Ещё неделю пробирались они по лесам, двигаясь на восток, толком не представляя, где они находятся. Пока однажды к вечеру не вышли на железнодорожную станцию. В Русском Царстве это изобретение только-только готовилось завоевать умы и сердца промышленников, транспортников и рядовых путешественников, а в Европе железная сеть уже растянулась на изрядные расстояния.

Эта станция, по-видимому, должна была вот-вот превратиться из тупика в крупный узел. В три стороны тянулись недостроенные линии, а по четвёртой на глазах у затаившихся на соседнем холмике русских подошёл поезд, доставивший грузы для строительства и большую партию рабочих. Гружёные вагоны отцепили, прицепив на их место пустые. Рабочие направились в длинные чёрные бараки, а машинист остался на платформе, раскланиваясь с надутым дядькой, который всем здесь заправлял.

— Похоже, вон тот — начальник станции, — предположил Серёга.

Начальник и машинист потоптались против состава, наблюдая, как вокруг паровоза суетится команда техников, и, дружески переговариваясь, направились к единственному приличному здесь домику — небольшому двухэтажному коттеджу с аккуратным, заснеженным сейчас палисадником, кружевными занавесками на окнах и большой печью (по странной привычке альвов встроенной в дом трубой на улицу).

— Похоже, машинист приглашён на ужин, — обратил внимание компании Ваня.

Пару секунд стояла тишина.

— Мальчики, — сказала вдруг Звенислава, — если мы не поторопимся, они всё без нас сожрут.

— У них, наверное, и ванна есть, — отстранённо сказала Люда.

Звяканье со стороны паровоза почти прекратилось. В рабочих бараках загорелись редкие огоньки. В доме начальника станции тем временем зажгли большой верхний свет и принялись опускать плотные шторы — должно быть, чтобы рабочие почём зря не глазели на приличных людей.

Молодёжь переглянулась. В глазах у всех загорелся азарт.

— Ладно, девочки, — Сергей сложил руки домиком, — делаем так…

Они не стали карабкаться по высокому парадному крыльцу, а перемахнули забор заднего двора и притаились у чёрного хода. В кухне гремела посудой кухарка, которая, по-видимому, исполняла и обязанности горничной, потому что время от времени хозяйка звала её по имени: «Мэ-э-э-эгги!» («Как будто кошке на хвост наступают», — сказала Люда) — и Мэгги неслась получить очередное распоряжение. Когда она второй раз на их глазах выскочила из кухни, четверо просочились в помещение и затаились в угольном чулане.

Кухарка отсутствовала недолго. Минута — и она прилетела обратно, наклонилась к духовке и вынула оттуда утку, обложенную яблоками.

— Пст! — прошипел Сергей.

Мэгги испуганно обернулась и получила в лоб аккуратной круглой ледыхой, тут же рухнув, как подкошенная. Ребята выскочили из чулана, шустро схватили кухарку под руки и заволокли её в своё прежнее укрытие, попутно связав руки подручными тряпками и организовав надёжный кляп из фартука.

— Мэ-э-э-эгги! — снова заорала хозяйка. — Мэгги! Да что ты там застряла! — с этим воплем она вломилась в кухню и тоже получила ледыхой в лоб, тряпку в рот, верёвочные путы и место в угольном чулане.

— Демократия и равноправие! — шёпотом объявил Ваня, глядя на приваленных друг ко другу женщин и отряхивая руки. — Они в Европах такое любят.

— О! Верёвка! — ткнула пальцем Звенислава в бельевую корзину. — А мы чем попало вяжем!

— Давай продублируем, — не стал отказываться Сергей, и в два счёта раскромсал моток на отдельные куски, откидывая в сторону прищепки. — Теперь и мужикам хватит!

В гостиной два уважаемых джентльмена рассуждали о новостях, покуривая трубки — мода, в Русском Царстве не прижившаяся. Оба по проверенной схеме получили ледыхами и обмякли.

Машиниста обшарили, обнаружив альвийский паспорт, немного денег и непонятного вида жетоны. Связали прямо тут, оставив лежать на полу рядом с диваном.

Хозяина отволокли в соседнюю комнату, оказавшуюся библиотекой. Ваня, споро опутывающий ему ноги, попросил:

— Людочка, притащи с кухни ещё пару тряпок, чтоб он орать не вздумал раньше времени.

Людмила метнулась в кухню, схватила тряпку, замерла. Как будто что-то забыли… Дверь! На всякий случай задвинула массивный засов чёрного хода и побежала обратно в библиотеку.

— Держи, Вань! — она протянула ветошь, оглядываясь с невольным любопытством. — Кажется, сто лет не была в нормальном доме. Книги… Газеты вон.

Звенислава подошла ближе:

— Смотри, они тут что-то вырезали. Хозяйка, наверное. Вон, ножнички маникюрные и пенсне в женской оправе, — она подняла со стола какой-то альбом, перелистнула пару страниц и тяжело выплюнула: — Вот же дрянь!

— Что там? — Люда взяла из рук подруги альбом, и голос её тоже изменился: — Ва-ань. Поди сюда.

— Сей момент, барышни! — Иван затянул последний узел и подошёл, отряхивая руки. — Что такое?

— Посмотри, — Люда сунула ему альбом. — С начала посмотри. Глядишь, перестанешь страдать ночами.

Альбом был подписан витиеватыми буквами и назывался «Освобождение Московии». Надо понимать, Московией альвы именовали всё Русское Царство. На первых страницах были вклеены вырезки чьих-то выступлений, касающихся мировой несправедливости. Столь высокая раса как альвы имеют так мало земли, и она довольно истощена, тогда как на востоке обширные пространства заняты ордами диких варваров. Эту землю требуется освободить, и альвы должны возглавить и направить этот великий поход!

— Освободить, значит? — Ванька скрипнул зубами. — Освободить от нас, я так понимаю?

— Правильно ты понимаешь, — Сергей тоже пробежал глазами сей манифест. — И дальше что там?

Дальше шли вклеенные из разных газет фотографии со старательно проставленными под ними датами и названиями мест. В глазах у Ивана запестрели имена городов и посёлков. Разрушено. Разбито. Растоптано польскими псами…

— Ты последние посмотри, — зло сказала Звенислава. — Эта сука не все успела приклеить.

— Москва?.. — парни ужаснулись.

Кто-то умный придумал сделать двойные фотографии: как было и как стало.

— Москвы не осталось, — Люда заплакала, уткнувшись подруге в плечо.

— Ну-ка… — Сергей схватил со стола наполовину искромсанную газету, из которой альвийка вырезала фотографии. — С жабля бомбили! Твари! Не военные позиции бомбили, а просто город!

Над остатками статьи красовался жирный заголовок: «СЛОМИТЬ БЕССМЫСЛЕННОЕ СОПРОТИВЛЕНИЕ!» Иван вытянул из рук друга остатки газеты, сложил аккуратно, поместил между листами альбома:

— Это я заберу, — он обвёл глазами остальных: не возражает ли кто?

— Смотреть будешь в минуты сомнения? — поняла Люда.

— Именно. Чтоб не забывать, с кем мы имеем дело.

Они проверили дом и не нашли в нём более ни одной живой души. Зато нашли ванную! Горячая вода добывалась здесь сложным способом, с помощью специальной бочки, которую нужно было кочегарить углём, но Иван сказал, что так мучиться не стоит, и просто каждую новую порцию он согреет как следует. Все по очереди намылись и приоделись, распотрошив хозяйские гардеробы.

В гостиной тем временем завозился и заколотился об пол машинист.

— Итак, господа, — Сергей поправил перед зеркалом галстук, — я думаю, настало время поговорить кое с кем по душам.

РУССКИЕ — ДУШЕВНЫЕ ЛЮДИ

Четверо магов, выряженных в самые парадные хозяйские одежды (тут надо порадоваться, что хозяева не оказались пухлыми коротышами), вошли в гостиную, и машинист, красный от натуги, вытаращился на них во все глаза. Девушки заняли кресла, а парни устроились на диване, рядом со связанным.

Сергей с подчёркнутой брезгливостью выдернул изо рта альва обслюнявленный кляп.

— Поговорим.

— Вы кто такие⁈ — прохрипел машинист.

— Вопросы здесь задаём мы, — Сергей смотрел связанному прямо в переносицу, что обычно у человека вызывает неловкое ощущение, будто взгляд направлен сквозь него (дядька безопасник научил, вот и посмотрим, как оно работает). — Как скоро вы должны были направиться с обратным рейсом?