У Маргери промежуточное положение в гимназической иерархии. Мама у неё умерла при первых родах, отец довольно мрачный мужик. На дочке не экономит, но карманных не выдает. На оценки молится и строгий. Но стоит лишь Маргери выдумать байку про факультатив или дополнительные занятия — отпустит даже вечером, в компании друзей, если пообещать присмотреть за ней. Оценки у неё даже лучше, чем у Эйва, да и вообще девушка адаптивная.

Ричард Молейнс подтвердит если что.

Хупи — здоровяк с округлыми щечками, немного выше Эйва с его метр восемьдесят три. Вихрастый блондин, немногословный и внимательный. Себе на уме, мечтает перехватить лидерство в этой мини-банде, затрофеить Маргери. Батя у него мастер цеха по окраске кораблей красками и антигорючей жидкостью. Всем Хупи хорош, только рожа на троечку едва вытягивает, а одевается он в вещи на размер больше. Костюм на нем, как на вешалке болтается. Зато деньжата водятся. Которыми он не разбрасывается.

Короче, умелый хозяйственник. Я ни разу не против его отношений с Маргери. Просто спеть готов в стиле Боярского-Жукова: «ах, три тысячи чертей, забирай её скорей, в скорый поезд и маршрут: там, где лилии цветут». Только сделать это придется так, чтобы по моему школярскому авторитету не ударило.

Так же не бывает, вышел и сказал: вы парни не тянете на мою свиту, все уволены. Скандалище на всю гимназию, шепотки, пересуды, гадости от бывших друзей и ядовитые сплетни от Маргери. Могут даже тёмную устроить, в переулке за гимназией.

— Эээйв! — раздалось умоляющее сзади. Я обернулся. Два моих приспешника, с высунутыми на плечах языками, тащились за мной, еле передвигая ноги. Да что за молодёжь пошла неспортивная. Четыре квартала осилили и сдохли.

— С этого дня пробежки станут регулярными. — неумолимо сказал им. — К экзаменам мы должны подойти в лучшем виде. Крепкое физическое тело, стержень несгибаемого морального духа.

Это была известная цитата от нашего тренера по физподготовке и команде по футболу в гимназии. Они оба вытаращили на меня глаза, шумно отдуваясь.

— Зачем нам всё это? — простонал Винст.

— Вы поступаете со мной в Оксфорд. — огласил перед ними свой план.

— Что? Оксфорд? — удивился Клайв. — Я после гимназии в магазин к отцу продавцом иду работать.

— А я на водяную мельницу у «ДД» устроюсь. — добавил Винст. Двойной «Д» называют реку Дамерджог у Нью-Лана.

Новый Лондон стоит на месте земного африканского Джибути. Во время «Южного похода», европейцы, плохо знавшие Африку, расселялись и захватывали места на побережье. Британцы и тут подсуетились, обеспечив себе плацдарм рядом с Ближним Востоком, отстроив здесь себе столицу, несмотря на имя, всё же ставшей только второй, ведь была еще британская Калькутта, затем Нью-Дели. Британская инфраструктура в Индии была развитее. Нью-Лан смог стать только второй столицей.

В то время Джибути не существовало, пустая точка на карте. Оазис, прикрытый с двух сторон пустынями, пара сотня человек из местного племени, которых британцы сразу согнали в строительную команду по возведению форта.

Я бы ничего не знал о Джибути и не понял, где находится Новый Лондон по сравнению с реальностью моей Земли. Но Катя уехала туда на строительство Джибутийских башен от питерского архитектора. Со своим новым спутником. Моя бывшая жена. Так что Джибути я знал. На обеденной скатерти разглядел: Новый Лондон на месте Джибути.

Иронично, Катенька. Выкуси теперь: ты всего лишь строишь здание, а мне предстоит построить Новый мир!

Я вернулся в настоящее и оглядел своих сопляков.

— Надо стремиться к большему. — приподнял аристократически бровь. — Толку с того, что вы устроились на фабрику или мельницу. Принудительный набор объявят, не повезет и рядовым в армию или на флот. Если воевать, то в штабе или в рохете.

Рохет — это облачение англиканского епископа. Не самую патриотичную вещь я им высказал, но в народе все эти войны, наборы, налоги всех давно задолбали. С одной стороны, иллюзия спокойной жизни. С другой — херак! — у нас Америка помощи просит от мексиканского Повелителя молний. Или русские полфлота потопили. Или партизанский отряд эсперов из джунглей центральной Африки, где теперь не пустыня, а заросли похлеще Амазонки, город захватил. Или цунами морского пирата-эспера два города снесло. Кого угодно такое достанет.

США, кстати, британцы помочь не смогли. Америка сейчас — тёмное пятно. Никто не знает, что там происходит после победы эсперов. После того как немного «пошалил» Йеллоустон, извергнувшись, к счастью для человечества, по эффузивному типу: многокилометровыми лавовыми потоками, без взрывов. Желание высадиться в центре Америки (ледник заканчивался где-то в Техасе), проверить что там и как, пропало у самых безбашенных.

— Да мой батя «откупные» уже приготовил. — раскрыл семейный план Клайв.

— И мой. — солидно добавил Винст.

Откупными называли деньги, отданные любому желающему и подходящему по здоровью рекруту, который вместо тебя записывался в набор. Плюс небольшой налог государству, всё официально. Понятно почему эти двое карманных денег никогда не имели.

Вообще я для отмазки им это говорил. Просто если они не имеют смелость устремиться к высокой цели, за которую я их агитирую и тащу за шиворот со страшной силой, то у меня все основания от балласта избавится. Для окружающих картина будет выглядеть именно так.

Репутация в обществе самая важная вещь для настоящего англичанина. Валлийца. Ирландца. Шотландца.

— Парни, — проникновенно выдохнул я, — наше братство создано, чтобы мечты воплотить в явь. Поэтому давайте хотя бы не опоздаем!

Пришлось резко закруглить речь ввиду непредвиденных и опасных обстоятельств. Возле ворот гимназии, вместе с Джонсом, стояла извечница Джулия, пытливо вглядываясь в лица школяров.

*Речь идет о спецназе УФСИН и попытке захвата ваххабитами Нальчика 2005 года. Потому место службы отдел. Хотя само боевое подразделение это отряд.

— Добрый день, мистер Джонс, добрый день, леди…

— Джулия Робертс. — произнесла она мягко и вкрадчиво. — Эйвер, ты тоже был на причащении тёмного, вчера на Трафальгарской площади?

Ловко братство казнь называет причащением. Чистейшая вежливость течет в венах настоящих англичан. А как они чтут традиции: даже памятник Карлу Первому с Трафальгарской площади Лондона, давно скрывшейся под ледниками, перевезли и поставили на площадь новой, хотя и второй, столицы. Вот Колонну Нельсона перевезли, слегка подержали в Калькутте и водрузили в Нью-Дели.

— Да, миледи, — ясными глазами, глядя на мочку её уха, ответил я. — Душновато было в толпе, куда только наш вечерний мордувинд подевался. Жар от заклинаний ордена «Извечного света» достигал задних рядов, печень тёмного под конец прожарки источала неприятный запах, словно ферма дядюшки Хоука поменялась местами с площадью. Не помогал даже кислый леденец, закинутый мной…

— Всё, Эйвер, свободен. — потеряла Джулия терпение, безрезультатно пошарив глазками по моему глупому, доброму лицу. — В эссе опишешь свои впечатления.

На Клайве и Винсте она задержалась больше. Невнятно блеющие и вспотевшие, еще во время пробежки, мои валеты* под прицелом сумасшедших глаз сестры магического братства, изрядно растерялись и отупели.

За это время я сорвал незаметно листок декоративного хмеля, который обвивал фасад нашей гимназии на входе и засунул в карман пиджака. Вынул перьевую ручку, снял колпачок, и подрисовал маленький треугольник прямо на входной двери, под ручкой, удостоившись яростного взгляда от подошедшей в это время школьной «принцессы».

Наша принцесса — это Глэдис Беллингем. Она препостор гимназии, этим традиционным британским термином обозначают человека, контролирующего дисциплину среди гимназистов. Более адекватно, было бы наверно назвать её председателем школьного дисциплинарного комитета. Но вы не понимаете: за препостором века традиций, триллионы нервных клеток и килолитры аристократического пота. За председателем — только аниме.