— Не позволяй ему одурачить себя. Этот пес — воплощение зла. Как, черт возьми, это происходит? Сначала дерьмо с Чедом, а теперь это? Что я скажу Владу? Он понятия не имеет, что это значит.

— После того, как эта фотография пробыла в Сети в течение часа, все сошлись во мнении, что он настолько же подозрителен, насколько и горяч, я и сама не уверена, где правда. Очевидно, ты ему нравишься, и я не собиралась ничего говорить, но…

— Но что?

— Про этого человека нет ничего в Интернете, ни-че-го, ноль, его семья предположительно вымерла пару сотен лет назад. Серьезно, я нигде ничего не могу найти, Обри.

— Знаю. Большинство комментариев говорит, что он фальшивка, а я — бездельница.

— Если бы я не знала тебя лучше, я бы сказала, что он мошенник, верно? — спрашивает Берни с внезапным беспокойством. — Как будто он просто использует этот трюк, и фальшивое имя Дракулы, да? Которого на самом деле зовут Влад Цепеш?

Мои брови хмурятся.

— Я не думаю, что он мошенник, — отвечаю я, так как ни разу не усомнилась в том, кем он себя называет, даже когда мы впервые встретились. Он говорит это так искренне.

Берни замолкает, а затем снова одержимо стучит по клавиатуре, заставляя меня застонать. Теперь она с этим носиться как собака с костью.

От мысли, что я трахалась с каким-то парнем, которого едва знаю, у меня внутри все переворачивается, но я чувствую, что знаю его, и дело не только в сексе. Тяжелая правда, которую нужно принять во всем этом, заключается в том, что он мне действительно нравится, настолько, что я пригласила его домой на свадьбу кузины.

— Знаешь, до сих пор существуют люди, которые просто не зарегистрированы в социальных сетях.

Она фыркает.

— Он либо лжец, либо странный отшельник. Он сказал: «Привет, меня зовут Влад Цепеш», а что ты сделала? Ты сразу пригласила его в свою киску, его и его гребаное фальшивое имя. Вот почему мы проводим исследование, — хватает наглости заявить этой потаскушке.

У меня отвисает челюсть и сужаются глаза.

— Как будто ты не была на моем месте. Ты та, кто в первую очередь посоветовал мне оседлать этот горячий европейский член! Так что не смей.

— Ну, по крайней мере, мы полностью уверены в том, что он не убийца с топором, верно? Типа, если бы это было так, ты уже была бы мертва. Очевидно, что это не так, так что давай рассмотрим другие варианты, хорошо? — голос чертовски успокаивающий.

Я вздыхаю и продолжаю искать костюмы.

— Боже, он симпатичный. Я искренне надеюсь, что перепихон с таким прекрасным мужчиной был хорошим.

— Пожалуйста, мы можем вести себя по-взрослому? — раздражаюсь я.

— Тогда не благодари. Похоже, это было бы чертовски здорово, и я бы сделала то же самое, но ты слушаешь? Потому что я кое-что узнала.

Я смотрю на кучу старой, ненужной одежды, большая часть которой пожелтела и выцвела от времени. Фу, как давно это барахло здесь?

— Что узнала? — спрашиваю я.

— Ты знаешь генерального директора Talbot Global⁶¹?

Я моргаю при упоминании одного из богатейших людей в мире.

— Фрэнк Штейн?

— Окей, у Влада по-прежнему нет даже фотографии профиля, но у него есть связи в Talbot Global конкретно с основателем Фрэнком Штейном и его деньгами, — говорит она.

Я усмехаюсь.

— Берни, сколько кофеина ты употребила сегодня?

— Четыре «ред булла» и два чая, но дело не в этом.

— Нет, дело в том, что, серьезно? Фрэнк Штейн? Этот парень миллиардер. Зачем ты вообще копала под Влада? — я звонко хлопаю себя ладонью по лбу. — Боже. Ты делаешь это каждый раз.

— Я знаю, и ты все еще любишь меня, но именно поэтому я тебе не сказала. Влад Цепеш владеет акциями Talbot Global — огромной суммой. Что означает связи с Фрэнком Штейном. Как человек превращается из «ничего» в тайного совладельца многомиллиардной компании?

Я качаю пальцем, указывая на стену, прекрасно понимая, что Берни меня не видит.

— Бернадетт Теодора Креншоу, я не хочу, чтобы ты копалась в этом. Хватит. Обещай мне.

— Ты никогда не жаловалась, когда я искала Чеда через весь город, — я практически вижу, как она говорит по телефону, закатывая глаза, и это выводит меня из себя.

Схватив телефон с маленького столика, я хмуро смотрю на него менее чем в футе (прим. 30 см) от своего лица.

— Дело в том, что я даже не знаю, что происходит между мной и Владом, а теперь наше фото завирусилось в интернете. И ты копалась в компании, принадлежащей миллиардеру! — последние слова я шиплю, поднося микрофон телефона прямо к губам.

В голове стучит, и я чувствую приближение мигрени. Я схожу с ума.

— Обри, прекрати. Ты через полмира от меня таращишь глаза на незнакомого тебе мужчину. Если ты думаешь, что я не стану копать, то ты сошла с ума. Никто даже не узнает, что я там была. Не злись, а то я начну плакать в свой бочонок мороженого раньше времени.

Боже, я ненавижу, что она права. Я делаю пару глубоких вдохов, и реальность снова возвращается. Мужчина, с которым я встречаюсь, отшельник, но знает Фрэнка Штейна? Где логика.

— Фу, для этого мне нужно вино, и я не могу поверить, что ты пыталась вызвать у меня чувство вины. Ты даже не ешь мороженое, — говорю я, скользя в своих плюшевых тапочках-кроликах, хлопающих ушами. На ходу я надеваю беспроводные наушники, чтобы убедиться, что Берни и ее безумную болтовню никто не подслушивает.

— Верно, но я прямо скажу своей непереносимости лактозы, чтобы она отвалила, если ты порвешь со мной.

Улыбка кривит мои губы, почти разрушая фальшивый раздраженный тон.

— Ты понимаешь, насколько смешна, верно?

— Неважно. Хотя не собираюсь тебе врать — похоже, он многое скрывает.

В животе все переворачивается от страха. Пожалуйста, не будь секс-торговцем. Я ныряю в коридор, направляясь на кухню. Боже, надеюсь, я не столкнусь с Владом. В желудке все переворачивается во второй раз.

— Что ты имеешь в виду? — наконец спрашиваю я, когда думаю, что путь свободен.

— Я имею в виду, что у большинства организаций есть надежные брандмауэры⁶², защищающие большую часть их активов. Но странно. Я нашла эту небольшую дочернюю компанию, и все файлы зашифрованы. Это не похоже ни на что, что я когда-либо видела. Подумай о безопасности на уровне Форта Нокс⁶³.

Я хмурюсь и шепчу:

— Но какое это имеет отношение к Владу?

— Я все еще работаю над этим, но нашла один старый документ. Очевидно, семья Цепеш была частью Talbot Global с момента ее создания.

— Что? — Talbot стоит миллиарды. Если это правда, то почему им нужна помощь, чтобы организовать это грандиозное открытие? Если Влад — партнер Фрэнка Штейна, тогда зачем все это?

— Может быть, он хотел расширить свое портфолио? Кто знает? — я почти слышу, как она пожимает плечами через динамик. — Честно говоря, мне интересно, почему это место не кишит моделями.

Я включаю свет на кухне и бросаю взгляд на безупречно чистую, облицованную кирпичом плиту и столешницу.

— Да, какого черта? Просто одна мисс Америка, ничего особенного.

— Я серьезно, Обри. Я не знаю, что происходит, но у меня странное предчувствие.

— У тебя были приступы странных предчувствий со второго класса, — говорю я, пытаясь вспомнить, за какой дверью находится кладовка. Им действительно нужно составить карту — это упростило бы поиск. Телефоны в каждой комнате тоже не помешали бы.

— Послушай, что бы там у них ни происходило, мне потребовались дни, чтобы разузнать то, что я говорю тебе сейчас, и потребуются недели, чтобы разобраться во всем этом, — бормочет она как раз в тот момент, когда я понимаю, какая дверь ведет к вину.

— Какие у тебя будут неприятности, если тебя поймают?

— Как будто кто-то из тех придурков, которых он нанимает, может поймать меня, — говорит она и смеется на другом конце провода.

Бернадетт — куколка, милая, веснушчатая, рыжеволосая куколка, которая гордится тем, что никогда не сталкивалась с компьютерной системой, которую не могла взломать. Это не первый и не последний раз, когда нам приходится вести разговоры об интеллектуальной собственности других людей.