И потянулись скучные дни. Они вставали поздно, вяло завтракали, шлялись по комнатам особняка, разговаривали о чем-то незначительном. Ольга все беспокоилась об отце: как он там? А Денис прикидывал, что же еще он может сделать, чтобы вернуться в полк? И выходило, что без помощи Эрнесто и Штефана — ничего. Разумеется, он мог прямо сейчас отправиться в расположение. Но что его ожидает там? Немедленный арест, это без вариантов, допросы, отправка в Союз и… А может, не будут отправлять, прямо здесь потихоньку расстреляют, чтобы не возиться. И все, не было никакого военлета Дениса Вершинина, пропал без вести. Сбит над территорией, оккупированной противником. А нечего было отрываться от ведущего! А, так у него еще и дворянское происхождение? Так, без сомнения, его не сбили, он сам в плен сдался, перебежал на сторону врага!

В такие минуты Денис горько сожалел о том, что не пристрелил проклятого доктора тут же, на месте, как только увидел. Но кто же знал тогда, что это за змеюка?

В общем, два дня спустя после прилета в Мадрид им все надоело. И, несмотря на строгое предупреждение Эрнесто, они решили выйти в город, осмотреть хотя бы окрестности осточертевшей виллы.

Охранники, похоже, даже не заметили их бегства. Жили эти два вооруженных винтовками парня в небольшом домике, скрытом в зарослях, окружавших виллу. Наверное, раньше там обитал садовник. Или кто-то иной из прислуги. И, кажется, они нашли ход в винный подвал фабриканта. Из окна домика доносилась веселая песня. Вот же раздолбаи! Вокруг война, а им и горя мало…

Прогулка получилась грустной. Разрушенные дома, бедно одетые люди с потухшими глазами.

Они остановились перед развалинами старинной церкви. Бомба, видимо, пробив крышу, взорвалась внутри. Здание было крепким, построенным на века. Но германская взрывчатка оказалась очень мощной. Одна из стен обрушилась полностью, остальные еще стояли. Зрелище было неприглядное.

Ольга вздохнула и внезапно призналась:

— Знаешь, а я так мечтала обвенчаться с тобой в церкви…

Денис ошарашенно уставился на нее. Обвенчаться в церкви? Ему, комсомольцу? Да как ей такое вообще могло в голову прийти? Вот же бред!

Так он ей и сказал. И они впервые поругались. А потом помирились.

В особняк вернулись тем же путем и так же незаметно. Охранники носа не показывали из своего домика. Похоже, вся их служба теперь состояла из опустошения фабрикантского винного погреба и сна. Но рассказывать Эрнесто об этом не стоило. Чего доброго, сменит этих пьяниц на других, которые станут нести охрану рьяно. И как тогда быть со свободой, вкус которой они уже почувствовали в свой первый выход?

Конечно, ничего хорошего в этой прогулке не было. Но все же…

Вечером опять пришел Эрнесто. И, как ни странно, завел разговор о местных церквях и священниках. Ольга ему успела что-то шепнуть, что ли?

Оказалось, что многие церкви в католической Испании закрыты, а священники попросту расстреляны. Республиканское правительство почему-то ревностно боролось с религией, и это негативно сказывалось на отношении простого народа к революции.

Примерно то же самое происходило во время Гражданской войны и в России. Попов уничтожали, а церкви или сносили, или превращали в склады и клубы.

Денис не был воинствующим атеистом, его просто не волновали вопросы веры. Он и крестик-то тайно носил, как память о пропавших без вести родителях.

В своем рассказе Эрнесто упомянул и о том, что православной церкви в Мадриде нет, только католические. Ольга сразу заметно погрустнела. Видимо, несмотря на примирение с Денисом, она все же сохранила какую-то надежду на то, что сможет его переубедить. А раз церкви нет, то какое может быть венчание?

Новостей об их будущем Эрнесто не принес. С оправданием Дениса дело затягивалось. Может быть, действительно стоило просто явиться в расположение полка и рассказать все, как было на самом деле? А там будь что будет.

Он так и выложил Эрнесто. Тот посмотрел на него как на сумасшедшего.

— Простите, Денис, вы как себя чувствуете? Голова не болит, ночные кошмары не мучают? Ориентацию в пространстве не теряете?

Пилот раздраженно ответил, что нет, ничего подобного он не испытывает.

Тогда Эрнесто взорвался:

— Так какого черта вы мне голову морочите?! Очень хочется побыстрее к стенке встать? Заодно с Ольгой и мной со Штефаном! Потому что если вы все расскажете после ареста, то нас всех тут же запишут во вражеские шпионы. Уж не сомневайтесь, именно так и будет! Себя не жалко, нас. Ладно. Но Ольга-то за что страдать должна? Очиститесь, разоружитесь перед товарищами? Ну-ка вспомните, в чем именно вы виноваты? Сбили вас? И что в этом такого? Каждого могут сбить. Вас спасли, не попали вы в лапы фалангистам. А знаете, что бывает с советскими летчиками, попавшими в плен? Не слышали о ящике, сброшенном немцами на наш аэродром? Не знаете, что в нем было? Я вам скажу! Разрубленное на куски тело советского пилота, угодившего в плен!

Денис об этом слышал, а вот Ольга слабо ахнула, закрыв рот ладонью.

А Эрнесто продолжал:

— Вас спасли отважная девушка и ее отец. Да вы до конца дней должны быть им благодарны! Не-ет, вы хотите их подставить. Зато совесть чиста будет!

Какой-то эмигрантский идиот с перепоя решил, что у вас папа был полковником царской армии, а паршивая газетенка об этом бреде раструбила. Ладно, вы попсиховали и забыли. А серьезные люди, которым по долгу службы положено замечать каждую мелочь, задумались: вдруг правда? Надо бы этого Вершинина взять за шкирку и вдумчиво поспрашивать, что и почем. Ну, положено им такими делами заниматься. У вас есть железные доказательства, что все это вранье? Далее. Вам дают секретное задание: переправить ценности в надежные руки. Вы это выполняете. Потом угоняете самолет и прилетаете в Мадрид. С какой целью? Это вы утверждаете, что хотите воевать с фашистами на благо Родины и республики. А помогали вам в этом подозрительные личности, которые неизвестно чем в Коминтерне занимаются. Взять и их за шкирку!

Но время сейчас военное, разбираться особенно некогда. А не проще ли просто шлепнуть всю эту компанию? Невелика потеря для общего дела. А польза может быть большой, поскольку все эти подозрительные личности вреда нанести не смогут. Вы этого хотите? А так и будет, вы уж мне поверьте! И все потому, что вы, сопливый мальчишка, решили, что имеете право определять, что именно хорошо, а что плохо!

Эрнесто плеснул вина себе в стакан и откинулся в кресле. На Дениса он не смотрел. Только презрительная усмешка кривила его губы.

У пилота в душе поднималась настоящая буря. С одной стороны, он действительно считал, что должен, не мудрствуя, прийти к начальству и все ему доложить. Пусть, кому положено, разберутся. Он-то уверен, что ничего постыдного не совершал!

Но с другой стороны… Ведь наверняка так и будет, как предрекает Эрнесто. Товарищи ему, быть может, поверят. Они знают, что Денис лихой парень, способный выкрутиться из любой, самой трудной ситуации. А вот начальство… Нет, добром все не закончится. Расспросы, допросы, гауптвахта, а там, глядишь, и тюремная камера. И ничего не изменишь!

От бессилия ему хотелось завыть во весь голос. Но он сдерживался. Не к лицу молодому, здоровому военному летчику распускать слюни. Какой бы ни была опасность.

Он глубоко вздохнул, медленно, сквозь сжатые зубы выпустил воздух.

— Ладно. Проехали… Что вы предлагаете?

— Другое дело! — Кривая усмешка исчезла с лица Эрнесто. — Предлагаю я вам пока то же, что и раньше. Сидеть здесь и не рыпаться. Помните главное: хорошие люди о вас не забыли и делают все возможное, чтобы вытащить из этого неприятного положения. И все, на сегодня дискуссии окончены!

Он встал и, не прощаясь, вышел. За воротами рявкнул мотор, удаляясь, стих. Они опять остались вдвоем.

— Ну, что скажешь? — спросил Денис у Ольги.

— А что я могу сказать? — Она как-то устало опустилась в то кресло, где только что сидел Эрнесто. — По всему выходит — он прав. Погоди, дай сказать! — поспешила она, заметив, что летчик открыл рот. Денис согласно кивнул. — Ты ведь и вправду хочешь пойти к своим и все выложить, как на духу.