лушки реагирует на новость об отравлении Розы?

Никак? Закрыл глаза и, похоже, дремлет в своем шезлонге.

Притворяется? Нужно Комиссариу сообщить, как только это нескончаемое общее собрание закончится, — не кричать же «Держи его!» на всю площадку около бассейна, указывая пальцем на сгорбленного старика.

Но собрание, похоже, и не думает заканчиваться. Теперь все вопят и обсуждают отсутствие должной охраны комплекса и угрозу жизни оставшихся постояльцев. Особенно голландцы стараются.

Пока все вопят, со стороны входа в наш блок «С» появляется новая фигура. Мужская. Из тех, о ком говорят «мужчина без возраста». И без особых примет.

Странно знакомое лицо. Где его видела? Где-то же видела, вспомнить не могу — вчера на мысе? Нет, на мысе я никого близко не разглядела. В больнице? В больнице кого только не было, и Герой, и Сгорбленный тоже мелькали — этот или другой, поди пойми.

Нет, этого неприметного видела не вчера. И не здесь. Не в этой жизни. Хотя за время своей журналистской жизни кого только не видела и у кого только интервью не брала.

Кто же это? И у Мануэллы не спросишь, она сидит далеко от меня.

Все вопят, опоздавший всех осторожно разглядывает, а я задумываюсь — как так случилось, что все, замешанные в каких-то старых делах, вдруг оказались в одно время в одном месте. Напиши я такое в сценарии, редактор категорично скажет, что слишком много совпадений, и заставит переписывать.

Жизнь не сценарий, ее не перепишешь. А совпадений много. Слишком много. И они не могут быть случайны.

Мать Профессора Жозе убили в середине шестидесятых. Португальская Революция гвоздик, Герой которой должен был встретиться с Профессором Жозе, была в середине семидесятых. Мы с Лушкой впервые столкнулись в первой половине восьмидесятых. В какое время случилось некое «дело Эвы Торреш», ради которого с Профессором Жозе готовы были встретиться и Лушка с сестрой, и Герой Революции, пока неизвестно. И каким образом мы все оказались в «Барракуде», где теперь день за днем происходят странные преступления?

Положим, Профессор Жозе оказался здесь не случайно — следил за убийцей матери Тиензу и назначал встречу сестрам. Но почему бывший секретный агент и Лушка с сестрой владеют апартаментами в одном комплексе, не понятно. Совпадение?

А мы с Лушкой как вдруг совпали? В одно время в одном месте?

Ладно, она родом из Португалии, у нее здесь недвижимость. Но я?

Откуда у меня возникла идея писать не дома, не на отечественных курортах, не на спортивной базе, где муж на предсезонной подготовке гоняет новобранцев, включая наших сыновей, а в Португалии? Сама это придумала? Нет. Подсказал муж. Ты же любишь Португалию. Океан рядом. Места, которые тебе нравятся.

Откуда эта идея возникла у мужа? Переписывается с Лушкой?!! Но не стал бы он отправлять меня в место, где недвижимость у его бывшей. Однако придется спросить.

Пишу ему. Не напрямую, а в семейный чат — что да как? Как, мальчики, отец вас не загонял? Как нагрузки? Силы хоть на что-то остаются? И, кстати, любимый, откуда у тебя взялась идея меня в Португалию отправить?

«Нагрузки жесть! Сил ни на что».

«Отец жестит».

«Тихонова на вас нет! Он с нами жестил, а я так, ласково!»

«Не те времена, чтоб как Тихонов нас гонять!»

«Португалия откуда? Кажется, на почту реклама пришла этого, как там комплекс называется, “Марлин”…»

«“Барракуда”?»

«Может, и “Барракуда”. Тебе и скинул».

Ищу в почте, где муж скинул. Нахожу. Да, он рекламную рассылку переслал. А ему с какого адреса реклама пришла?

[email protected]…

Lush.

«Велела звать ее Lush», — сказала Мануэла. Ну и число 24 — повторенный несколько раз игровой номер мужа. Моего.

Нужно узнать у Мануэлы, кому принадлежат апартаменты, которые мы арендуем.

Собрание и не думает заканчиваться, теперь соседи вопят про безопасность и незаконное ограничение их прав. Пишу консьержке сообщение с вопросом, кому принадлежат арендованные мною апартаменты. И получаю ответ:

«Так Марии-Луизе же».

И в ответ на мое недоумение поясняет:

«У них здесь одни апартаменты, записанные на отца, в которых они останавливаются, в блоке “А”, а в блоке “С” Мария-Луиза специально для сдачи в аренду купила».

Получается, что Лушка под видом спама прислала моему благоверному рекламу «Барракуды», надеясь, что он клюнет. И он клюнул. Только не для себя, а для меня.

Не повезло ей. Но как мы совпали по времени?

В псевдорекламе, которую она прислала, подобие постера со специальным предложением — «Проведи август в “Барракуде”!». То есть она знала, что сама приедет в августе, и надеялась совместить приятное с полезным, и моего мужа увидеть, и что-то про «дело Эвы Торреш» узнать. Что же там за дело?

Предположим, с совпадением, как в одном месте в одно время оказались я и Лушка, разобрались. Профессор Жозе — сестры Торреш — агент Тиензу — Герой Революции относительно понятно. Сгорбленный отец приехал, когда о смерти дочки узнал.

Что с остальными? Кто здесь «остальные» — приемные дети богатой Марии? У них здесь апартаменты, а у щедрой мамочки вилла.

А британский отставной адмирал? Он кто? А голландцы? А этот появившийся только сегодня неприметный мужчина, который кажется мне знакомым?

Начнем по порядку. Адмирал! Как, Мануэла говорила, его фамилия? Кинг? Да, кажется, Кинг. Адмирал Томас Кинг.

Поищем, «Гугл» нам в помощь!

Вбиваю имя в поисковую строку и, еще не успев открыть ссылку на «Википедию», в появившихся нескольких строках описания читаю: «…родной сын Казимиру Монтейру, агента ПИДЕ, задействованного в ряде политических убийств, таких как операция «Осень»».

Родной отец британского адмирала вместе с Тиензу душил мать Профессора Жозе?

А если это Адмирал Кинг прибил Профессора Жозе за то, что тот прибил подельника отца?

— Не надо кричать. Напугаете весь дом.

Медленно отпускает руку.

— Вы?! Что вы с ними сделали?!

— С кем? — искренне не понимает главный убийца страны. — А-а! С той стенографисткой с внучкой. Ничего. Поехали наверх. Зачем мне они?

Эва пытается рвануться обратно к лестнице, бежать наверх, чтобы убедиться, что он не врет. Что лифт не откроется на ее этаже с двумя трупами самых близких ей людей. Но Монтейру только одну руку от ее рта убрал, второй крепко держит ее за предплечье — не вырваться.

— Я не ваша дочь.

— Не моя… Тогда я другую Каталину подмял. Эта, — кивок головой вверх вслед уехавшего лифта, — слишком тощая тогда была. Не позаришься.

Что делать?!

Как не пустить его наверх? Как продержаться, пока приедет Витор или пришлет за ней…

— Что вам нужно от меня?

Беспалый убийца отпускает руку.

— Ничего.

— Ничего?! Поэтому вы ведете слежку за мной с конца декабря?!

— Сначала и вправду думал, что ты моя дочь. Смотрел, какая ты.

— Но я не ваша. И что теперь?!

Смотрит. Внимательно смотрит глаза в глаза. Первый раз она видит глаза убийцы так близко. Мутные. С желтоватыми белками.

Так же ему в глаза смотрели и те, кого он убивал?! И это было последнее, что они видели в жизни? Сколько их?

Смотрит. Не отводит глаза. Начинает говорить первой:

— У вас ничего не выйдет.

— Тебе не надо ехать на телестанцию.

Монтейру уже и про телестанцию знает?! Разговор с Витором слышал? Шпионы проникли в «заговор капитанов»? Или мать права и прослушка в этой стране стоит везде?

— У вас ничего не выйдет.

Эва осторожно шевелит затекшим от давления сильной руки плечом. Будет синяк. Опять на воскресный концерт открытое платье не надеть, костюмерша Роза решит, что Луиш ее бил, будет причитать. Какие глупости волнуют ее сейчас, когда ее могут убить, заговор Витора и его капитанов может провалиться, их всех могут арестовать. И посадить, как отца, на много лет, и никакого воскресного концерта…