— Она вывела пошаговую инструкцию, как надо действовать на самом ритуале, точнее специальное заклинание, но не смогла вывести последовательность расположения групп.
— У нас есть время, так что мы сможем составить ее сами. Так что у нас есть все шансы, — воодушевленно проговорил альв.
— Тут еще одна загвоздка, — добавила Мириам. — Специальный символ должен быть составлен из четырех особенных ритуалов. Нас же только двое…
— То есть, нужно найти еще двоих главных в группах, которые нам помогут?
— Да.
— Отлично, — радостно подмигнул Бастиан, доставая из своей сумки ленту и подвязывая ей свои волосы. Следом альв вынул еще две ленты и предложил Мириам заплести ее.
Ведьма любила свои длинные распущенные волосы, сияющие в свете яркого солнца и взлетающие под порывами ветра. Только родной матери Мириам позволяла себя заплетать, потому как Джоан всегда очень нежно и бережно обращалась с волосами дочери. После смерти самого близкого для себя существа ведьма никому не позволяла трогать свои локоны. Но Бастиан… За это время они достаточно сильно сблизились. И сам альв был профессионалом в области причесок, поэтому, поколебавшись, Мириам разрешила себя заплести.
Усевшись спиной к своему другу, ведьма неловко вздрогнула, когда пальцы альва коснулись ее волос. Но все же смогла расслабиться и даже получить некое удовольствие от этого.
— Исследования твоей матери… Они при тебе? — как ни в чем не бывало спросил Бастиан.
— Да, — ответила ведьма, ее голос слегка дрогнул. — А что? Я уже переписала все в свою тетрадь, можешь посмотреть, она в сумке.
— Я не об этом, — проговорил альв. — Просто твой отец очень разозлился, когда работы его жены пропали. Из-за этого все сегодня ходят сами не свои… Я думаю, те бумаги надо вернуть на место.
— Хм, — Мириам и сама об этом думала. Только вот лишь в этот момент она задумалась, а как это сделать. Пойти ночью — не вариант, Эдмунд обязательно будет ждать вора всю ночь, чтобы задать тому трепку. А днем… В попытке придумать план своих дальнейших действий ведьма и не заметила, как Бастиан закончил свою работу и, найдя старое треснутое по краям зеркало, продемонстрировал Мириам результат:
— Ну как?
— Вау, — у ведьмы не было слов, чтобы описать полученный результат. Длинная коса сплеталась с лентами двух цветов, создавая яркую полноценную картину. Не видевшая свои волосы так красиво заплетенными Мириам была невероятно признательна Бастиану, поэтому без конца того благодарила.
После этого двое еще просидели некоторое время в старой оранжерее, молча дожидаясь, когда стихнет разбушевавшийся дождь. Но стоило чуть ослабнуть напору льющейся с неба воды, как Мириам и Бастиан уже разбежались в разные стороны.
Всё это время ведьма без остановки думала, как же вернуть труды своей матери в кабинет к отцу. Ещё одна черта страндваскаре, о которой узнала Мириам из одной книги местной библиотеки, — это вечная верность. Любой из представителей этих темных духов готов всю свою жизнь положить на служение своей любви, а если объект воздыхания умрет насильственной смертью… Месть будет жестка и сурова. Зная это, конечно, становится очевидным, что Эдмунд, любящий Джоан с самой первой их встречи на Священных Землях, даже после ее смерти будет чтить и хранить всё, что с ней было связанно. Поэтому он так разозлился, когда работа мамы Мириам пропала. А учитывая дурную славу Эдмунда и его авторитет, не удивительно, что всем сразу же стало не по себе.
Только вот в этом и была загвоздка. Страндваскаре верны своим возлюбленным всю свою жизнь, но это не значит, что они также готовы оберегать и защищать своих детей. Эдмунд, конечно, любит и Мириам, и Эриха, но такая привязанность не сравнится с его преданностью Джоан. Поэтому пусть он не станет делать что-то плохое, если узнает, что именно ведьма взяла труды своей матери, но зол будет определенно. Может начнет ругаться. Может, будет кричать. А может…
— Что за красота⁈ Мириам! — раздался голос за спиной ведьмы, вырвавший ее из раздумий. А вместе с тем и давший ей конкретную инструкцию действий. Всё таки Леней, как никак, лучший друг Эдмунда. — Кто это сделал тебе такую прическу? Ну-ка, признавайся. Я тоже хочу.
— Леней, — без лишних предисловий начала Мириам. — Мне нужно, чтобы Вы вытащили его из кабинета.
Сатир, может, и выглядел простодушным и вечно веселым, но вовсе не был дураком. Поэтому, сложив всё в своей голове, сразу понял, о чем говорит ведьма, и мигом посерьезнел, да так, что обратился на «Вы»:
— Мириам, Вы вступили в очень жестокую игру, и даже если Вам удастся выбраться сухой из воды, ваш отец не будет доволен. А потому Вы не сможете больше рассчитывать на его помощь, ведь Эдмунд будет подозревать всех и…
— Я всё это прекрасно знаю, — перебила ведьма. — Вы поможете или нет? Я, в любом случае, найду выход из ситуации. Но как он может повлиять на вас…?
Леней, как уже было сказано, дураком не был, а, следовательно, понимал свои риски. К тому же он не мог не уважать одну из лучших своих учениц и дочь своего лучшего друга. Потому без лишних слов зашел в кабинет Эдмунда и громко и радостно проговорил:
— Дружище, знаешь, что я подумал? Может кто-то унес работу в Зал Памяти? Ну, всякое бывает…
За этой фразой последовало неразборчивое ругательство отца Мириам, которое сама ведьма не могла расслышать, так как спряталась за колонной, чтобы не быть замеченной.
В ожидании она простояла всего пару минут, пока не послышался громкий хлопок дверью, за которым последовали удаляющиеся шаги двух Мастеров, скрывшихся на лестнице. Действуя по уже проверенной схеме, Мириам вскрыла дверь кабинета Рун и Печатей ритуальным ножом своей бабушки, прошмыгнула в него и заперлась.
Это помещение полностью соответствовало своему хозяину: такое же мрачное и тихое. За полгода проведенных здесь ведьма уже привыкла к этому кабинету и его гнетущей атмосфере, потому без страха прошла к дальнему стеллажу, где в прошлый раз и нашла нужную ей работу.
Вернув все на свои места, да так, что никто бы и не осознал случившегося преступления, Мириам направилась к выходу, но остановилась у двери. Вдоль темных коридоров северо-западной части Цитадели кто-то шёл. Конечно, ведьма не хотела быть замеченной. Поэтому прибегнула к тому же способу, который спас ее прошлой ночью — открыла окно и, выдохнув, прыгнула.
Под окнами всей западной части находился небольшой лес, земли которого устилал мокрый от дождей мох. Он то и смягчил падение безумной ведьме. Только вот с губ Мириам все равно слетел болезненный стон, так как она приземлилась ровно на тоже бедро, что и вчера, где теперь красовался большой сиреневый синяк.
— Ты как обычно, — невинно проговорила Анели, возникшая посреди темного леса, закрывшая ведьме просвет между деревьями. — Вечно с тобой что-то да происходит. А как же я?
Мириам не сразу поняла, кто перед ней:
— Что ты здесь делаешь?
— У нас тут свидание, — раздался хриплый голос около Анели. Ведьма была так удивлена, что, превозмогая боль, поднялась.
Около никс стоял высокий темноволосый эльф. Его глаза глядели высокомерно, что было свойственно природным духам, только выглядело это в данной ситуации комично, потому как волосы этого юноши были растрепаны, одежда смята, а на шее виднелся засос, прямо возле следа от укуса.
— Это…?
— Эмиль. Мой парень, — объяснила Анели. — Разве ты не помнишь? Ты помогала мне привлечь его внимание.
— Да уж, помогла… — ведьма смотрела на этого растерянного парня, которому только что своим появлением она испортила вечер, который мог быть просто невероятным.
Мириам Эмиля знала. Но не как парня Анели, а как хорошего друга Бастиана. Альв их, собственно, и познакомил. Тогда, зимой, когда ведьма в очередной раз пришла проведать Бастиана в его коморке, Эмиль был там, также старался помочь своему другу подняться на ноги. Тогда же Мириам и заполучила уважение эльфа, что сделало его чуть более снисходительным. Если говорить начистоту, то все природные духи по своей натуре были высокомерными и непомерно гордыми, только с большим усилием можно было заслужить доверие такого существа. Мириам смогла это сделать дважды: с Бастианом и с Эмилем.
