– Коралина, берешь ли ты Сайласа в законные мужья до тех пор, пока вы оба живы?

Слова судьи повисают в спертом воздухе. Повисает тяжелая тишина, прежде чем она делает глубокий вдох и сжимает мои руки.

– Да.

– Сайлас, берешь ли ты Коралину в законные жены до тех пор, пока вы оба живы?

Осознание реальности этой ситуации должно наступить, но по какой-то причине все, о чем я могу думать, это о том, что когда все это закончится – суд прикажет мне поцеловать девушку, стоящую передо мной, мои губы будут скользить по ее губам, чтобы я мог ощутить сладость ее рта, растапливая языком все язвительные слова и ухмылки.

– Да.

– У вас есть кольца, которыми можно обменяться?

На лице Коралины отражается паника, но уголки моих губ приподнимаются. Может, я и не планировал давать клятву, но это я запланировал. Я лезу в карман и достаю оба кольца.

Протягиваю ей свое – простое золотое кольцо с гравировкой #dd4a3d на внутренней стороне. Мой маленький секрет, но она не замечает этого, когда надевает его мне на палец.

Медленно я оказываю ей ответную любезность, надевая ей на палец круглый бриллиант-солитер³¹ на золотом ободке в тон. Он не броский и не вызывающе большой; в нем есть скрытая красота, отражающая девушку, которая его носит.

– Властью, данной мне штатом Орегон, я объявляю вас мужем и женой, – судья делает жест, как будто это ей меньше всего нравится. – Теперь вы можете поцеловать невесту.

Глаза Коралины расширяются, когда моя рука скользит по ее волосам, притягивая ее ближе. Мне нужно привыкнуть к ощущению кольца на моем пальце.

– Ничто из того, что я могу дать тебе, не будет похоже на любовь, Сайлас.

– Тогда я притворюсь.

У нее перехватывает дыхание, но я проглатываю его.

Мои губы прижимаются к ее губам в жадном столкновении. Я не мягкий и нежный, терпение – последнее, чем я обладаю.

Губы Коралины приоткрываются под моими, подчиняясь еще до того, как я заставляю ее. Мои пальцы впиваются в ее волосы, удерживая наши рты вместе, и я вознаграждаю ее за хорошее поведение, проводя языком по ее языку.

Я погружаюсь и впервые пробую на вкус Ведьму из Пондероза Спрингс. Проклятая.

В кои-то веки в этом городе оказалось что-то близкое к правде. Ее рот – это колдовство.

Она дрожит в моих объятиях, из-за чего обеими руками хватается за перед моего смокинга. Притягивая меня к себе, она медленно, тщательно проводит губами по моим губам. Когда она поднимается на цыпочки, нуждаясь в дополнительном росте, чтобы быть ближе ко мне, как будто она не достаточно близко, я ухмыляюсь ей в губы. Свободной рукой обхватываю ее за талию, прижимая к своей груди, прежде чем оторвать ее ноги от пола.

Это именно то, чем никогда не должен быть первый поцелуй. В нем нет нежности и мягкости. В нем нет любви.

Тихий стон вырывается из глубины ее горла, заставляя меня прикусить ее нижнюю губу, чтобы она издала этот звук еще раз. Я втягиваю ее в рот, чтобы ощутить ее аромат, эту темную магию, проникшую глубоко в ее вены, которая ощущается у меня в горле как гребаный мед и сахар. Грудь Коралины трется о мою грудь, заставляя меня стонать. Ее тело молит меня об удовольствии, которое, я знаю, я могу ей доставить.

Я хочу трахнуть свою жену прямо в этом зале, и мне все равно, кто будет смотреть. Пусть они увидят, как она лежит раздетая на одной из этих деревянных скамеек. Пусть весь мир увидит, какая она податливая и чертовски хорошая для меня, с дрожащими ногами, когда она умоляет меня перестать доводить ее до оргазма, только чтобы я продолжал, пока она не кончит еще дважды.

Больше. Больше. Больше.

Это колдовство ее языка заставляет меня жаждать ее в нездоровых количествах.

– Извините, – неприятный голос судьи эхом отдается в моих ушах, заставляя Коралину немедленно убрать свои губы от моих. – Еще одна пара ожидает бракосочетания сегодня.

На долю секунды я задумался, не попросить ли Рука придумать способ уволить эту женщину. Вопреки своим желаниям я ставлю Коралину на ноги и смотрю, как она поправляет прическу и платье.

Мы покидаем это место как муж и жена.

Я знаю, что этот брак ненастоящий. С годами я очень хорошо научился отличать реальность от игр своего разума.

Но ничто не было более реальным, чем этот поцелуй.

20. МАМИНО БЕЗУМИЕ

Сайлас

Бах. Бах. Бах.

Еще одна громкая череда стуков в мою входную дверь.

– Черт возьми, – бормочу я, проводя рукой по лицу.

Вчера вечером я допоздна просидел в офисе над отчетами, а вернувшись домой, потратил два часа на установку устройства слежения на телефон Истона Синклера.

Хотя мы не нашли в поместье Синклеров ничего, что могло бы доказать, что он помогал отцу, я не собираюсь просто верить ему на слово. Не тогда, когда я знаю, что он – гребаная змея.

Я рывком открываю входную дверь и обнаруживаю своего младшего брата. Он все еще на несколько дюймов ниже меня, но выглядит гораздо старше, чем я помню с тех пор, как видел его в последний раз.

– Леви? – я хмурю брови. – Какого хрена ты здесь делаешь?

– Я, как лучший брат, сообщаю тебе, что ураган Зои появится на твоем пороге в ближайший час, – он прижимает бумагу к моей голой груди, заходя в квартиру.

Мне не нужно смотреть, чтобы понять, что он направляется на кухню, скорее всего, для того, чтобы совершить рейд на мой холодильник. С детства его живот, как бездонная яма.

Отложив газету, я чувствую, как головная боль немедленно атакует мой мозг.

Свадебные колокола для технологического миллиардера и нефтяной наследницы.

Газета «Пондероза Спрингс Трибьюн» с отвращением описывает наши спокойные отношения, не забывая упомянуть ужасную историю Коралины о торговле людьми для дополнительного контекста.

Как будто ее травма нужна, чтобы привлечь больше внимания к их дерьмовой газете. В левом углу помещена фотография, на которой мы вдвоем выходим из здания суда.

Я подавляю желание разорвать ее пополам и достаю телефон из кармана своих серых спортивных штанов. Я трижды звоню Коралине, прежде чем она отвечает, запыхавшись.

– Да?

– Ты нужна мне у меня дома в ближайшие тридцать минут, – бормочу я, потирая лоб, чтобы снять напряжение. – Это срочно.

– Что случилось? – она выбегает из комнаты, на заднем плане слышится эхо падения чего-то тяжелого. – Это Стивен?

– Хуже, – я вздыхаю. – Это моя мама.

Коралина судорожно втягивает воздух; я практически слышу через телефон, как она паникует. После свадьбы я сказал ей, что ей скоро придется познакомиться с моими родителями. Я планировал выиграть для нее столько времени, сколько ей понадобится, но, видимо, трех дней нам будет достаточно.

– Я скоро буду, – бормочет она в динамик, не давая мне больше времени ввести ее в курс дела, прежде чем повесить трубку, оставив меня с пустыми гудками.

Гребаная девчонка, поддалась панике, а потом не позволила мне отговорить ее от этой мысли по телефону, пока она не приехала. Я уверен, что она меня доконает.

Я закрываю входную дверь и медленно прохожу по прохладному полу на кухню.

– Поздравляю, – бормочет Лев, уплетая купленный в магазине маффин. – Мама тебя убьет. Приятно наблюдать, как золотой братец попадается.

Я закатываю глаза. Он удивляется, почему я называю его драматичным. Подхожу к кофеварке, завариваю новую порцию кофе, а затем беру две упаковки с таблетками. Одна – от усиливающейся мигрени, другая – от депрессии. Дженнифер Тако была бы очень горда, узнав, что я все еще принимаю их и не заменил на витамины.

– Мало того, что ты женился до того, как она познакомилась с твоей женой, так она еще и узнала об этом из газеты. Ты в полной заднице.

– Позволь мне самому побеспокоиться о нашей матери, – говорю я. – Почему ты вообще дома? Что-то случилось с твоей стажировкой в Бостоне?