— Хотела бы для начала спросить. Брешь, которая была у меня ранее, по сей день осталась? — спросила я мужчину.

Кристиан пристально на меня посмотрел, направляя магию тьмы в глаза. После недолгого исследования он вынес вердикт:

— Нет. Сейчас её больше нет.

Фуух. Ладно. Теперь мои подозрения полностью испарились. Он удивленно покосился на тетрадь. Я достала из нижней юбки свою ношу в виде дневника и положила его на стол перед мужчиной. Он с удивлением покосился на вещь.

— Вы хотели знать правду, и я готова с ней поделиться. Думаю, вы уже поняли, что я не совсем ваша дочь. Точнее, в этом теле продолжает течь кровь вашей семьи, но её душа ушла… — начала я свой долгий монолог.

Мне было сложно говорить, но я продолжала, не прерываясь ни на миг.

— Пять с половиной месяцев назад я проснулась в этом мире, не зная и не понимая ничего. В какой-то момент я нашла дневник девушки и попыталась его расшифровать. Я думала, что там может быть тайна моего попадания сюда. Возможно, появится возможность вернуться, как и настоящей хозяйке тела?

Потом я перешла к рассказу о том, как меня держали в клетке. Когда мне вливали какую-то жидкость, мне открылись воспоминания Агелии. Потоки смешались, и моя брешь в голове начала исчезать. Она стала пусковым крючком для воспоминаний.

Я рассказала, как девушка надеялась, что всё наладится и будет как прежде. Как её сводили с ума долго, дотошно и тщательно. Как Агелия провела ритуал «сопряжения душ», призвав меня из другого мира, при последних разумных крупицах сознания. Как она впала в отчаяние, поняв, что ритуал не сработал, и море вины за свои действия. Она хотела сделать как лучше, но случилось как всегда…

Да, Агелия о многом сожалела, но, что странно, никого не винила. Я рассказала всё, что знаю, также постаралась в подробностях поведать об эмоциях, которые испытывала Агелия. Об этом отдельно попросил Кристиан, перебив меня лишь однажды.

Я рассказывала до хрипоты и сиплости в голосе, не прерывая свой монолог. Вновь вспоминая каждый момент жизни девушки, стараясь передать каждую мысль и роковые моменты. Для меня тоже это было адом. Снова погружаясь в ту пучину, я понимала, что психологически восстанавливаться мне предстоит ещё очень долго. Мне повезло, что Амелия не успела до конца завершить своё лечение, иначе было бы гораздо сложнее.

На мужчину в свою очередь я старалась не смотреть. Мне казалось это неправильным и неестественным. Кристиан суров не только к остальным, но в первую очередь к себе. Я не хотела видеть его уязвимость, мне показалось это кощунством.

В какой-то момент он просто повернул голову в сторону окна. Смотрел на пасмурное небо и слушал меня, не перебивая. Он никогда не позволял себе показывать слабость. Всегда сильный и самый лучший. Никаких промахов и никаких ошибок. Всегда старался решить все проблемы в одиночку и не хотел впутывать семью, стараясь оградить от всего.

Когда я рассказала всё, я наконец умолкла и дала себе немного передышки. Мне также тяжело, только ему сейчас в разы сложнее. Но после окончания моего монолога говорить что-то ещё мне казалось лишним. Ни о каких словах утешения речи не шло. У меня не было детей в своём мире, но я не могла просто сказать: «Всё будет хорошо».

Нет, не будет…

Дети не должны погибать раньше родителей. Никогда и ни при каких обстоятельствах. Не важно, сколько ребёнку лет, неважно, какого пола. Дети всегда останутся детьми для своих родителей. Эту боль потери просто понять — невозможно. Не дай мрак её испытать, шрам не затянется никогда. Со смертью ребёнка у родителя умирает часть души.

Мужчина хотел знать правду, он её услышал. Понимаю, что, возможно, не всегда стоит говорить откровенно, но в этом случае я не могла поступить иначе. Мы так и просидели в молчании некоторое время. Потом я встала с дивана и молча направилась к двери. Только на выходе мужчина, так и не повернув голову, хрипло спросил:

— Как звали тебя в своём мире?

Не оборачиваясь, я ответила:

— Ангелина. Моё имя — Ангелина…

Мы всегда бежим вперед и смотрим в будущее, забывая о настоящем. Но наслаждаться моментом тоже нужно уметь, как и заглядывать в прошлое. Нельзя смотреть только вдаль, от этого мы можем многого не заметить по пути. Мы должны стремиться в будущее, но не жить им.

Живя настоящим, по сути, мы можем наслаждаться только моментом, ничего не ожидая взамен. Без прошлого и будущего такой мир хрупок, но смотреть только назад также нельзя. Оно нас учит и дарит множество воспоминаний, но в какой-то момент необходимо идти дальше по жизни. Прошлое необходимо оставлять позади, но оно делает нас теми, кто мы есть.

Есть только одна истина — золотая середина. Дать себе передышку, и оглянувшись назад проанализировать свои ошибки, убедившись в своих достижениях. Мы порой не замечаем наших маленьких побед и только обернувшись, можем их увидеть. А после вновь отправиться вперед к новым целям и моментам.

От Кристиана не было никаких вестей, но это и понятно. Было бы странно, если бы он сразу сказал: «Всё хорошо, ребят, пляшем дальше». Я понимаю, что ему необходимо время, и стараюсь не давить, но скоро нужно будет отправлять рабов восвояси. Меня одолевает столько сомнений, я не представляю, как к нему можно подступиться в этом вопросе.

Однако, похоже, меня не собираются отправлять на опыты или выгонять из замка. По крайней мере, никаких телодвижений в мою сторону не последовало. Мне, конечно, неловко пользоваться всеми благами, но выбора у меня особо нет. Совесть проснулась вовремя, не так ли?

К тому же через несколько дней я отправляюсь в академию, так что сейчас нет резона рыпаться. Ну и что, что я пользуюсь парочкой комнаток в огромном замке, не жалко ведь? Вот и я о том же. В итоге я задвинула свою мораль подальше и живу как раньше, выжидая.

За время, проведённое в этом мире, многое для меня ново, необычно и непривычно. Не знаю, как у других попаданок с адаптацией, но у меня, видимо, слишком много загонов.

Роиль и Амелия стали основными спутниками после моего пленения, и я возобновила свои тренировки над концентрацией с горгоном. Сие действие отныне мне дается гораздо проще, тем более с памятью Агелии.

Мужчина почти восстановил свои силы, потому что я немного изменила его печать. Теперь у нас новое соглашение, так что нет необходимости в каких-либо ограничениях. Фактически, это становится лишь формальностью. Теперь он может свободно распределять мою энергию без каких-либо последствий.

Почему я не сделала этого раньше? Не спрашивайте, я даже не догадывалась об этом.

Роиль не говорил о таком варианте и возможности. Я, видимо, со своими мозгами не того уровня, чтобы додумать самостоятельно. Да и откуда я могла такое знать, ведь в книгах о таком не упоминалось. Нет смысла рабам давать такие вольности, так что мы самостоятельно поэкспериментировали с печатью, и у нас получилось ее немного изменить.

— Роиль, почему печать не обнаружила вторжение и не наказала виновных? — обратилась я к горгону, который не желал оставлять меня в одиночестве и решил последовать со мной на беседу с Ноилем.

От этого бесконечного грустного горгона я узнала, что Ноиль все-таки оказался метаморфом. Он подтвердил мои подозрения. На банкете я задумалась о расе горгон, но они не могут менять цвет глаз. Скорее всего, у Ноиля есть ипостась горгона, из этого вытекают его гипнотические способности.

— Здесь всё немного сложнее, — покачал он головой.

— О чём ты? Сколько бы я ни думала об этом, я так и не смогла найти решения. Пусть на них была печать подчинения другого существа, но они также находились под моей властью, и моя рабская печать не могла позволить мне навредить.

— Две печати перекрывали друг друга. С одной стороны, они равнозначны, но действуют по-разному, — задумчиво ответил мужчина.

— Я это понимаю, но как такое вообще могло произойти? Мне ведь планомерно наносили вред!