И понеслось. Вопросы полетели со всех сторон — во сколько взломали, зачем взломали, что сломали, чем поживились. Я отвечала, но в подробности не углублялась. Старалась делать вид, будто мне-то всё известно, просто я не очень хочу этим делиться.

Хотя на самом деле сама до сих пор теряюсь в загадках.

Раньше обеда в новую-старую лабораторию я не поеду. Так что у меня будет достаточно времени, чтобы прогуляться до Феранты и спросить, открылись ли подробности взлома. Все-таки новая лекция у меня уже завтра. Надо же будет рассказать студентам что-то такое, что они послушают с удовольствием.

Вопросы ко мне остались даже после звонка. Аудитория опустела, остался лишь Хопберг, и сначала всё даже шло как нужно: он уточнил у меня некоторые моменты, которые я упомянула на сегодняшней лекции, и я с радостью объяснила ему все непонятные моменты. Но распрощаться так просто мы, увы, не смогли. Направились к выходу, и уже тогда Хопберг спросил:

— Стало ли ясно что-то о том взрыве, на маскараде? — И добавил торопливо: — Сам бы я не стал узнавать, но мама спрашивает. Не даёт ей покоя эта мелочь.

Неловко в таком признаваться, но сейчас я бы даже обрадовалась, если бы застала за дверью Гетбера. Была бы даже не против прогуляться с ним до сада и узнать, что я всё-таки не сплю (а я все-таки не сплю).

Весь сегодняшний день мне напоминают о том, как я бессильна даже против мелких загадок. А что будет, если я столкнусь с настоящей, обширной тайной? Герта, которая, к слову, сегодня впервые пропустила лекцию, посоветовала мне внимательнее смотреть. Но никто не признается в том, на что именно я должна обращать внимание.

Гетбера за дверью не оказалось.

Пусть теперь только попробует оправдаться. Никакого доверия нет тем людям, что приходят на помощь через раз. Невозможно на таких положиться.

***

— Вы понимаете, — ответила наконец я, — у меня нет права говорить о таких вещах. Этими делами занимаюсь не я, а Феранта, я просто в удобное для неё время оказываюсь рядом. И все те знания, которыми я обладаю, мне не принадлежат. Я не могу о них распространяться.

Я пешка в руках кого-то более хитрого и продуманного, вот и всё.

Хопберг кивнул и заметил серьезно:

— Я понимаю. Но уверен, однажды это изменится.

— Что именно? — поинтересовалась я.

— Вам просто нужно время, чтобы привыкнуть к нашим порядкам, — попытался объяснить Хопберг, но лишь запутал меня ещё больше. — Мне кажется, у вас… потенциал.

Он неопределенно махнул рукой, кивнул мне на прощание и быстрым шагом удалился вглубь коридора.

Ну, что здесь скажешь. Остается только поблагодарить за ещё одну загадку. Потенциал… для чего? Или даже так: у меня? Очень сильно сомневаюсь.

Феранты в кабинете не оказалось. Я подождала её возле двери, но недолго. Возникла коварная мысль: поехать в лабораторию уже сейчас, но вернуться к ужину и повторно сходить до Феранты. И я не нашла ни одной причины, почему не могу поступить именно так.

Запрещающую табличку с двери моей прежней лаборатории кто-то сорвал. Слишком быстро она эволюционирует: не прошло и двух недель, а лаборатория из действующей превратилась в заброшенную. Не удивлюсь, если к завтрашнему вечеру она обрастет паутиной.

А время для отъезда я выбрала все-таки неудачное, поскольку вместе со мной в город срочно понадобилось уехать целому скопищу студентов. Везёт же, отсидели одну пару — и полная свобода. Остается только отстоять дорогу, вплотную прижимаясь друг к другу. Миры меняются, а проблемы с переполненным транспортом остаются.

Обедала я в своём любимом месте, но в этот раз обошлась одним лишь супом. Не так уж много на руках свободных денег, а они сейчас как никогда нужны: сразу после работы я планирую зайти в лавку к Ахелфу, напомнить о своём существовании и сдержать слово — забрать два оставшихся молотка. Сколько им ещё отлеживаться?

В этот раз работа пошла куда легче и бодрее. Все-таки я потихоньку начинала чувствовать себя в этом месте хозяйкой. Неважно, что раньше в нём главенствовал кто-то другой. Не имеет никакого значения, что у него были причины уехать.

Да и внутри самого здания в этот раз было чуть-чуть живее. Мелькали на периферии голоса, и от этого было спокойнее, хоть я и ни слова не смогла разобрать.

Я вдоволь налюбовалась свалившимся с небом богатством.

И принялась его описывать.

Каждому камню присвоила номер и с десяток пустых листов в лабораторном журнале. Выделила общие характеристики: цвет, размер, форма граней, и принялась заполнять таблицы, которые начертила собственной рукой.

Всё-таки без добровольцев обойтись не получится. Гетбер исчез в неизвестном направлении (чему я, на самом деле, ни в коем случае не удивлена), но у меня есть ещё один кандидат. Завтра же отыщу Эдвина. Конечно, если он сдержит слово и согласится помочь, возникнут новые трудности — отыскать место, в котором мы будем экспериментировать, например.

Работа, пусть и в большей части механическая, оказалась достаточно приятной, так что в лаборатории я пробыла даже больше, чем планировала изначально. Уходила в спешке, но все-таки раза три проверила, всё ли вернула на свои места. И раз пять подергала ручки дверей. Все-таки эти системы с отпечатками пальцев внушали мало доверия.

Попрощавшись с вахтёром, я покинула здание.

На улице оказалось неожиданно хорошо: спала полуденная жара, оставив место ласковому, почти вечернему солнцу. Жакет, который висел у меня на локте, я накинула на плечи. И невольно задумалась о своём родном городе в таком недружелюбном, но все-таки родном мире. Там люди наверняка ещё время от времени надевают на себя зимнюю куртку и прячут лица от метели. Боюсь представить, каким будет лето здесь, если оно даже на моей родине никого не щадило. Узнаю, наверное, если доживу.

Поворот налево — и идём по прямой. Казалось бы, что может помешать этой незамысловатой прогулке?

Но что-то все-таки помешало. Оклик, прозвучавший за спиной:

— Варя?

В этом мире звал меня так только один человек.

Насколько я была чужеродна этим улицам, настолько же гармонично в них вписывался Гетбер. Лакированный плащ блестел точь-в-точь как водопроводные трубы. Четкие линии — воротник плаща, стрелка ботинок, нахмуренные брови — повторяли лабиринты улиц. Уставший взгляд намекал на то, что пережил Гетбер много всяких волнений (как, собственно, и город); но и Гетбер, и окружившие нас здания продолжали уверенно стоять на своём.

— Я вспоминала о вас несколько раз за сегодняшний день, — призналась я. — Надеялась, что придёте на выручку… Но сейчас мне ваша помощь уже не нужна.

— Раз так, то мне даже лучше, — Гетбер кривовато улыбнулся и провёл ладонью по волосам. Впрочем, градус помятости это не снизило. — Не ожидал я тебя здесь увидеть.

— А я отдыхаю, — заметила я, — гуляю по городу. Вы ведь наверняка слышали, как обстоят дела с моей с лабораторией. Хотя очень старательно делаете вид, будто ничего не произошло.

— Слышал, Варя, — согласился Гетбер. — Я скажу тебе даже больше: я уже почти наверняка знаю, кто именно устроил покушение на твою святыню.

— Правда? — Если честно, его признание весьма ощутимо на меня подействовало. Мне-то казалось, хотя бы к взлому моей лаборатории Гетбер не имеет никакого отношения, но он вновь стремится занять одну из главных ролей.

Мы неспешно двинулись вдоль улицы.

— Если бы я хотел восхитить тебя, я бы придумал что-нибудь более выдающееся, — он пожал плечами. — У меня есть подозреваемый, но нет мотива. Как только я разберусь с этой проблемой, тебе обо всем станет известно.

— Вы ведь тоже знали, где расположена моя лаборатория, — заметила я.

Гетбер усмехнулся, будто я сказала что-то невероятно забавное.

— Более того, ты сама пригласила меня в неё войти. Если бы мне что-то потребовалось из неё забрать, поверь, я бы нашёл способ не привлекать лишнего внимания. Существуют заклинания, которые помогают забыть пригоршню последних мгновений. Но мне бы даже ими не пришлось пользоваться — хватило бы дождаться, пока ты отвернёшься.