Усы сэра Генри встали дыбом от негодования. Мятеж же, как есть мятеж. Против любимого мужа, против, страшно сказать, королевы! Военная карьера самая быстрая. Правда есть нюансы.

— Сандхерст в тридцати милях от Нью-Лана, ты каждый день сможешь его видеть! — выложил Эдвард последний аргумент.

— Оксфорд еще ближе к столице, а в пятнадцати вообще королевский замок. — с превосходством заявила Мэри. — Мы переедем в Нью-Дели.

— Знаешь, — сказал с чувством собственного достоинства Эдвард Генри, — в этой семье решаю я!

После этой пафосной фразы комиссара полиции немедленно выгнали прочь из женской спальни. Поданный вечером стейк из страуса, неприятно хрустел и горчил. Ужинал комиссар полиции в одиночестве: никто не спустился вниз, кроме тетушки Дженни, старой горничной жёниного семейства Мэнсфилд. «Старый колпак», как называл её втихаря Эдвард за привычку носить вместо современного чепчика старомодный головной убор, злобно косила на него подслеповатыми глазами, шипела почище габонской гадюки и монотонно гнусила «что мужики нынче пошли козловитые». Тот день Эдвард еще вытерпел: пусть он глава семьи, но вообще-то живет в генеральском особняке своего покойного тестя. Однако, когда утром увидел спускающуюся с чемоданами Мэри, сердечко неприятно ёкнуло.

— Да ты чего, Мэри? — взмолился Эдвард после объявления от Мэри о паре неделек отдыха в Нью-Дели. — Как мы переедем в Нью-Дели, а моя карьера? Мой старший товарищ лорд Эндрю Беллингем. Думаешь хорошая должность в столице быстро решается? Вдруг у него на меня другие планы?

— Тебя ценят в министерстве. — чмокнула Мэри его в щечку. — Проживешь без лорда. А я без сына нет.

И укатила на семейной коляске вместе со всеми детьми в порт на пассажирский пароход до столицы.

Допустим без протекции Эндрю Беллингема устроиться в Большой Скотленд-Ярд возможно. Замом делийского комиссара, с ним у Эдварда неплохие отношения. Система дактилоскопии, создание архива отпечатков, методы криминалистической баллистики, над которыми работал Эдвард Генри — произвели впечатление на саму королеву.

Но вообще-то часть идей, изменивших лондонскую полицию, принадлежали Эндрю Беллингему. Не воспримет ли лорд такой афронт с переездом как предательство? Возникшие сомнения у Беллингема, быстро похоронят его карьеру. Это сейчас он может заместителем устроится. Через пару лет его быстро опустят до старшего инспектора и далее вниз, по наклонной.

Закончить свой путь патрульным констеблем Эдвард Генри совсем не хотел.

Будто этой проблемы было мало. Приехав в управление городской полиции — Средний Скотленд-Ярд, как назвали его по аналогии с Большим в столице Нью-Дели — Эдвард Генри узнал о нашумевшей бандитской разборке с семью трупами.

— На самом деле, трупов восемь, все состоят в уличной банде пушеров. — докладывал старший инспектор полиции Грин Октерн на срочном совещании. — Найденный рядом труп с гематомой на шее, тоже был замешан в истории. Просто газеты об этом еще не прознали.

— Продолжай. — хмуро велел Эдвард. Не самая хорошая новость с утра, но если быстро раскрыть по горячим следам преступление, есть шанс удачно выслужиться. — Что по осмотру места преступления?

— Пока ничего. — скорбно доложил Грин. — Никаких гильз не найдено, пули исследуют. У шестерых огнестрельные ранения в голову, одного в шею и голову. Идет поиск возможных свидетелей, но вчера был Понедельник пасхальной недели, шума было предостаточно. Предварительно можно сказать о мелком калибре огнестрельного оружия, из которого произведены выстрелы. Время смерти между одиннадцатью и часом ночи. С жителями района работает следственная группа. Остатки банды взяты под стражу, с ними работают. Сбор улик продолжается, выясняем мотивы, подключены информаторы. На этом всё.

— Дайте объявление в газеты о вознаграждении за любые сведения. — приказал, слегка подумав Эдвард. — Скормите газетчикам незначительную мелочь для сотрудничества. Доклад утром и вечером. Свободны.

Инспектор с помощниками вышли, а в кабинет к Эдварду заглянул его заклятый друг Колин Финч. Друг, потому что учились вместе. Заклятый — из-за конкуренции в правовом поле. Колин Финч был адвокатом. Ходили небезосновательные слухи, что Колин может в будущем возглавить Центральный уголовный суд Нью-Лана.

— Зашел тебя проведать, дружище Печальноус. — достал из портфеля пузырек с тёмной жидкостью, с изображенным на ней оленем, Колин. — Судачат, дескать от тебя ушла жена.

— Не ушла, Пернатый Финч! — сварливо огрызнулся Эдвард. — Уехала за новым платьем в Нью-Дели.

В хорошем настроении Эдвард называл Финча орлом, в плохом — прозывал друга пернатым. Контекст кличек намекал на Прометея, которому одна злобная птичка всю печень выклевала. Колин в долгу не остался, заметив про печальные усы друга. Обычно они воинственно топорщились на строгом холеном лице Эдварда. Однако, в час расстройства, они опускались приспущенным флагом, с верхних губ вниз. Обмен шутливыми позывными был традиционным приветствием у друзей сокурсников.

— Все так сначала говорят. — философски сказал Колин, разливая «Хайн»* в заботливо подставленный округлый бокал. — А потом развод и дележка имущества. Не успеешь оглянуться, как ты на островах Филиппа** ищешь себе подружку для утех. Здесь нечего стыдиться, я обязательно помогу тебе, друг!

Эдвард махнул бессильно свободной рукой. Отвечать на подначку Колина совсем не хотелось.

— Что там у тебя? — спросил он бессильно. — Каким оружием ты меня добьешь, Брут?

— Не хотелось бы. — посерьезнел Колин. Он вытащил из портфеля папку, достал листок, передал комиссару.

— Заключение доктора… в результате медицинского вскрытия… анализ показал… апоплексический удар. — пробубнил быстро вслух Эдвард. — Причем здесь Средний Скотленд-Ярд?

— Это связано с делом Дашеров, которое я сейчас веду. — мягко прояснил Колин. — Очень странное обвинение по признаку обнаружения государственной измены, при сборе первичной информации по факту кражи со взломом, в переданной местным департаментом полиции Австрало-Гвинеи телеграмме. Твои ребята участвовали в обыске дома у Дашеров. После обыска старика хватил удар. Будут досудебные комментарии? В Центральном уголовном суде мне хватит пяти минут, чтобы доказать судье всю чушь и безосновательность утверждений о признаках госизмены.

Эдвард Генри вспомнил: в воскресенье к нему приходил посыльный офицер, докладывающий обстановку в городе. Комиссар полиции не работал в выходные, но всегда держал руку на пульсе событий. Как назло, на заднем дворе особняка в тот день у него проходил барбекю. Подписал расслабленно пару документов, отпустил офицера. Выходит, среди бумаг было постановление на обыск, которое потом отнесли дежурному судье. Который мог спокойно, точно так же, бухать у себя дома.

— Кто-то меня подставил. — страшным голосом сказал Эдвард. — Вот мой комментарий. Но доказать связь между ударом и обыском ты тоже не сможешь.

— Мне и не надо. — сочувственно заметил Колин. — Достаточно просто слить эту историю в газеты.

Эдвард Генри страдальчески поморщился.

— Мы же друзья. — скорбно проговорил он.

— Поэтому я здесь. — объяснил Колин. — Возможно если твои хамовитые деятели правосудия объяснятся с родственником пострадавшего, принесут самые искренние извинения, то дело можно будет замять. Иначе я буду просить судью вынести частное определение в адрес сотрудников полиции, участвующих в обыске. Дольф Дашер тридцать девять лет служил у старого лорда, отца Эндрю Беллингема. Имеет королевские награды личным оружием и медали «За храбрость», «Таитянская кампания», «Антарктическая экспедиция».

— А-а-а. — наконец дошло до Эдварда. — Так это тот самый старик, с которым Ричард Беллингем здоровался лично за руку на приёме по случаю запуска своей гимназии?

Он нецензурно выругался. На приёме Эдвард, естественно, присутствовал. Пусть его старший сын заканчивает учебу в школе-пансионе Регби и менять школу на другую, без уважительных причин не принято, младший точно пойдет в гимназию Беллингема.