— Хотя… — Рязанцев впился взглядом в лицо пилота. — Да нет, показалось!

— Что показалось? — опять похолодел Денис.

— Какое-то сходство, черты едва уловимые. Нет, все равно ерунда! Да и давно это было, еще до Великой войны. Я ведь тогда помоложе был, легкомысленнее. Всякое случалось. И приключения разнообразные были. Хорошо, вовремя опомнился, взялся за ум. В политику совершенно не хотелось, для военной службы поздновато. Но чувствовалось в воздухе что-то назревающее, что-то очень нехорошее. Так, кстати, потом и случилось, как вы, должно быть, помните.

— Нет, — помотал головой Денис. — И не могу я этого помнить. Мне ведь всего двадцать пять лет. Я хоть и родился до войны и революции, совершенно их не помню. Осознавать себя начал только в детском доме.

— Дальше как жили, Денис Игоревич?

— Обыкновенно, как все. Ремесленное училище, завод, ОСОАВИАХИМ, потом летная школа.

— И сюда каким образом попали?

— Объявили набор добровольцев. Почему-то я один прошел. Остальные здесь — более опытные товарищи, у них учился мастерству.

И спохватился! Ведь он сейчас военную тайну выбалтывает! И кому? Какому-то графу царских времен, которого знает от силы полчаса. Пусть и милейшему человеку, судя по всему, но все же буржую! Надо как-то выкручиваться…

— Что мы все обо мне да обо мне, Александр Петрович? У вас ведь жизнь куда интереснее! Как вы тут живете, как Ольга?

— Вы назвали мою дочь Ольгой, я правильно понял?

— Ну, да! Ведь нет же такого имени — Олга! Зачем язык ломать?

— Да вот, видите, — вздохнул граф. — В чужой монастырь, как известно, со своим уставом не лезут. Местные так ее и кличут, без мягкого знака. Ну, и мы привыкли. Меня, вон, тоже Алехандро обзывают. Не спорить же с ними?

— Ну, это вам решать. Я бы никогда не позволил мое имя коверкать!

Хозяин поместья усмехнулся невесело.

— Да и трудненько его было бы извратить. Разве что на Дионисио какого-нибудь. Кстати, славное имя! Был такой герой Отечественной войны 1812 года Денис Давыдов.

— У нас его помнят, — заметил пилот.

— Так вот, по секрету, я — его отдаленный потомок.

— Я в курсе, — невозмутимо кивнул Денис.

— Дочка проболталась? Вот же егоза!

Они посмеялись вместе. Потом граф погрустнел.

— Только вот не осталось во мне лихости предка. Честно сказать, струсил, когда понял, что большая война надвигается. Вот и уехал вместе с семьей за рубеж. Вы, наверное, знаете уже — сначала во Франции обретались, потом и там заварушка началась. Сюда перебрались. Хотели было в Южную Америку уехать. Но там постоянно неспокойно, то и дело революции да военные перевороты случаются. А здесь, несмотря на войну эту гражданскую, все же потише. И когда все закончится — неизвестно. Вот, фалангисты время от времени пристают: «Как настоящий патриот вы должны помогать нашей стране! Или вы скрытый коммунист?» — передразнил он кого-то. — А какой из меня патриот Испании или коммунист? Смех один… Пока удается отбрехиваться. Но вот что дальше будет? Франко ведь ощутимо побеждает.

— Ну уж нет! — возмутился Денис. — Никогда ему не победить! Да весь мир на защиту республики поднялся.

— Вы говорите об интербригадах? Но ведь их так мало! А Франко помогают целые государства: Германия, Италия. Нет, как это ни прискорбно, но в конце концов он одолеет.

Денис всерьез рассердился. Даже сигару отложил в пепельницу на маленьком столике.

— В войне, современной войне, не оружие главное, а энтузиазм бойцов. Поверьте, я их видел вот как вас, и энтузиазма у них хватает!

Спор только начал разгораться и неизвестно до чего бы дело дошло, но тут появилась Ольга и позвала спорщиков к столу. Александр Петрович оставался внешне спокойным, а вот Денис обидчиво сопел и мысленно прокручивал доводы в защиту республиканцев. Но девушка, уловив возникшие противоречия отца и гостя, решительно заявила, что за обедом никаких разговоров о политике не допустит. Пришлось смириться.

Стол был накрыт, по мнению Дениса, «по-царски». То есть присутствовали столовые приборы, огромная супница, еще какие-то блюда, накрытые блестящими металлическими колпаками, графины с белым и красным вином, бокалы и рюмки.

— Раз уж ты вина не пьешь, — сказала Ольга, — то, может быть, водочки?

Дениса передернуло. Он единственный раз в жизни пробовал водку, но тогда не рассчитал своих сил, и потом ему было очень и очень плохо.

А сейчас в душе взыграло какое-то неведомое чувство. То ли гордыни, что, как известно, считается большим грехом, то ли любопытства. И он решительно махнул рукой:

— Наливай!

Рязанцев присоединился:

— Тогда и я выпью.

— Папенька! — укоризненно сказала дочь.

— Не каждый день у нас за столом бывает советский человек. Чем тебе не повод?

А Денису объяснил, немного конфузясь:

— Боится, что я в запой могу уйти. Случалось со мной такое, чего греха таить. Особенно когда Вареньки не стало…

И опять погрустнел. Видимо, очень любил свою жену.

Напряжение опять разрядила Ольга:

— Руки кто будет мыть, неряхи?

Мужчины послушно вскочили.

— Я провожу, — предложил граф.

— И обязательно с мылом! — донеслось им в спину.

Наконец, усевшись за стол, они подняли рюмки.

— За победу добра! — провозгласил тост Рязанцев.

— За нашу победу! — добавил Денис.

Граф с сомнением покосился на него, но все же выпил. Пилот лихо опрокинул рюмку, посмотрел на стол безумными глазами и схватил первое, что попалось под руку, с хрустом впился в это зубами. Водка оказалась очень крепкой. Хотя и с некоторым привкусом самогона. Самогон Денис тоже как-то пробовал и ему не понравилось — слишком уж вонючий и мутный это напиток. Графский же был прозрачен и, в общем-то, приемлем.

— Тройной очистки! — похвастал Александр Петрович.

— Что, сами гоните? — подивился Денис.

— Не гоню, а произвожу, — поправил его граф. — В небольших количествах и не на продажу, а для личного употребления и в медицинских целях.

Денис понятливо кивнул и взялся за ложку. «Графская» водка растекалась по желудку приятным теплом, и аппетит вдруг стал совершенно зверским. Тарелка овощного супа, очутившаяся перед ним, опустела за минуту. Но во время еды пилот старался не чавкать и не хлюпать. Кое-какие приличные манеры у него все же были. И от добавки отказался, помня о тех же приличиях.

Вообще что-то он неважно себя чувствовал. Ломота в теле, легкое головокружение. Может быть, водка так подействовала?

Внезапно все поплыло перед глазами, и пилот начал мягко валится со стула. Ольга испуганно вскрикнула, Александр Петрович вскочил, пытаясь подхватить его. Последней мыслью было: «Неужели отравили, гады?» А потом сомкнулась тьма…

Пришел в себя Денис уже в постели, раздетый и укрытый мягким одеялом. На ощупь — из верблюжьей шерсти. Доводилось ему как-то видеть такое. Очень тогда понравилось. Легкое, уютное.

Мутно было в голове. Соображалось с некоторым трудом. Что же такое с ним случилось?

И постепенно начал вспоминать.

Обычный боевой вылет, ведущий — капитан Калмыков, для местных — камарада Мартес. Второй ведомый — Витька Шогин — Рохас. Которых он благополучно ухитрился потерять в облаках. Попытался определиться с направлением, но сделать этого не успел, потому что… Его сбили. Он выбросился с парашютом из падающего самолета. Дерево, удар о землю…

Потом была рыжеволосая девушка, поездка в ее шикарном авто…

Далее… А, поместье здешних буржуев, оказавшихся беглыми русскими. Беглые, потому что сбежали из Советского Союза, тьфу, из России еще перед войной с немцами. Обосновались сначала во Франции, а после сюда перебрались, в Испанию.

Так, уже легче, он в Испании, в этом самом эмигрантском поместье.

Потом был отец этой рыжеволосой Ольги, которого она все время старомодно называла «папенькой». Целый настоящий граф! О чем-то с ним разговаривали, сели обедать, даже выпили немного. Только ребятам нельзя рассказывать, что он с царским графом выпивал! Засмеют, затюкают! А то и похуже может получиться…