— Это могло бы пойти ей на пользу, новое место не под землей.

— Это была твоя идея, не моя. Не то чтобы она пряталась, — парирую я. — Ты говоришь так, будто я заключил ее в тюрьму.

— Она даже не может подняться наверх, Влад.

— Катакомбы такие же большие, как замок, и в два раза грязнее. Ты знаешь, она веками пыталась уговорить меня разрешить ей убираться там, так что она наслаждается жизнью.

Я выгибаю бровь, когда Дойл драматично падает в кресле.

— Ты фактически используешь навязчивые привычки этой женщины к уборке против нее самой.

Я указываю на него пальцем, щурясь и поджимая губы.

— Знаешь, я это где-то видел. Ноющие капризные дети. Есть даже куча мемов.

Он напрягается и наставляет на меня указательный палец в ответ.

— Пошел ты. Я серьезно насчет Хильды — так было бы лучше для всех. Его ладонь раскрывается, а брови хмурятся. — И где ты все это видел?

— Очевидно, на YouTube, и Хильда — моя забота. Твоя забота — найти солнцезащитный крем, который состряпал Фрэнк, чтобы завтра у меня не появились волдыри, — я ни за что на свете не позволю одной незначительной, хотя и изысканной женщине обнаружить, что сверхъестественное существует.

Его стул скребет по деревянному полу кухни, когда он встает, чтобы взять лосьон.

Мысль приходит мне в голову.

— Интересно, как он вообще додумался позволять вампирам гулять на солнце?

— Точно так же, как он додумался скрыть свой запах от всех. Сними рубашку. Тебе нужно встать с вытянутыми руками, и я обрызгаю тебя. Какой у нас план с Обри?

— Доказать ей, что я не вампир?

— И как ты планируешь это сделать?

Я допиваю свой напиток одним глотком и подхожу к столу.

— Я легко приспосабливаюсь, Дойл. Я больше не питаюсь от людей. Я гуляю под солнцем, и скоро Фрэнк придумает что-нибудь более постоянное. Ей не нужно знать. Она никогда не должна узнать.

Она восхитительный солнечный луч, а я проклятый. Люди — пугливые существа. Они боятся того, чего не понимают, и пытаются искоренить это. Узнать, что сверхъестественное существует — смертный приговор. Если бы она когда-нибудь посмотрела на меня как на монстра… Внутри все сжалось. Я бы не оправился.

Он открывает коробку, которую держит подмышкой, и ухмыляется.

— Помнишь Селесту? О, и Анжелику, разве ее не сожгли за то, что она ведьма?

Я отвожу взгляд и смотрю на свет, падающий на кастрюли и сковородки, прежде чем остановиться на маленькой машине с распылителем средства от загара, которую он где-то раздобыл. Я вешаю свою рубашку на спинку стула Дойла.

— Обри — не Анжелика, и времена сейчас другие, иначе я бы не подвергал себя этому унизительному дерьму.

Он ухмыляется.

— Хорошо. А теперь перестань вести себя как младенец и вытяни руки вперед.

Туман окутывает мою грудь, и я напрягаюсь, запах вторгается в мои чувства.

— Почему, черт возьми, это пахнет печеньем, Дойл?

— Ну, это определенно не то, чего я ожидала, — низкий звук женского голоса заставляет нас обоих повернуться к двери.

Женщина с каштановыми волосами стоит на кухне, уперев руки в широкие бедра, с недоверчивым выражением лица.

— Кто ты? — спрашиваю я.

Она делает паузу, и ее сердцебиение учащается. Ее темные глаза бросаются на Дойла, и она тепло улыбается.

— Уитли. Офис прислал меня на вакансию шеф-повара. Это Замок Цепеша, верно?

— Шеф-повар, — натянуто говорит Дойл.

— Да, хотя не могу сказать, что сожалею о том, что приехала так поздно, — она расплывается в дерзкой улыбке, подходит ближе и плюхается в кресло.

Я выгибаю бровь, когда она скрещивает ноги и закусывает губу, глядя на Дойла, как на закуску. Лицо Дойла мрачнеет, и он ругается по поводу солнцезащитного крема, а я понимаю, в чем проблема. Воздух был пропитан солнцезащитным кремом, из-за чего ему было труднее дышать. Бедняга терпеть не может удары по его обонянию.

Дойл откашливается и кланяется, выглядя нелепо с закатанными рукавами, как разнорабочий.

— Я Дойл, владелец. Если вы подождете в столовой, я скоро с вами встречусь.

— Ты выглядишь нелепо, — шепчу я, наслаждаясь его дискомфортом.

Женщина расплывается в улыбке.

— О, вы имеете в виду, что я не могу остаться и посмотреть? Я видела и менее интересное порно, чем это. Я останусь, если вам все равно.

Что особенного в этой эпохе, что энергичные женщины, кажется, поджидают за каждым углом?

Я смеюсь, но лицо Дойла краснеет, и я вижу, как волоски на его руках встают дыбом по мере того, как он приближается к ней. Я хватаю свою рубашку и натягиваю ее, не заботясь о том, что она будет испорчена.

— Как вы попали на территорию, мадам? — спрашивает Дойл, явно взволнованный. — Сейчас середина ночи.

— Ворота были открыты, а к письму был приложен план замка. Хм, я что-то сделала не так?

Дойл останавливается и скрещивает руки на груди.

— Вам следовало сообщить кому-нибудь о своем прибытии.

Она приподнимает бровь.

— Ну, когда я постучала, у двери никого не было, а на улице темно и холодно. Поскольку я не смогла никого найти, я захотела познакомиться с кухней. Я не знала, чего ожидать, учитывая условие объявления — быть в добром здравии — и местоположение замка. Поверьте, вам повезло, что я здесь. Не многие повара могут подписаться на это.

Дойл хмурится.

— Правда?

Ее глаза сужаются.

— Да. Поэтому я сюда и пришла. И для начала, я хочу быть уверена, что меня не убьют в этом жутком месте.

Я смотрю на нее в замешательстве.

— Жутком?

Она моргает и смотрит на меня так, будто у меня выросла вторая голова.

— Да, акцент на жуткий. Например, я видела, как что-то двигалось в озере вокруг этого места по дороге сюда. Оно было огромным.

Ни я, ни Дойл не реагируем на то, что она, очевидно, видела Несси во рву снаружи. Еще один вопрос, который мы не обсуждали. Я удивлен, что Несси пробилась сквозь верхний слой льда. Она, наверное, голодна.

Дойл смотрит на нее и хмурится.

— Аллигаторы.

Она отражает его взгляд, и в ее глазах вспыхивает решительный блеск.

— Верно, аллигаторы совсем не жуткие. Подождите… аллигаторы в Румынии посреди зимы?

Бессвязный идиот! Если он собирается лгать, не мог бы он придумать что-нибудь более правдоподобное? Обычно он не такой тупой.

Хмурое выражение на его лице сменяется холодной и расчетливой улыбкой.

— Будьте уверены, вы и все гости здесь в полной безопасности.

Ее глаза мечутся между нами, словно оценивая искренность. Дойл, как ни странно, выглядит так, будто желает ей быстрой и неминуемой смерти. Она мне нравится.

Уитли разводит руки и наклоняется через стол.

— Хорошо. Но давайте проясним здесь и сейчас. Я шеф-повар на этой кухне, и вы двое не будете вмешиваться, — она тычет пальцем в Дойла, ее лицо быстро наливается гневом. — Вы знаете, как отвратительно делать это здесь?

Я растерянно моргаю, как только он поворачивается, чтобы посмотреть на меня.

— Большинство аэрозолей, распыляемых по воздуху, не должны смешиваться с пищей, и, судя по запаху, этот токсичный. Уходите. На самом деле, просто убирайтесь, — говорит она, хватает мочалку и начинает мыть столешницу, как сумасшедшая.

— Ты, служащая, указываешь нам, что делать? — Дойл смотрит на нее как идиот, и гнев с его лица исчезает. Я сдерживаю улыбку и вытаскиваю его из комнаты.

— Да. Я очень серьезно отношусь к безопасности пищевых продуктов. Я удивлена, что вы до сих пор не отравились, учитывая то, чем занимаетесь здесь, — затем она бормочет себе под нос. — Мне спрятать масло от этих двоих, чтобы они не начали натирать им друг друга?

— Я не могу просто оставить тебя здесь, пока ты не подпишешь контракт и не поговоришь со мной должным образом, — настаивает Дойл.

— О, это должно быть интересно, — растягиваю я слова, расплываясь в улыбке.

Дойл смотрит на меня с отвращением.

— О, ты думаешь, это смешно, да? Позаботься о Несси и Хильде сегодня вечером, — говорит он себе под нос. — Гости будут здесь утром, как и новый менеджер отеля. Мы не можем допустить, чтобы это повторилось.