Про то, что я на всю церемонию глазел, пришлось умолчать. Во избежание всякого-разного. Спички из-под век выскользнули: то ли когда головой люк прошибал, то ли от страха в воздухе во время падения, то ли в процессе приводнения.

Глазки Глэдис опасно заблестели, губки увлажнились и приоткрылись. В битву за место первого поцелуя с принцессой, в игру вступает больничная палата.

И проигрывает.

В дверь палаты постучала волонтер Королевского гуманного общества, помогавшая Регби на соревнованиях. Общество с давними традициями, созданное еще в восемнадцатом веке, курировала её принцесса Кентская, спасало людей от утопающих до голодающих. Медцентр в Регби построен рядом с часовней — очень удобно — не спасли, так сразу отпели. Хотя часовней я её по незнанию обозвал. Аборигены называли его Храмом Речей. Там в храме происходило официальное открытие соревнований, после женского плавания. На открытие я естественно не попал по уважительным причинам.

В общем, романтику прервала волонтер с моим рюкзаком, который Оливер с Лайонелем приносили, пока я отлеживался. В настоящий момент, пришлось предстать перед девчулей своего сердца в больничной пижамке. Брюки и рубашку, раздев меня, забрали на стирку. Хорошо я взял запасную форму. Правда она была беллингемской.

— Ты же травмирован! — возмутилась сразу Глэдис. — Строгий больничный режим пару дней!

Помахала строго перед моим носом указательным пальчиком. Она права: меня ни за что не отпустили бы из палаты, но это было третье условие Альфреду Бэкону директору Регби.

— Миледи Глэдис. — ласково потерся макушкой об её пальчик. — Мне нужны спортивные успехи. Сэр Шарль де Бомон очень придирчив к новичкам.

Цитата от неё самой поразила Глэдис в самое сердце. Или прикосновение к моей шелковистой шевелюре?

— Я был исцелен полностью одним твоим видом! — перешел в наступление. — И не такое со мной на футбольном поле случалось. Фехтование гораздо опаснее!

— Даже не знала, что футбол обучает столь поразительным навыкам. — задумалась она. — Не создать ли мне женскую футбольную команду в гимназии?

Тогда я и переключился на курлыкающий голос умирающего журавля. Звучал он протяжно и жалобно. С долей раскаяния и непримиримой решительностью совершить множественное количество подвигов во славу своей принцессы.

Она, конечно, посердилась, а куда деваться. Фамилии у нас пока разные.

Вместе и пришли на двухмилевый забег вокруг регбийного поля: нахмуренная Глэдис и бодрый я в халатике, под которым были спортивные трусы и майка. На ногах парусиновые туфли, их сейчас теннисными называют.

Чувствовал мой организм не так бравурно, как я изображал. Некая ломота в теле, недовольное ворчание мышц. Утренние развлечения с тайным клубом и непредвиденный дайвинг сказывались. «А кому сейчас легко, покажите мне этого человека.» — подумал разминаясь.

Я встретился глазами с Дианой. В её руках сиял серебряный Кубок по плаванию. Паулина раскрыв рот глазела то на меня, то на Глэдис — среди сплетниц Бромптона намечалась новая тема «дочь лорда после таскания Эйва на руках, лично оживляла нашего ученика методом искусственного дыхания». Рядом горделиво потел мистер Бентли — первый трофей школы Бромптона при его директорстве. Прибавьте знакомство с сэром Бэконом, да жизнь практически удалась. Однако всегда можно сделать её лучше.

Завидев меня с Глэдис, он зажурчал весенним ручейком: как рад встрече со столь одаренной представительницей спортивной британской молодежи, с придыханием поминая через слово Великого Лорда Эндрю Беллингема.

— Рано мистер Бентли. — осадила его Глэдис. — Пока я ничего не выиграла. Мисс Мэлкрафт больше заслуживает вашего внимания.

— Мне далеко до ваших национальных достижений леди Глэдис. — откликнулась Диана. — Да и плавание только разминка, не так ли?

Их взгляды скрестились подобно шпагам. В воздухе запахло порохом. А, нет, это судья проверял свой стартовый пистолет: маленький, толстенький, блестящий, со сплошной спусковой скобой. Видать не в первый раз сегодня его используют. Выкинув из головы все мысли, я занял своё место на беговой дорожке. Время засиять спортивной звездой.

— Ты сможешь, Эйв! — Оливер был как никогда решителен.

— Мы верим в тебя! — поддержал Лайонель.

— Покажи на что способен, Эйвер Дашер. — подбодрил Олсен.

— Тащи за школу! — дружно вскинули кулачки девчонки.

В моей мотивации после пребывания на ручках Глэдис можете не сомневаться. «Да кто из нас сильный пол?» — накручивал я себя. — «Альфач я накачанный или бета дрожащая⁈»

Со звуком выстрела я рванул выпущенной из лука боевой стрелой. Сразу вырвался вперед и опомнился. Дистанция две мили, надо себя поберечь. Пробежав метров сто, по своим ощущениям, остановился, попрыгал на месте, подождал немного отставших от меня бегунов. Рваный темп для меня предпочтительнее, я на такое заточен. Потрусил уныло в хвосте участников половину круга. Закончил первый круг встречей со своими болелами.

Лайонель кричал «не сдавайся», Оливер тоненько верещал «про надежду всего Бромптона», Олсен про «чередуй дыхание: нос — рот». Мистер Бентли печально вытирал намечающуюся лысину платком. Видимо с Кубком по бегу он внутренне распрощался.

Поли хихикала с каким-то типом в форме другой школы. Глэдис беседовала с Дианой. Завидев меня, она замахала подбадривающе рукой.

Финал Регби по фехтованию прямо здесь не устроили, уже хорошо.

Я подмигнул Глэдис и ускорился вновь, оббежав колонну бегунов. В таком рваном темпе провел семь кругов, оставалось тринадцать. Совет от Олсена был правильным: на рывках я втягивал дыхание ртом, замедляясь, старательно вдыхал носом, вентилируя легкие. Они меня не подведут, но вот ноги могут отказать. Усталость уже накапливалась в мышцах, в боку закололо. Видимо плохо размялся или сразу взял высокий старт. Ничем это особо не грозило: минут пять потерпеть и пройдет.

Но есть ли у меня эти пять минут? Почти половина дистанции прошла. Времени бегунов на три километра я не знаю, никогда спортивным бегом не увлекался. Марш-броски — это совсем другое.

На «терпя и преодолевая», прошло пять садомазокругов вокруг поля. Пот заливал глаза, ноги начинало потряхивать. Бок адски болел, сбивая темп. Внутренний голос начал потихоньку рассуждать, что главное не победа — главное участие. В десяточку войдешь уже клёво, ты же не стайер.

— За пацанов из клуба ответишь. — долетело до меня от пробегающего мимо рыжекудрого спортсмена в майке с буквой «R».

— Живи и оглядывайся. — буркнул второй тип с такой же аббревиатурой, проносясь мимо.

Знаки внимания от тайного общества меня хорошо взбодрили. Помнят Дашера, ценят, ненавидят. С новыми силами пустился в догонялки. На несколько кругов меня хватило.

— Последний круг! — вскричал Олсен, спустя некоторое время, когда я в неведомый раз пробегал мимо. — Поднажми!

Они все что-то прокричали, только Глэдис молчаливо шевельнула губами и этот жест не был словом. Она на секунду выпятила губки и снова превратилась в Снежную королеву. Я еще метров двадцать вяло перебирал ногами, когда до мозга, забитого сигналами боли от организма, наконец дошло. Это был «чмок». Намек. Согласие. Типа победишь — поцелую.

Весь организм немедленно окутал адреналиновый шторм.

— Держите меня семеро! — взревел я «Итальянским Дьяволом»* без глушителя. Ноги мои превратились в копыта, диким лосем во время брачного гона, помчался навстречу своей мечте. Играючи обогнал испуганных школьников, затем картинка сломалась, застыла на разметке дорожке и больше ничего не помню. Только как потом в кого-то врезался. Оказалось, в тренера Олсена.

— Спокойно, Эйв, — увещевал он, поймав меня в объятия и держа на весу, — ты был первым на финише. Время десять минуть, восемь секунд. Прекрати дрыгать ногами.

Словно курица с отрубленной головой, я еще дергал лапками, убегая от топора. В смысле мчась за наградой.

— Норм, тренер, — прошептал пересохшими губами, — отпускайте, я в порядке.