Что случилось потом? Вот этого и не помнит… Как здесь, в постели, оказался? Почему раздет? Где комбинезон, а главное — где пистолет?! За утерю оружия так взгреют, что мало не покажется! Нужно вставать, отправляться на поиски! Сейчас он это эмигрантское гнездо разворошит!

Но едва он попытался опустить одну ногу на пол и приподняться, как голова ощутимо закружилась.

Тут же чуть слышно скрипнула дверь, и в комнате появилась та самая Ольга. Она всплеснула руками и заспешила к его постели.

— Ну и куда ты собрался? Ложись немедленно! Доктор сказал, что тебе несколько дней нужно полежать, и вообще необходим полный покой!

— Доктор? Какой еще доктор?

— Обыкновенный, сеньор Картузов. Он тоже русский, но уехал уже после вашей революции и не через Францию, как мы, а прямо сюда. Какие-то у него связи были. Я съездила и привезла его, когда ты сознание потерял. Знаешь, гнала, словно на автогонках!

— Я потерял сознание?

— Прямо за столом! Папенька едва подхватить тебя успел, чтобы ты во весь рост на полу не растянулся…

Ох, как неудобно получилось. Молодой, здоровый военлет вдруг падает в обморок, как дореволюционная барышня. Стыдоба!

— Доктор сказал, что это у тебя последствия контузии, да плюс спиртное сверху. Оказывается, тебе ни в коем случае нельзя было пить!

— Какая контузия?

— Да ты же на землю брякнулся! Прямо на моих глазах!

— Ну уж брякнулся, — проворчал Денис. — Упал, ударился прилично, вот и все. Высота маленькая была, когда парашют раскрылся, вот так и получилось. И что теперь?

— Доктор сказал, что через несколько дней это пройдет. Он тебя осмотрел, микстуру какую-то с опием влил сквозь зубы и обещал скоро заглянуть.

— Вы ему сказали, кто я такой? А то ведь донести может, кого укрываете.

Ольга замялась.

— Мы его знаем, не должен донести. Но на всякий случай сказали, что ты сын того полковника Вершинина, которого папа знал, и здесь просто путешествуешь. Ни с какого самолета не прыгал, а нечаянно с высокого дерева упал.

— Что, сын царского полковника? Вы что, опупели? Не может быть советский летчик сыном какого-то полковника!

— Не может, не может, — испуганно согласилась Ольга. — Но ведь это для безопасности! Отлежишься, поправишься, и мы тебя к твоим товарищам переправим, прямо в Мадрид.

На душе у Дениса стало неспокойно. А вдруг этот неизвестный ему доктор не поверил в сказку о полковничьем сыне и сейчас вовсю докладывает в местное отделение фалангистов о человеке, скрывающемся на финке «Рязан»? Нет, надо отсюда убираться!

— Где мои вещи? — спросил он, одновременно пытаясь встать.

Но Ольга, с неожиданной для ее тонкой фигуры силой, уперлась ему в плечи ладонями и принудила опять откинуться на подушку.

— Ничего с твоими вещами не случилось! Я все спрятала так, что никто не найдет. И место потайное для тебя приготовила на случай, если с обыском придут.

— Что, могут прийти?

— Всякое может случиться. Самолет твой не очень далеко упал. Когда обнаружат, что летчика в нем не было, начнут искать. И к нам заглянут. Ты ведь советский, а мы тоже русские, хотя и подданные Испании. Очень уж сильно, я надеюсь, вынюхивать не будут, но береженого Бог бережет.

— А не береженого конвой стережет, — невесело усмехнулся Денис. Чувствовал он себя и вправду нехорошо. Или это докторова опийная настойка так действовала?

В комнату вошел улыбающийся граф Рязанцев.

— Ну, как поживает наш отважный больной?

— Все время порывается встать и бежать куда-то! — наябедничала Ольга.

— Ни в коем случае! — тут же посерьезнел граф. — Юрий Владимирович прописал вам полный покой.

— Кто такой Юрий Владимирович? — серьезным тоном спросил Денис. Скоро вся Испания знать будет, где он на постели валяется!

— Доктор, который вас осматривал, — успокоил граф. — У него здесь практика в ближайшем городке. Спешу успокоить: ничего серьезного он у вас не нашел, ни одна косточка не сломана. Просто общая контузия вследствие сильного сотрясения организма. Все-таки вы прилично о землю грянулись, Олга мне рассказала.

— Было дело, — задумчиво протянул Денис, вспоминая подробности своего прыжка. Вспоминать было почти нечего. Рев ветра, хлопок раскрывшегося купола, треск ломающихся веток, удар! Все… Выходило, что, если бы не удачно подвернувшееся дерево, он со всей дури приложился бы — костей не соберешь. Ноги точно были бы поломаны, да и позвоночник того… Повезло. И очень. Вот только этот обморок вследствие контузии… Особенно в его положении.

А положение то еще. Беспомощный пилот, скрывающийся в тылу врага. Если судьба так сложится, что его поймают, то лучше сразу застрелиться. Рассказывали, что одного нашего военлета, выбросившегося над вражеской территорией, потом вернули разрубленным на кусочки. Асы немецкие постарались, звери…

— Где мой пистолет? — спросил Денис.

— Зачем он вам? — всполошился граф. — В кого вы стрелять собираетесь? В нас?

— Ну что вы, Александр Петрович, — постарался успокоить его пилот. — Я — военный и без оружия чувствую себя ну… как голый!

— Понимаю, — кивнул Рязанцев. — Принесем ваш пистолет, чтобы вы… оделись.

На его шутку контуженный пилот ответил улыбкой. Пусть так и думает, как понял.

— А одежду настоящую, штатскую, мы вам подберем, когда вставать начнете. Об этом не волнуйтесь.

Уж об этом он не собирался волноваться. Наверняка у них гардеробы забиты. Камзолы всякие, плащи, ботфорты. И непременно — шпаги! Граф все-таки, как ему без шпаги?

Мысль рассмешила, он тихо хихикнул. И тут же скривился от боли в спине. Отдалось не сильно, но неприятно.

Рязанцев гримасы его не заметил, повернувшись в этот момент к дочери.

— Смотри, Олга, он уже улыбается! Значит, скоро будет здоров. А теперь пойдем, ему надо отдыхать.

— Только пусть сначала примет микстуру, — решительно сказала дочь.

— Не надо никаких микстур! — запротестовал было Денис, но девушка не обратила на его протесты никакого внимания, накапала в ложечку темной жидкости из пузырька и влила ему в рот. Микстура оказалась гадостной на вкус, пришлось запить ее водой из поданного стакана.

— Теперь — спать! — скомандовала Ольга, поправила подушку, и они с отцом вышли из комнаты.

Денис немного поворочался, устраиваясь, и почувствовал, что веки его слипаются. Видимо, в микстуре доктора опять был опий.

Два дня у него был полностью постельный режим. То есть, круглыми сутками пролеживал бока, поглощал все блюда, что приносила заботливая Ольга. Кормили обильно и вкусно, но вина или более крепких напитков не давали, поили соком. Естественный вопрос, связанный с удалением из организма остатков съеденного и выпитого решила та же Ольга, притащив фаянсовый, расписанный цветочками, ночной горшок. Она помогала Денису сесть на постели и деликатно удалялась. Дальше приходилось действовать самому, охая и тихо матерясь сквозь зубы.

Вообще графиню нисколько не смущал уход за контуженным пилотом. Похоже, ей это даже нравилось. Вот же извечная женская сердобольность! Хотя, если вспомнить, встречались ему и настоящие стервы, которые больному стакан воды пожалели бы.

Но Ольга была не из их числа. Всегда в хорошем настроении, свежая, как весеннее утро, с аккуратно уложенными волосами. Она входила и неизменно спрашивала с улыбкой:

— Ну, больной, как почивать изволили?

На что Денис так же неизменно хмуро отвечал:

— Плохо. Фашисты снились.

Хотя в действительности ничего ему совсем не снилось. Спал, как младенец. Микстура доктора, конечно, действовала, но и окружавший его покой способствовал. Он, наверное, не спал так крепко никогда в жизни. Сколько себя помнил, всегда был ранний подъем, физзарядка при открытой форточке в любую погоду, затем водные процедуры.

Сейчас же — лафа! С первыми лучами солнца, а то и до них, просыпаться не надо, спи, сколько влезет. И никакой физкультуры!

Вот это его заботило, но понимал, что нечего выпендриваться, нужно потерпеть.